Готовься к войне
Шрифт:
– Ну да. Есть даже целые команды супергероев. Люди Икс, или Фантастическая Четверка… Это долго рассказывать, папа. В общем, ты не можешь быть супергероем, потому что у тебя нет суперспособностей. Ты самый обычный человек
– Это точно, - пробормотал банкир.
После паузы Виталик осторожно спросил:
– Ты уезжаешь, да?
– Уезжаю.
– А когда опять приедешь?
– Завтра.
– Я сегодня вас всех подвел, - грустно сказал сын.
– Испугал.
– Тебя никто не винит. Но если ты решил поспать - надо открыть форточку. Особенно летом.
– Мама не разрешает мне открывать окна и форточки. Боится, что я вниз упаду.
– Тогда скажи маме, чтобы она… Хотя нет, ничего не говори. Я все сам скажу. Ты кондиционер включать умеешь?
– Умею, но мама говорит, чтоб я без нее ничего никогда не включал. Только телевизор. Она за меня боится. Она говорит, что я у нее один.
– Она правильно говорит.
– Ты, папа, все время мне повторяешь, что мама все правильно говорит и все правильно делает. Почему ты тогда не живешь с мамой? Если она все правильно говорит и делает, значит, она хорошая. И вам надо жить вместе.
– Скоро мы будем жить вместе. Вот увидишь… Жди меня завтра, хорошо?
– Знаю я тебя, папа, - укоризненно сказал младший Знаев.
– Ты всегда говоришь: «Завтра». А приезжаешь через неделю. Вот у нас в школе, если кто-то хочет что-то пообещать, он дает слово пацана. Можешь дать слово пацана, что завтра приедешь?
– Могу, в принципе. Только ведь я, сынок, не пацан. Я взрослый.
– Ну и что? Вон дядя Герман тоже взрослый. Но он дал слово пацана, что осенью мы полетим в Лондон, на футбол. «Челси» смотреть или «Манчестер юнайтед».
Знаев собрался было нравоучительно заметить, что дядя Герман - типичный пацан, а никакой не взрослый, но подумал и сказал:
– Даю слово пацана, что завтра вечером заеду.
Виталик просиял:
– Спасибо, папа.
– Счастливо, сын. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже.
Когда он нажал кнопку лифта, сзади подошел Жаров.
– Пойдем покурим.
Банкир кивнул.
Жаров критически оглядел ступени пожарной лестницы. Кряхтя, уселся. Поставил рядом свой шлем, задымил очередной сигаретой, задумчиво изрек:
– Мамка твоя - суровая женщина.
– Ага, - равнодушно ответил банкир.
– Вчера так бухали, так бухали… - пожаловался электроторговец.
– До шести утра. Фейерверки запускали. Башка раскалывается. С утра полез за пивом - хрен там. Нету пива. Собрался ехать в поселок - тут звонок сестренки. Примчался, думал у соседа твоего взять - то же самое. Нету, говорит, пива. На рожу вроде приличный дядька, а пива нету. Или есть, но зажал, гад…
– Есть у него все. Зажал.
– Жлоб, значит.
– Нет, не жлоб. Но пиво зажать может.
– Я так и понял. Кстати, девчонку твою всю ночь вспоминали. Как она Анжелу - в нокаут!… Это песня!
– Ты зачем ей звонил? Девчонке
моей?Жаров насупился.
– Прости, Знайка. Не смог с собой совладать. А тебя что - задело?
– Может, и задело.
– Лучше б тебя задело то, что час назад случилось. Лучше б тебя задело то, что мама твоя сказала… Она ведь все очень правильно сказала. Это тебе знак, брат. Бросай куролесить. Иди и помирись с Камиллой. Сейчас. Я поеду за пивом - а ты иди мириться. Я приеду с пивом - чтоб вы уже помирились! И вместе сядем пиво пить. Здорово я придумал?
– Наверное, - вежливо ответил Знаев и все-таки посмотрел на часы.
– Но у меня дела. Срочные.
Жаров смерил его злым взглядом.
– Дела? Срочные? В воскресенье, в восемь вечера? Не гони мне, Знайка. Понял я твои дела. Еще вчера. Когда ты ко мне в дом пришел, в обнимку с малолеткой. Послушай меня, брат. Только внимательно послушай… С бабами путаться - это не твое. Я это умею, а ты - нет. Оставь это мне. Тебе же лучше будет. Рыжая, конечно, чувиха сладкая, я тебя где-то хорошо понимаю… Но в семье тебе будет лучше. Ты не ходок по бабам…
– Зато ты у нас большой специалист.
– Точняк. Не спорю. Я без этого не умею.
– Жаров помолчал, взял в руки шлем и стал оглаживать, как будто подружку по плечику.
– Причем я не какой-нибудь там… Типа, поматросил и бросил… Я, Знайка, любви ищу. И нахожу. Как найду - сразу влюбляюсь. Дико. Я, брат, пиздец как искренне влюбляюсь! Особенно первые дни… Когда еще ничего не ясно, когда пальцем не трогал… Не сторонник я каких-то страстей бешеных, нет, - я хочу, чтоб все приятно было… Чтоб скользило, колыхалось, как будто слабенькой конопелюшки покурил… Все удобно, все по кайфу… Со всеми - добрый, ходишь - вальсируешь, в натуре… Это тебе не чужое золото по подвалам припрятывать. Я в Анжелу знаешь как влюбился? Три недели не прикасался. Даже не намекал. По мюзиклам водил, по кабакам… Любовался. От запаха ее пьянел. Я ей - хочешь, киса, брюту? А она - мне с него в нос шибает… А супу, говорю, хочешь, из акульих плавников? А она - я акул с детства боюсь… Вот скажи, где она акул видела, в детстве, в своем Саратове?
Жаров сладко жмурился. Сейчас он напоминал не грозную альфа-гориллу, а огромного холеного кота, вконец утомленного собственной сытостью.
– Дай затянуться, - попросил банкир, протягивая руку к сигарете друга.
– Затянись, - усмехнулся тот.
– Только ты ведь не куришь.
– Перенервничал… Ах ты, гадость какая…
– А раз гадость, так верни обратно. Знаешь, почему капля никотина убивает лошадь, а сигарета курильщика - не убивает?
– Знаю, - сказал Знаев.
– Никотин - неустойчивый яд, он быстро распадается… Черт… Подвинься…
– Что?
– усмехнулся электроторговец.
– Голова кружится? Повело тебя, брат. Видишь, как вставило… от неустойчивого яда. Присядь.
– Голове горячо.
– Сосуды сузились, - благодушно объяснил Жаров, - вот и горячо. Выходит, брат, что и сигареты - тоже не твое! Бухло, бабы, курево, казино, кокаин… вся эта шняга, дрянь, говенная байда для богатеньких - ты всегда умел мимо этого шагать… Вот и дальше шагай. Я вот не прошел мимо - а ты смог. Вон какой бледный… Посиди, передохни. Сейчас тебя отпустит… - Электроторговец невесело улыбнулся.
– Дурак ты, Знайка. Такая мама крутая, ей бы на разборки бандитские выезжать… А сын - совсем без головы. Ты хоть понял, к чему она подводила, мама твоя?