Господин легкого поведения

— Я, знаете ли, тоже радею за это, — криво улыбнулся Филюшкин. — Может, в моей работе были некоторые перегибы, но ведь можно же все уладить, чтобы никто не остался в обиде. Так ведь?

— Кажется, понимаю, куда вы клоните, — усмехнулась я. — У вас что, есть ко мне конкретные предложения?

— Давайте по предложениям поговорим позднее, — проговорил он тихо. — Зайду к вам в кабинет ближе к пяти, поговорим в спокойной обстановке.

— Ладно, заходите, — согласилась я, подумав, что неплохо бы его попытку подкупа записать на скрытую камеру в моем кабинете.

Он ушел, сутулясь, будто от непомерной ноши, отягощавшей его плечи.

Я хотела переговорить с Калмыковым, но Попова сообщила мне, что у него выходной.

— Вы теперь поставите его механиком? — подмигнула я ей.

— Если Аркадий Никифорович сочтет нужным, то поставим, — уклонилась она от прямого ответа.

В своей комнате в управлении я засела за изучение оставшихся личных карт охранников, ожидая прихода Филюшкина. Заряженный револьвер лежал в верхнем ящике стола, который был приоткрыт ровно настолько, чтобы в случае опасности быстро его выхватить. Вдруг начальник службы безопасности решит, что меня дешевле убить. В карточках не попадалось ничего интересного. Стандартные автобиографии, работа в прошлом на «безобидных» предприятиях. От этого клонило в сон. И вдруг сон как рукой сняло, лишь только я взглянула на предпоследнюю карточку: Вереск Виктор Сергеевич, охранник, уволился в то же время, когда Лепко устроился на предприятие, сразу после диверсий на аммиачных линиях. На фотографии был тот самый охранник, что встретил меня на грачевском жиркомбинате на проходной. Возможно, просто совпадение, но я нутром чувствовала, что его стоит проверить. В здравом уме и твердой памяти охранник бы не уволился по собственному желанию из этого царства воровства, где за день на вертушке можно было заработать сумму, сопоставимую с зарплатой. Не исключено, что его Зеленский отозвал с завода и заменил новым диверсантом, чтобы больше запутать следы.

«Где же Филюшкин с его чемоданом долларов взятки, — подумала я, отложив карточку охранника. — Он не торопится». Я посмотрела на часы. Было без пятнадцати шесть. Люди из заводоуправления, все без исключения, уже отправились по домам. В моей голове начали зарождаться тревожные мысли. Поднявшись со стула, я подошла к окну, выглянула на опустевшую стоянку. Моя рука коснулась ремня с пятью декоративными пряжками, соединяющими в разных местах полоски кожи. В двух пряжках сзади были замаскированы метательные лезвия — страховка от случайностей. По дорожке мимо окна проехал начальник смены на электропогрузчике. Плохие предчувствия росли с каждой минутой. В ровном гудении кондиционера мой слух уловил странное шипение. Я подняла взгляд, и вдруг мир перед глазами начал двоиться. Газ — пронеслось в сознании. Из тела будто разом вынули все кости, а мышцы превратились в желе. Я стала падать. Мозг затягивала серая пелена. Удар об пол был ошеломляющей силы, по крайней мере, так мне показалось. Дальше наступила темнота.

Глава 11

— Через какое время она очнется? — услышала я голос Филюшкина, приходя в себя. Ощущения подсказывали, что я сижу на стуле со связанными скотчем руками и ногами. Мои глаза оставались закрытыми. Я решила, что пусть они пока не знают, что сознание ко мне вернулось.

— Уже, в принципе, должна очухаться, — проговорил озадаченно Егор, стоявший справа от меня. — Действие длится от двух до шести часов. Антидот я ей вколол. Здорова, как бык, должна очухаться. — Затем мою голову швырнуло набок от звонкой оплеухи.

— Странно, — выдохнул на меня Филюшкин парами спиртного. — Не дай бог окочурится. Я ведь хотел спросить ее кое о чем до этого…

— Илья, а к чему вообще все эти извращения? — спросил Егор недовольным тоном. Я потратил на нее весь «Колокол». Что, думаешь, его легко достать? Завтра пойду и куплю на базаре? Так, да?

