Гранд-отель

– К-какой отец? Т-твой? Слушай, Костик, я твоего отца ни разу в жизни не видел, ты уж извини...

"Как это не видел? Ты ж у меня дома зависал сотню раз, и с отцом моим ты с детства знаком..."

– А сестра чего?

– К-какая сестра?! Костик, это ты, нет?

Повернулся я к нему:

– Вовчик!
– говорю, проникновенно так, - случилось со мной что-то, понимаешь?

Тот закивал так быстро-быстро.

– Да не, не то, что ты... Не...
– как сказать? Не убили меня? Живой я? Они же меня похоронили давно! А я с ним позавчера только пиво пил, с Вовчиком этим, и за жизнь говорил.

– Слушай, - говорю - скажи мне, какой год сейчас?

Его аж передернуло:

– Тот же год, 16-тый.

– А месяц какой?

– Костик, - он мне говорит, чуть не плачет, - ты прости меня, Костик, я ведь правда ничего тогда сделать не мог, ты сам полез, мы тебя остановить пытались, а у него - пушка!

Я усмехнулся грустно:

– А вы и убежали, да?

Вот если может позеленевший человек еще больше позеленеть, то это про Вовчика сейчас:

– Пушка же у него была!! Он бы и нас всех с тобой положил, а у меня - мать!...

"Ну да, и у меня - мать. Была" - мысли во мне шевелились вяло, как сквозь вату, хотелось лечь вот так вот, лицом, в холодную лужу, и лежать, и реветь, в кои-то веки.

– Вовчик, - говорю - ну пойми ты! Нет, стой! Я на тебя зла не держу, правда. Ни на кого не держу. Ты мне только скажи, ну вот как другу своему - скажи. МЕСЯЦ СЕЙЧАС КАКОЙ, СУКА?!
– все-таки я сорвался. А кто бы в такой ситуации не сорвался?!

Вовчика мотнуло так, что у него голова со стуком об стену ударилась:

– Ноябрь! Ноябрь сейчас! И год шестнадцатый, месяц ноябрь! А тебя в августе убили, я сам видел, как ты в луже крови лежал! И мозги повсюду!!! Сам видел! Сам!
– он рванул у себя куртку на груди так, что кусок вырвал.

– Да...
– на меня снова накатила апатия, и тоска смертная - заткнись ты.

Я сидел на холодном асфальте, спиной к стене своего дома, свесив голову и пытался все это осознать: "Ноябрь. И год тот же. И месяц. Все правильно. И зуб болит. Может у мертвого зуб болеть? Вроде нет, не может. Про сестру мою не знает ничего, и отца не видел. А Светка с Лехой, и у них март, похоже. Так бывает? Нет, не бывает. А может, это меня не бывает? Или я сплю сейчас? Но зуб-то болит...". Я медленно поднялся. Куда идти? Домой? Они ж меня похоронили, как я к ним приду? А куда тогда? Я медленно пошел обратно к метро:

– Эй, Костик!
– голос у Вовчика дрожал, как треснутое стекло - Костик! Куда ты сейчас?

– Куда?
– я обернулся, - В институт пойду, у меня пара через час.

– Какая пара, ты о чем? Это тебя в институте того... Во-воскресили, да?

– Какая пара? Даа... Матлогика вроде. Чего? Да не, в свой институт пойду. Где учусь...

– Да ты сроду не учился, даже не поступал. Говорил, мол, только время зря тратить. Костик, а это точно ты?

У меня снова в глазах потемнело. Вот только сил паниковать уже не осталось:

– Точно я, Вовчик. Откуда бы я тебя знал, если бы это не я был? Но, - я потряс головой - это и не я вроде. Какой-то не тот я. Понимаешь, - я посмотрел на него с тоской, а на нем по-прежнему лица не было - понимаешь, меня-то не убили. Но, получается, что убили-то меня.

