Граница смерти

– Ты помнишь себя молодым? – спросил Хайэм, поворачивая руль и въезжая на Шоу-стрит. Дом, который они искали, находился на Гринлиф-стрит.

– Нет, – солгал Трэвен.

– А я помню. Это было хорошее время, – вздохнул Хайэм.

Трэвен обратил внимание на маленькую чернокожую девочку, сосущую большой палец и держащую в руке плюшевого медведя с оторванным ухом. Ей было не больше трех или четырех лет, однако она уже знала, что означает появление такого автомобиля в этой округе, и быстро заползла в укрытие за потрескавшимся бетонным крыльцом.

– Не ожидал увидеть япошек, белых, черных и мексиканцев, вот так живущих в одном районе, – заметил Хайэм. – Такое стало возможным только после того, как все перешло в руки японцев.

– Это потому, что нищета является единственной силой, способной преодолевать расовые барьеры, – ответил Трэвен, наблюдая за тем, как маленькая чернокожая девочка вылезла из укрытия и вбежала в дом.

– Да, пожалуй, нищета действительно разрушила в этой округе власть Ку-Клукс-Клана и Арийской гвардии. Раньше здесь было что-то похожее на законность и порядок. Теперь они убивают друг друга и крадут все, что только представляется возможным.

Утреннее солнце висело над серыми облаками, и свет, пробивающийся сквозь них, казался тусклым и водянистым. Если бы не биологические часы его тела и возможность узнать время в центральном банке данных, Трэвен решил бы, что вот-вот наступят сумерки. Группа молодых парней и девушек, одетых в куртки с эмблемами уличных банд, стояла перед сожженной церковью. Судя по чертам их лиц, они принадлежали к разным расам, как чистым, так и смешанным, однако отпечаток ненависти на всех лицах был одинаков. Несколько парней вызывающе покачивались из стороны в сторону, а когда машина свернула в переулок, злобно погрозили ей кулаками.

– Вряд ли мы завоюем себе много поклонников в этом районе, – произнес Хайэм, и его губы сжались в тонкую бледную линию.

– Именно потому у каждого из нас есть напарник.

Хайэм остановил машину и перевел рычаг автоматической трансмиссии в положение «стоянка».

– Дом находится в следующем квартале, – сказал он.

Выцветший номер, лишь местами сохранивший искорки золотой краски, свисал с карниза крыльца. Разбитые окна кое-как прикрыты кусками картона, приклеенного липкой лентой. Клубы черного дыма поднимались из самодельного дымохода, установленного на потрескавшейся шиферной крыше. Трещины в наружной кирпичной стене обнажали гнилые деревянные балки и клочки розового утеплителя. На разбитой мостовой стоял маленький красный «шеви», заметно склонившийся влево на сломанных пружинах подвески. Под ним виднелась большая лужа густого черного масла.

– Пошли, – сказал Трэвен, вылезая из машины и дрожа от пронизывающего холодного ветра.

Хайэм последовал за ним, включив электронные замки автомобиля и охранную сигнализацию.

– Он бросится бежать, как только заметит нас, – предупредил детектив.

– Я встану у черного хода. Подожди пять минут.

– Понял.

Трэвен обошел дом, сунув руки в карманы плаща, словно пытаясь укрыться от холода. Правая рука сжимала пистолет СИГ/Зауэр. Большим пальцем он снял пистолет с предохранителя. Сам Мейшу не представлял особой опасности, но этот жилой район был прибежищем преступников, с которыми он постоянно сталкивался, когда работал в отделе по борьбе с наркотиками. На каждом углу могли неожиданно встретиться знакомые лица. Он прошел между домами, мимо окна с треснувшим стеклом и приклеенным к нему выцветшим дедом-морозом с пиратской повязкой, закрывающей один глаз, перешагнул через несколько еще не украденных досок сломанного забора и пошел к дому по канаве, заросшей кустарником.

Противоположная сторона дома выглядела ничуть не лучше фасада. Многочисленные пустоты в кирпичной стене красноречиво говорили о том, что, пока дом оставался необитаемым, жители соседних домов вытаскивали оттуда кирпичи, чтобы залатать дыры в стенах своих жилищ. Двор, поросший сорняками, усеивали пластмассовые мешки с мусором. Тут и там сверкали осколки битого стекла, куски металла и другие отбросы современной цивилизации. Многие окна, выходящие во двор, были забиты картоном.

Обойдя последние оставшиеся столбики забора, походившие на гнилые зубы, Трэвен остановился у двери. Он не стал вынимать пистолет. Если жильцы заметили его и, испугавшись, позвонили в полицию, нет необходимости увеличивать их беспокойство зрелищем пистолета.

Он включил микрокристалл связи на частоту, которой пользовался для переговоров с Хайэмом.

– Я готов, – произнес он. Ответа не последовало. Трэвен напряг слух и услышал звуки включенной телевизионной стенки. Даже если здание вот-вот развалится, фирмы, сдающие его внаем, примут меры, чтобы телевидение работало и реклама передавалась по всем каналам.

Послышались тихие голоса.

Трэвен оперся о стену рядом с дверью. Неровные кирпичи врезались ему в спину, и холодные пальцы зимы ласкали шею.

Внутри дома раздался звонок. Смех и голоса стихли. Наступила напряженная тишина, которую нарушил стук в дверь. Кто-то подошел и открыл ее. Резкий голос Хайэма оборвал чьи-то громкие и настойчивые протесты. И тут же Трэвен услышал топот бегущих ног. Забитое картоном окно справа от Трэвена словно взорвалось изнутри, оттуда вылетел кто-то, прокатился по земле, вскочил и стремительно бросился к заросшей кустарником канаве.

– Он сбежал, Трэвен! – Голос Хайэма прозвучал в голове Трэвена так громко, что вызвал волну боли.

Оттолкнувшись от стены дома, Трэвен устремился в погоню за мужчиной, левой рукой раздвигая высокие заросли кустарников, скрывающие от него беглеца, а правой все еще сжимая в кармане плаща рукоятку пистолета.

– Это Мейшу? – выдохнул Трэвен.

– Наверное.

Он наступил на камень, нога подвернулась, и Трэвен упал. Острая боль пронзила лодыжку. Он встал, опираясь обеими руками о землю, и возобновил преследование. Нога нестерпимо болела, но он заставил себя превозмочь боль. Беглец успел за это время оторваться от него на несколько ярдов.

Шапка черных волос мелькала зигзагами среди зарослей кустарника.

– Так это Мейшу или нет? – снова спросил Трэвен.

– Не знаю. – Голос Хайэма звучал раздраженно. – В доме его нет.

Трэвен мчался сквозь кустарник. При каждом вдохе ледяной ветер обжигал ему легкие.

– Ты где?

– В сточной канаве, ведущей на север.

– Он похож на Мейшу?

– Я даже не успел рассмотреть его. Могу только описать, как выглядит затылок. Этот сукин сын чертовски быстро бегает – вот все, что мне о нем известно.

– Не отставай от него. Я знаю, что Мейшу был в доме. Ты наверняка преследуешь именно его.

– Где полиция?

– Вот-вот прибудет.

Впервые Трэвен почувствовал, что теряет контроль. Полицейскими, которые должны помочь им, руководит Хайэм, он координирует их действия по своему личному частотному каналу связи, так что никто, включая Трэвена, не может помешать ему принимать решения.

Беглец попытался взобраться по крутому склону канавы, поскользнулся, но, по-видимому, не упал и не остановился ни на мгновение.