Госпожа проводница эфира

– Она спасла меня. Та девушка с белой кожей и солнечными волосами. Она спасла меня, а я едва не убил ее. Я должен искупить вину перед ней.

– Хорошо, но чуть попозже. Потерпите, мне нужно залечить внутренние разрывы.

– Кто она? Скажи мне ты, светлый дух.

– А как вы узнали, что я дух? – полюбопытствовала Леслия. – Ориэль, я держу, не отвлекайся.

– Вижу. Диззарги видят суть. Ты – воздух. Она – плоть и кровь. Я едва не уничтожил ее плоть.

– Лежать! – повысил голос целитель. – Леслия, нажми сильнее.

– Где она?

– Я здесь, рядом, – подала я голос, не пытаясь, впрочем, встать и подойти. – Дайте целителю закончить его работу. Не зря же мы откапывали вас из-под завалов мертвецов и волокли сюда.

С великомученическим вздохом Ориэль чуть сдвинулся. Так, чтобы раненый смог увидеть меня и волка. Тот потихоньку терял плотность, будто истаивая под моей рукой. Исчезала и грязь с его шкуры. Призрак снова становился белоснежным и… прозрачным.

– Жива. Устала. Больно, – прошелся по мне взглядом ртутных глаз мужчина. – Прости, дева. Дух, ты молодец, что спас свою женщину, – это уже было адресовано Раулю.

У меня дернулось веко. Вот только женщиной духов меня еще не называли. Призрак волка же отреагировал… никак. Даже не моргнул, просто лежал и смотрел вперед.

– Кто ты? Как твое имя? – снова обратился ко мне диззарг.

– Агата Серебрякова. Я управляющая этого гостевого дома для потерянных душ. И еще я проводница эфира. Ваш мир позвал меня, чтобы я спасла вас, – спокойно поведала я.

– Я не могу уйти.

– Мне это известно. Эфир рассказал, кто вы и что случилось. Я все знаю.

– Никто не знает все.

Я попыталась улыбнуться. Не вышло.

– Зачем ты спасла меня?

Император смотрел на меня внимательно, испытующе. Словно ждал, что я назову цену за свою помощь.

– Ваш мир позвал. Я пришла, – просто повторила я, не оправдав его надежд на какое-то иное объяснение.

Леслия и Ориэль не мешали нашей беседе. Маленький целитель сосредоточенно лечил, то касаясь ран, то водя ручками над кожей. Сильфида следила за его действиями и придерживала иногда вздрагивающего от боли раненого.

– Что ты хочешь за свою помощь, Агата Серебрякова? Ты пришла не одна. Что вы все хотите за мое спасение? – Смотрел при этом император только на меня, словно признав старшей над остальными.

– Ничего. Но ваш мир хочет, чтобы вы остановили войну. Когда целитель закончит с вашими ранами, я передам послание.

– Как?

– Я же сказала, я слышу эфир. И могу проводить информацию.

– Такие, как ты, исчезли давно, – устало обронил диззарг и прикрыл глаза.

Спустя час мы сидели тут же, на крыльце, и ели. Император отказался входить под крышу, боясь, что неведомая магия унесет его прочь. Мои уверения, что я не позволю этого, он предпочел не услышать. Ну а я не стала настаивать. Пришлось выдать ему простыню, которую он накрутил на себя на манер древнеримской тоги, и так и сидел на крыльце.

Ориэль страшно устал, выложившись по максимуму на лечение. Он понуро притулился у стеночки и пил какой-то энергетический коктейль, который заказал у отеля. Для диззарга я заказала целую гору сытной горячей мясной еды, но только после того, как целитель подтвердил, что можно. А то мало ли? Обычно после полостных операций есть не разрешают. Но тут иной случай, так что я полностью положилась на цейлина. Как он сказал, так и надо.

Император ел аккуратно, хотя быстро. Видно было, что он ужасно голоден, но воспитание… Леслия пила свой любимый жидкий кислород и помалкивала, поглядывая на нас всех по очереди.

Волк, снова ставший полностью неосязаемым, не отходил от меня. Сидел за плечом, словно охрана. Диззарг периодически смотрел на него оценивающе, но ничего не говорил.

Я тоже неторопливо поглощала легкие закуски и запивала красным сухим вином. Мне надо. Предложила этот напиток императору, тот попробовал, но не оценил. Спросил, нет ли более крепкого алкоголя, и тут же получил от отеля целый графин густого фиолетового чего-то. Вероятно, какой-то местный продукт.

Наконец с трапезой было покончено. Оттягивать разговор дальше не представлялось возможным. Да и к тому же я хотела убраться отсюда. Мы сделали невозможное, вернули этого мужчину практически с того света. Я не могу и не хочу больше находиться в этой братской могиле, расстилающейся вокруг нас.

А кстати!

– Эти тела… – указала я подбородком на поле брани. – Их некому похоронить? Но так оставлять нехорошо, да?

– Я вознесу молитвы, светило дневное заберет своих сынов. Светило ночное упокоит своих, – спокойно ответил император.

Эфир сообщил мне его имя, но сам мужчина не представлялся, и я сочла, что раз не хочет, то и не надо произносить его вслух.

– Светила заберут? – озадаченно уточнила Леслия. – Как так?

– Диззарги – дети светила ночи. Дошаны, чья кожа черна, а волосы огненны, – дети дневного светила, – ровно пояснил он.

– И те, и другие – дети этого мира, – негромко обронила я. – И он недоволен вами. Вы почти разрушили все.

Ответом мне была тяжелая тишина.

– Если вы готовы, последний император этого мира, то я передам вам послание.

Я протянула открытую ладонь.

– Я готов! – Моя ладошка утонула в его руке.

– Смотрите и слушайте, – просто сказала я и открыла сознание.

В прошлый раз, когда я проводила через себя информацию для господина Э, демона одного из множества миров, все было иначе. Мы искали что-то конкретное, отсеивая ненужное. Сейчас же я уже четко знала от эфира, что именно нужно передать.

Все, что касалось войны и мира. Как все было когда-то давно, почему случилась беда, что может спасти ситуацию. Я показывала возможные варианты развития событий. Вероятно, ситуация здесь была настолько удручающей, что миру пришлось не просто вмешаться, но и взять на себя роль оракула и провидца. Он демонстрировал возможные исходы при различных действиях, которые может предпринять император. Большая часть их была еще ужаснее и трагичнее, чем то, что происходило сейчас. Но были и благоприятные варианты разрешения давнего конфликта между народами, если… И вот на одно из этих «если» и должен решиться мой визави.

Спустя некоторое время мы закончили. Я сидела и безмолвно смотрела на глубоко задумавшегося мужчину. Он все увидел, услышал, принял и осознал. Ему надлежит решить, что он выберет и как поступит.

– Скажи мне, дева, чья кожа бела, как у дочери ночного светила, а волосы рыжие, как у дочери светила дня… – начал он издалека.

– Да?

– Я диззарг и вижу суть. Твои волосы были светлыми. Цвет их сменился на оттенок огня не по твоей воле и выбору.

– Д-да, – с запинкой ответила и посмотрела на перекинутые на грудь пряди.