Госпожа Эйфор-Коровина и небесная канцелярия

Люба Повернулась к Ариадне Парисовне: - Что мне ему говорить?
– спросила она шепотом.

– Скажи, чтобы поднимался. Это отец Эрменегильдо, францисканец. Твой духовник.

– Откуда вы все знаете?
– удивилась Люба.

– Ты переместилась в спящее тело, а я в умирающее. Урсула - большая сплетница, даже на. смертном одре она умудрилась собрать возле себя целый полк кумушек, чтобы рассказать перед смертью все, что не успела выболтать раньше. Пока она лежала без сознания - тетки судачили.

– Но если это мой духовник, то есть доньи Инесс, то он быстро догадается, что я - это не она!

– Она - это ты! Это твоя предыдущая реинкарнация! Твоя жизнь, только прошлая. Главное - не дрейфь! Прорвемся. Чуть что- хватайся за голову, говори, что убита горем. Восклицай: "Несчастный дон Карлос!" или что-нибудь в этом роде. Понятно?

– Но если он что-нибудь спросит?

– Отвечай туманно, намеками. Пусть сам догадывается, что ты имела в виду,

– Хорошо, - выдохнула донья Инесс - Вербина, и взглянула в сторону зеркала. Однако, зеркало дона Хуана больше не показывало. "Надо будет узнать, как она это делает", - подумала Люба.

– Что "это?" - немедленно прозвучал в голове голос Ариадны Парисовны.

– Вы что-то сказали?
– вздрогнула Люба.

– Нет, ты подумала вопрос, я подумала ответ.

– Вы читаете мои мысли?!
– мадам Вербина снова поразилась и одновременно сконфузилась. Каждый раз, когда она думала, что уже больше ничему не удивится, госпожа Эйфор-Коровина преподносила ей сюрприз.

– Конечно, - пожала плечами Ариадна Парисовна, мол, а чего особенного?

– Всегда?
– ужаснулась Люба.

– Нет, только когда они у тебя есть, - улыбнулась госпожа Эйфор-Коровина.

Когда до Любы дошло, что старая ведьма над ней издевается, она вспыхнула от возмущения, но сказать ничего не успела. Снизу опять донесся голос отца Эрменегильдо.

– Донья Инесс! Мне подняться?!

– Поднимайтесь!
– ответила Люба.

– Халат не забудь надеть, а то смутишь монаха своим лобковым декольте.

– Ариадна Парисовна!
– возмутилась мадам Вербина.

– А что я такого сказала?
– ведьма сделала самое непорочное выражение лица, какое только может быть у семидесятилетней женщины.

Люба надела "халат". Правда, лучше было бы назвать это одеяние "тканевой шубой": бархат на атласной подкладке, с шелковыми фестонами внутри. Теплее финского пуховика на сентипоне.

– Здравствуйте, донья Инесс!
– святой отец вошел в спальню и, увидев несчастного дона Карлоса, тут же перекрестился.

Отец Эрменегильдо оказался приятным мужчиной, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Мадам Вербина подумала, что, пожалуй, жизнь доньи Инесс совсем не дурна. Может быть, даже имеет смысл оставаться в своей предыдущей реинкарнации? Ну... до полного кармического очищения.

– Здравствуйте, батюшка, - скорбно произнесла Люба и тут же почувствовала щелчок по лбу.

Обернувшись к Ариадне Парисовне, она увидела, что старуха держит пальцы наготове для следующего. Господи! Она еще щелбан на расстоянии может дать!

– Ты хорошо себя чувствуешь?
– отец Эрменегильдо озабоченно заглянул Любе в глаза.
– У тебя какой-то очень странный взгляд.

– Несчастный дон Карлос!
– тут же заголосила Люба.

– Понимаю, ты убита горем...

"Что мне делать?" - мысленно обратилась Вербина к Ариадне Парисовне.

"Отвечай намеками. Говори загадочно. Скажи ему, что нужно помолиться за дона Карлоса", - в голове тут же раздался ответ.

– Может быть, вы помолитесь за дона Карлоса?
– трагическим голосом спросила Люба, умоляюще заглядывая в глаза отцу Эрменегильдо.

– Конечно, но...
– святой отец покраснел и смущенно спросил, - вы не подскажете, где тут ближайшая уборная?

– Уборная?
– Люба обернулась к Ариадне Парисовне, но та только развела руками.
– Ах, уборная... Ну, где же ей быть, там где обычно, - попыталась говорить намеками мадам Вербина. - Простите, что смутил вас таким вопросом, донья Инесс, - еще больше покраснел отец Эрменегильдо, - но священники тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Поверьте, если бы не крайняя нужда...

Святой отец так красноречиво топтался с ноги на ногу, что было понятно, нужда у него действительно была очень крайняя.

– Все, знаете ли, превращается в клоаку...
– решилась возобновить тактику намеков мадам Вербина.

– Да, это вы очень верно подметили. Но все же, вернемся к моей просьбе!
– воскликнул отец Эрменегильдо.

– Это я к тому говорю, святой отец, что вы можете отлить прямо в окно, - и Люба замерла в реверансе, указывая рукой в сторону открытой части.

– Кхм, простите, - святой отец бросился к окну, задрал рясу и окропил овец.

Видимо, все выделения его святого организма обладали святостью, потому как несчастные животные тут же излечились от своего эротического безумия и принялись мирно щипать травку.

– Ну вот, теперь о сути дела, - отец Эрменегильдо нахмурил брови и, покосившись на труп дона Карлоса, перекрестился.
– Неприятные слухи уже гуляют по предместьям. Болтают, будто вы убили дона Карлоса. Конечно, я этому не верю. Однако, думаю, что эти слухи могут быть опасны. Учитывая то, что вы теперь самая богатая вдова во всей Испании...

– Разве я богата?
– мадам Вербина находила все больше плюсов в своей прошлой жизни. "А донья Инесс, похоже, не промах!"

– Конечно, вы цените духовность и божью благодать, но большинство людей - нет. Я предложил бы вам передать свои богатства францисканскому ордену.

– Что?!
– Люба возмутилась.

– Номинально, конечно. Ну, может быть, за небольшую ренту. Мне кажется, что это самый лучший выход.

– О чем вы говорите?! Я не собираюсь никому ничего отдавать! Если же мне что-то угрожает, то разве нельзя самой богатой вдове иметь охрану?

– Донья Инесс! Я вас не узнаю!
– отец Эрменегильдо отступил назад.
– Не поразил ли вас демон алчности? Вы же сами говорили, что хотели бы укрыться в монастыре!

– Ах, да... Несчастный дон Карлос!
– Люба закрыла лицо руками и села возле кровати.
– Я так одинока! Никто не может меня защитить.

– Францисканский орден может, - склонился к ней отец Эрменегильдо.

– Я подумаю, - и мадам Вербина всхлипнула.
– Помолитесь за несчастного дона Карлоса, отец Эрменегильдо.