Махнул я ему рукой и пошел опять к метро. А куда идти-то? Домой нельзя, дома у меня теперь, получается, нет. И Светки нет.

Мне вдруг показалось, что и прилип, влип в эту уличную московскую грязь вперемешку с химией, как муха в липкую ленту. Что я шевелю ногами, мешаю эту сто раз перемешанную мешанину, а с места не двигаюсь. Куда мне теперь? На вокзал? На любой поезд, и куда глаза глядят? А куда они глядят?

В метро тепло, спокойно. И времени до пары навалом. Если меня вообще пустят, на пару эту. Скажут: "А ты кто такой? Мы тебя не знаем!" Или еще хуже: "тебя же убили полгода назад, иди, откуда пришел!" А я от зубного пришел. А к нему - из дома. А дома у меня и нет больше, то есть пришел я, получается, ниоткуда.

Полная ерунда получается. То март - то ноябрь. И год тот же, в обоих случаях, похоже. Хотя - стоп! Ноябрь и март по-любому в разных годах. Да не важно, пусть в разных - год-то один! В смысле - учебный год. Или все-таки другой? Проверить бы... Хотя какая разница?

Но ведь они же все меня знают, никто не удивился! Хотя нет, Вовчик удивился. Но он же тоже меня сразу узнал, да? Значит, я - это я. Может, я - клон? Как в том кино? Плохо. А где тогда не клон? И - ладно, они меня узнали, но они какого-то не того узнали. Сам я - это я, а вот жизнь, получается не моя совсем. Не совсем моя, точнее. Разве так бывает? А может, это они все клоны? Ну да - все сразу, и сговорились против меня одного. Вот это точно психушкой пахнет, этого нам совсем не надо.

И ко всему этому зуб еще ноет, зараза.

Сидел я так, сидел, скрипел мозгами, да так ничего и не высидел. На часы посмотрел - надо на пару двигать, ну я и пошел. Будь, думаю, что будет. Мне даже интересно стало, что там дальше будет. Как будто это не со мной все происходит, а я кино смотрю, или книгу читаю.

Пришел я в институт, на свою пару, в аудиторию. Никто не удивляется, вся здороваются, как обычно - уже неплохо. С Лехой кулаками бамкнулись, с Шуркой. Все как обычно, ни про какие праздники никто ни слова. Интересно, а месяц-то сейчас какой, март или ноябрь? Я даже толком задуматься не успел: краем уха слушал, как Леха мне что-то втирает, и тут Савицкий пришел. Замечательный препод, умница, и предмет интересный, а я сосредоточится не могу, не до того мне сейчас, ну никак.

– ... Таким образом, как мы видим, парадокс является показателем неточности или ошибочности включающей его системы, а решение парадокса ведет либо к качественному изменению системы, либо к ее уточнению. Например, парадокс прадедушки, который мы с вами разобрали на прошлом занятии. Рощин, напомните нам, пожалуйста!

Санек вскочил и бодро отбарабанил:

– Путешественник во времени отправляется в прошлое и убивает своего прадеда до того, как у того появились дети. Следовательно, детей у его прадеда не было, самого путешественника тоже не было, и некому отправится в прошлое, чтобы убить своего прадеда.

– Да, хорошо. Таким образом, прадед гипотетического путешественника не может быть убит своим потомком. Это - парадокс. Первое, очевидно решение: путешествия во времени невозможны - это уточнение нашей парадигмы мира. Второе решение: Мультиверс - он слегка, немного театрально, поклонился Лехе, и тот аж порозовел от удовольствия - Однако сам по себе Мультиверс является источников целой серии парадоксов, что, вообщем-то, для новой теории вполне нормально. На один из таких парадоксов обратил внимание наш уважаемый Грачев - он снова кивнул довольному Лехе, а тот в ответ покраснел совершенно явно. От удовольствия, пижон несчастный! Я против воли заулыбался: все-таки он молодец.