Я застонала, задергалась, будто у меня бред, вызванный действием психохимического газа. Это случается у небольшого процента отравленных им.

— Не нуди, — бросил Филюшкин и еще два раза ударил меня по лицу. — Вроде в себя приходит.

Однако Егор не унимался.

— Я уважаю осторожность, но, по-моему, это слишком. Она всего лишь баба. Можно было просто войти в кабинет, ткнуть в морду пушку, связать и допросить.

— Егор, ты ошибаешься, — спокойно ответил ему Филюшкин. — Она не просто баба. Я тут навел справки — она профессиональный телохранитель. В милиции ее фамилия фигурирует в ряде дел, где имели место крупные разборки. По словам очевидцев, она голыми руками может справиться с пятью вооруженными мужиками.

— Да это чушь все! — не поверил шефу Аверин. — Посмотри на ее мордочку. Она — и пять мужиков! Это там в ментуре взяли и посписывали все на нее.

— Мне холодно, холодно, — завыла я, выгибаясь. Твердая рука закрыла мне рот.

— Да мне на все плевать, — бросил ему Филюшкин. — Даже и без всяких слухов я чувствую, что она опасна. Да что вообще с ней, на хрен, происходит?

— Отходняк, — проворчал Егор.

Пока они говорили, я незаметно напрягла изо всех сил руки, растягивая скотч. Если удастся освободить руки, то с двумя уродами я справлюсь без проблем. В дверь комнаты осторожно постучали условным стуком. Вслед за этим щелкнул замок и третий голос произнес:

— Илья Климович, я, как вы сказали, отослал начальника караула домой и парней, дежуривших внизу, послал на въездные ворота, а сюда вызвал Бобра.

— Отлично, — проговорил Филюшкин, обращаясь к этому третьему. — Иди вниз на вертушку. Если кто из директоров войдет в заводоуправление, звони мне на сотовый, прочих посылай на хер.

— Понятно, — сказал пришедший, и дверь захлопнулась.

Растягивая скотч, я чуть приоткрыла глаза, чтобы определить, где я нахожусь. Оказалось, в своем кабинете, который выделил мне Кравцов. Комнату уже проветрили, так что в ней можно было свободно дышать.

— По-моему, она уже пришла в себя, — задумчиво проговорил Егор, подошел ко мне, схватил за лицо и задрал голову вверх. — Эй, слышишь, красавица, открой глазки, а то сейчас лицо порежу на ремни, — и немедленно моей кожи на щеке коснулась холодная сталь. Острие ножа легонько кольнуло. Выхода не было. Я открыла глаза и презрительно улыбнулась противникам.

— Илья Климович, вы не оправдали моих ожиданий! Очень прискорбно… — Мой голос звучал ровно и спокойно, но в душе бушевала буря. Если я не вырвусь от них, то вряд ли увижу следующий восход солнца.

— А чего вы ожидали? — хищно улыбнулся Филюшкин, похрустывая пальцами. Егор, глядя на меня, счастливо оскалился.

— Я ожидала солидную сумму в валюте в коробке из-под ксерокса. — Улыбаясь, я, исхитрившись, извлекла одной рукой из декоративной пряжки сзади на ремне метательное лезвие. — Ну, не от ксерокса, а в обувной коробке хотя бы. — С моих губ едва не сорвался крик, так как, разворачивая лезвие, я резанула себя по руке. — На худой конец в конверте, что ли. — На моем лице все так же сохранялась улыбка.

— И ты бы взяла деньги? — округлил глаза Филюшкин и внезапно заорал: — Не парь мне мозги, пронырливая сучка! Говори, где, кроме твоего компьютера, содержится информация обо мне? Кто в курсе? Говори, или пожалеешь, что на свет родилась! — Он два раза ударил меня по лицу открытой ладонью. Получились такие шлепки, что у меня в ушах зазвенело. Перехватывая пальцами лезвие, я едва не выронила его, продолжая, несмотря ни на что, сохранять улыбку. Порез я прижала к растянутому скотчу, чтобы они не увидели кровь. Невообразимо выгибая пальцы, я попыталась резать скотч, но вновь ткнула в руку.