Грани матрицы

Да, требовалось возместить инвесторам большие вложения при строительстве ГигаТЭЦ. Но эти вложения окупились за пять лет. И теперь почти вся прибыль уходила в руки иностранцев.

Угрозу станция представляла прежде всего для России. Отравляла воздух и почву. Подогревала вечную мерзлоту и изменяла климат. Провоцировала штормы, шквальные ветры и туманы, оледенения и гололеды в радиусе тысячи километров вокруг, на большой протяженности берега Северного Ледовитого океана.

Многие радикальные группировки требовали национализации станции. Либо же ее безоговорочного закрытия. У ворот ГигаТЭЦ постоянно тусовались какие-нибудь пикетчики, требовавшие чего-то своего.

Одни хотели выплаты постоянных стипендий и компенсаций жителям северных областей, расположенных неподалеку от станции. Другие – поставок всей вырабатываемой энергии в Россию, что должно было привести к экономическому скачку. Или в Европу, что позволило бы россиянам ничего не делать, получать дивиденды и плевать в потолок. Третьи требовали увеличения квот выделения энергии либо запуска новых энергоблоков и создания вокруг станции энергоемких производств.

Между собой они договориться никогда не могли. Более того, случались даже стычки и драки. А правительство манипулировало настроениями радикально настроенной части общества, чтобы в очередной раз поднять тариф на электроэнергию. Или добиться от владельцев ГигаТЭЦ увеличения квот поставки энергии на какие-то доли процента. Либо понизить тариф потребляемой энергии для нужд государства.

Сырье не было сейчас в цене – хорошие материалы, продукты питания благодаря достижениям науки можно было получить практически из земли, из грязи под ногами. Но для этого требовалась энергия. Очень много энергии.

В определенный момент наше правительство даже попыталось отменить рубли и ввести вместо них новую денежную единицу – киловатт-час. Предполагалось, что новая единица будет гораздо тверже, вытеснит с рынка более твердую, чем рубль, иностранную валюту и даст возможность экономике развиваться успешнее. Но эксперимент не вполне удался. Разные киловатт-часы стоили по-разному. Ночной киловатт-час – практически вполовину дешевле дневного. А вечерний – на десять процентов дороже дневного и на пять процентов ниже утреннего. Зимой энергии требовалось больше, летом – меньше. Поэтому при фьючерсных сделках нужно было учитывать и это.

Помучившись полгода, эксперимент отменили. Даже само слово «киловатт-час» попало на некоторое время в немилость как неблагонадежное. Хотя эксперты полагали, что стоило лишь ввести параллельно киловатт-часовым расчетам рублевые, обстановка стабилизировалась бы. Но мощное лобби западных держав, желающих по-прежнему кредитоваться за счет России, продавая ее гражданам свою валюту, подкупило нескольких высоких чиновников. И «эры» – электрические рубли, равные тысяче киловатт-часов, переименовали в обычные рубли и отпустили в свободное плавание – без привязки к стоимости энергии. Что конечно же негативно сказалось на их устойчивости.

Рубли обесценивались, но время от времени правительство проводило деноминации, дабы поднять рубль на заоблачные высоты. Последняя деноминация прошла как раз год назад. И рубль, курсовая стоимость которого была задрана «впрок», сейчас стоил дороже почти всех мировых валют.

Взглянув на часы, я обнаружил, что время давно перевалило за полночь. Собственно, близилось утро. Мне не нужно было вставать на работу, но режим дня все же лучше соблюдать. Я выключил компьютер и отправился спать.

Ворочаясь в постели, я думал о современной жизни, о своих странных занятиях. Сейчас я по неведомо чьему заказу изучаю Печорскую ГигаТЭЦ. Достиг в этом определенных успехов, но не понял самого главного – зачем я это делаю? Любопытно, конечно, только мало ли любопытного произошло за последние пятьдесят лет?

Деньги у меня пока есть, но человек все равно должен работать. А где я устроюсь на работу в современном обществе? Что я умею, что знаю? Может быть, разумнее принять предложение официальных властей? Ведь, в конце концов, ничего плохого они мне не сделали… Да и общество нынешнее не назовешь полностью тоталитарным. Инне все ее демарши сошли с рук, да и меня пока еще не вычислили. При более жестком государственном устройстве нам, как я полагаю, не поздоровилось бы…

Но что-то говорило мне, что сдаваться не надо. Собственно, сдаться я всегда успею. А сейчас можно поиграть в свою игру. Без оглядок на доброжелателей и недоброжелателей.

* * *

Проснувшись, я первым делом включил новости. Североамериканский Альянс наводил порядок в очередном уголке земли. Кажется, сейчас ему не угодила Индонезия. Страна эта поддерживала некоторые мусульманские организации, которые в большинстве стран были запрещены, и сыр-бор разгорелся именно из-за этого. Напасть на саму Индонезию американцы не решались – не мелкая страна, да еще и находилась в данный момент в союзе с Китаем. Но они блокировали мощью нескольких флотских группировок какой-то спорный остров. Правительство Австралии это начинание поддерживало. Граждане Австралии протестовали. Все как всегда.

В углу экрана телевизора постоянно мигал конвертик. Сначала я решил, что это лейбл программы новостей. Но потом сообразил, что мне пришла почта. Выходит, мой здешний компьютер время от времени связывался с почтовым ящиком – как иначе можно было объяснить появление сообщений? Ведь адрес этой машины и этой квартиры я никому не давал.

«Автоматизация нас погубит, – подумал я. – Машины решают, получать ли им почту, давать ли им твой адрес по входящему запросу. Как бы меня не вычислили…»

Но дверь еще не ломали. Глупо было бы присылать предупреждение по почте! А что происходит во дворе?

Я выглянул на улицу. На углу дома стоял армейский грузовик. Ребята в камуфляже и касках оцепили дом напротив.

Как это ни смешно, они ловили меня! Заспавшись, я пропустил такой увлекательный момент штурма здания! Похоже, солдаты уже отчаялись кого-то найти. Они расслабились, опустили оружие. Некоторые брели обратно к грузовику.

Поискать рядом ребята из спецслужб не догадывались – собственно, на это я и рассчитывал.

Дело в том, что аванс за квартиру я внес с безличной карточки, но с компьютера Инны. Естественно, спецслужбы отследили этот платеж, вычислили адрес и явились по мою душу. Но, уже приехав в Мишкино, я понял, что занимать зарезервированную квартиру будет непредусмотрительно и глупо. Тем более что вокруг сколько угодно пустующего жилья. А сто рублей в моем нынешнем положении – не такая большая потеря.

Я вновь обратился к менеджеру «Гостинично-наймового комплекса Мишкино», ведавшего жильем. В реальном времени, зайдя в контору, а не вызвав его по Интернету, чем его слегка удивил. Впрочем, встречаются самые разные клиенты. Некоторые предпочитают осмотреть поселок на месте, не довольствуясь рекламным роликом на экране.

Естественно, я и словом не обмолвился о том, что делал заказ прежде. И выбрал дом напротив того, который заказывал от Инны.

Ребята из спецслужб проверят полученный из компьютера Инны адрес. Догадаются, что я просчитан их планы. Но искать меня в соседнем доме не станут – очень уж глупо там прятаться. А почему? Особенно если все так думают?

Из «моего» подъезда тем временем вышел знакомый мне по фильму Инны полковник Мизерный. В руках он держал белую бумажку. Скорее всего, мою записку. Ее я оставил прямо на двери своего несостоявшегося жилья – чтобы у офицеров спецслужб не осталось никаких сомнений.