Господнее лето

Хмель – матрос сухогрузного лета…

***

 Золотится у дома карета –

 сколотили сарай в этот год!

 Хмель – матрос сухогрузного лета –

 по верёвке на крышу ползёт.

 Повезёт ему веткой шершавой

 до конька доползти или нет?

 Я болею душой за державу,

 у которой правительство – свет.

 .

 Через месяц обнял, как сестрицу,

 на пригреве чернявку-трубу…

 В этом стареньком доме мне спится,

 как царевне в хрустальном гробу.

 Потому что смотрю я неловко,

 утром выйдя, на твой огород,

 потому что по лунной верёвке

 хмель упрямый на небо ползёт.

Яблочный Спас

Алёне

 .

 Снова востоком любуется запад, гладь на реке.

 Я превращу тебя в розовый запах в этом стихе.

 .

 Неодолимое чувство свободы в каждом из нас.

 Вяжет, как нить, эти долгие годы Яблочный Спас.

 .

 Мы не прощаемся. Мы из метелей, весен и снов

 в мире построили все, что хотели… Снова он - нов!

 .

 Кольцами радуги крепятся дали к небу теперь.

 Мы завязали тесемки сандалий… Вот она, дверь!

 .

 Стая оленей прозрачных несется в каждом из нас,

 и над тропою сияет, как солнце —

 .

Яблочный Спас!

Разговор с Совестью о проблемах роста души во время бессонницы

– Опять начинаются в речи твоей

 морские приливы, крикливые чайки,

 и знания сумрак, липучий, как клей,

 размазан по деке твоей балалайки.

 Поди, попляши дурачком на траве,

 отравы хлебнув из лоханки тщеславья!

 Мы жили когда-то в чужой голове.

 Ты помнишь побег наш? Ты помнишь «I love you»?

 Ты помнишь войну обветшалых идей

 с цветущими мальвами возле окошка?

 Как звёзды звенели, и сумрак полей

 сверкающим месяцем чистил картошку?

 .

– Послушай, ты кто? Я не знаю тебя!

 Здесь лес, времена, и не слышно трамваев.

 Да, били наотмашь, но это любя,

 и сами от боли потом завывали!

 .

 - Покинь свои мысли, домашний уют,

 что раем зовешь ты, и просишь добавки

 у птицы ночной, у коротких минут,

 у ивы дорожной, у каждой козявки.

 Иди в наступленье на стул и кровать,

 герань – в тот же список. Живое – за гранью

 плывущей луны, что привык целовать

 лишь ветер, завёрнутый в шкуру баранью…

 .

 ………………………………………………..

 Рассвет. За окошком белеет весна.

 Я вынут из сна, как младенец из люльки.

 Скрипит корабельною мачтой сосна,

 и месяц на небе – немой загогулькой.

Мой бизнес - лепесток ромашки...

***

 Мой бизнес – лепесток ромашки…

 .

 «О солнце, дай и мне взаймы!

 За подписью лесной букашки

 со счета своего сними.

 Кредитом вспыхнувшей сирени

 порадуй собственника дня,

 и должником от песнопений

 прилюдно объяви меня!»

 .

 Так я просил, и ясно слышал

 в органных трубах летних чащ

 тот звук, которым птицы дышат,

 которым каждый камень – зрящ.

 .

 И приходился доллар долу

 печатной краскою в мешках,

 и числился у балабола -

 задиры-ветра в должниках.

Муха на праздничном столе

Обманывая зренье, как блесна,

 ступенчатая вся, волосяная

 у рюмки водки села тишина

 паломницей на берегах Синая.

 .

 Её живой и тонкий хоботок

 сжимался наподобье каучука,

 и к встречному не приближался – тёк

 и тотчас обволакивал – наука!

 .

 Зелёный лук и части пирога

 почти не привлекли её вниманье,

 но соль, напоминавшая снега,

 магнитила направо чрезвычайно.

 .

 Шестёрка ног работала легко,

 Как пишутся стихи под вдохновеньем…

 Подумал только: «Маленький глоток…»,

 и улетела лёгким дуновеньем!

Меня согревает февральское небо...

***

 Меня согревает

 февральское небо

 мягкими хлопьями

 теплого снега,

 .

 бегом лазурных,

 прозрачных теней

 за хлебом насущным

 изменчивых дней.

 .

 Я твой на мгновенье,

 я твой на века,

 прижмешься ко мне,

 поглядишь в облака,

 .

 и новые птицы

 уж в небе плывут,

 и нового снега

 так много вокруг.

Чти амфибрахий, бражку и песню ночную…

***

 Чти амфибрахий, бражку и песню ночную,

 ибо они с лютой стужей бороться готовы.

 Печку затопишь, сядут с тобой одесную

 вымыслы, сказки – жизни минувшей основа.

 Сзади, в потемках, шёпотом, ширканьем-взмахом