Граница земли

Анджи сердито завизжала на женщину, но Кваггер решил быть снисходительным.

–  Ах, это ужасные времена, - пробормотал он, гладя кошмарное существо, чтобы успокоить ее.
– Но мы должны помнить, Ньют, что этот ужасный год - не только испытание и горе для нас. Это также и наш шанс! Может, озоновое облако и черно, как уголь, но я сделаю его серебряным с изнанки!

Анджи снова взвизгнула - на этот раз, от удовольствия. Кваггер нежно гладил ее, его постаревшее бесформенное лицо просветлело: он с удовольствием развивал полюбившуюся тему.

–  Порядок был разрушен, - заявил он.
– Раса находится на грани вымирания. Но я, Саймон Мак-Кен Кваггер, еще спасу ее! Ньют! Ты понимаешь, сколь велика твоя роль во всем этом?

–  Ну, мне так кажется, - без особой уверенности проговорил Блюстоун, зная, что за этим последует.

И за этим последовало.

Кваггер возвысил голос и воскликнул:

–  Ты задокументируешь это! Ты завершишь эпическое повествование о моей жизни, то повествование, которое смелые, доблестные мужчины и женщины будут помнить тысячу лет - сагу о спасителе человечества! Только подумай об этом, Ньют! Посмотри на тех людей, перед которыми преклонялся мир - Александр, Цезарь, Наполеон, мой собственный достойный предок Ангус Мак-Кен… Никому из них не приходилось противостоять тем невзгодам, с которыми сражусь я! Разве это не правда, Ньют?

–  Дела действительно выглядят прескверно, Лорд Кваггер, - признал Ньют Блюстоун.

–  А потому в сравнении со мной все эти великие герои истории будут не большим, чем пигмеи перед гигантом! И твоим долгом, Ньютон Блюстоун, будет восславить мое имя в словах, записях и снимках, как имя бесстрашного героя, который вывел человечество из тени кометы к сиянию того, что будущие историки, быть может, назовут Веком Кваггера.

К концу своей блистательной речи он даже поднялся с трона, выкрикнув последние слова Блюстоуну, в то время как Анджи, прильнувшая к его плечу, трещала и вскрикивала в восторге.

Потом Кваггер рухнул назад в кресло. Напряжение было слишком велико. Анджи прыгнула на спинку трона; лицо Кваггера снова расплылось, черты утонули в складках жира.

–  Вы утомились, Лорд Кваггер, - воскликнула Целе.

–  Да-да, - слабо пробормотал Кваггер.
– Принеси мне вина… Нет, лучше пусть мне приготовят постель и принесут вино туда. Это был очень утомительный день.

Он протянул пухлые руки, чтобы ему помогли подняться, потом остановился. Он умоляюще посмотрел на Ньюта Блюстоуна.

–  Ты сказал, что что-то начинает снова расти?
– проговорил он.

Блюстоун не мог не почувствовать жалости к этому монстру.

–  Да, Лорд Кваггер, я так сказал. На самом деле была даже птица - мы заметили ее как раз тогда, когда проезжали через посты. Дикая птица, которая каким-то образом спаслась.

Глаза Кваггера вспыхнули:

–  Птица? Дикая птица? Летающая около горы?

–  Совершенно так, Лорд Кваггер, - озадаченно проговорил Блюстоун.
– Это хорошая новость - то, что некоторые птицы выжили в этом аду; хотя один Бог знает, чем она питалась…

–  Это прекрасные новости! Ты знаешь, что мы сделаем, Ньют? Мы устроим на нее охоту.

Кваггер сиял.

–  Да, именно так. Как в прежние времена! Как только я слегка отдохну, я соберусь на охоту. Что ты об этом думаешь?

Блюстоун посмотрел на него, не веря собственным ушам.

–  Но… Но, Лорд Кваггер! Если какая-то птица сумела выжить, ее нужно оставить, чтобы она могла размножаться, вы так не думаете? Вероятно, осталось немного представителей этого вида, и убийство даже одного из них может нарушить равновесие…

Он умолк, поскольку Кваггер смотрел на него с гневом и подозрением.

–  Что ты такое говоришь, Ньют? Разве ты не думаешь, что твоему господину можно немного расслабиться - хотя бы ради разнообразия?

–  Да, разумеется, но…

Кваггер с сожалением покачал головой.

–  Ты просто ничего не продумываешь до конца, - упрекнул он.
– Ты даже не представляешь, какая ноша ложится на мои плечи - и ноша эта становится все тяжелее с каждой минутой. Небольшое развлечение могло бы дать мне возможность передохнуть - пускай всего на несколько минут, но забыть об этом тяжком бремени, оставить государственные заботы, мысли о том, что я должен заботиться о вас, о вашей жизни, о вашем здоровье, мысли о будущем… Нет-нет, не надо извиняться, Ньют, - сказал он, снова улыбнувшись.

– Я знаю, ты просто сказал, не подумав. Не говори больше ничего.

Он поднялся, тяжело опираясь на руки Целе с одной стороны и Эллы с другой; Блюстоун позволил себе возразить в последний раз:

–  Но, Лорд Кваггер, большинство видов птиц, вероятно, уже не существует…

–  Забудь об этом, Ньют.

Ради разнообразия, проявляя терпимость, быть может, несколько взбудораженный перспективой будущего развлечения, Кваггер помахал пухлой рукой, призывая Блюстоуна к молчанию.

–  Там, где есть одна птица, скорее всего, найдутся и еще. А если и нет, если эта птица последняя в своем роде - какой это будет великолепный трофей!

Со свистом втянув в себя воздух, он закончил почти ласково:

–  Теперь ты можешь оставить меня. Вернись к своим трудам! А я вернусь к своим!

И, сопровождаемый бешено скачущей Анджи, Доктор Лорд Саймон Мак-Кен Кваггер заковылял к своей спальне и к единственной активной работе, которой он когда-либо занимался.

* * *

Хотя второе озоновое лето почти закончилось, искалеченная земля была далека от исцеления.

Жара не спадала. Понемногу газы, выделившиеся при падении осколков кометы, исчезали из атмосферы, химический баланс восстанавливался - тот баланс, который поддерживал жизнь на планете в течение четырех с половиной миллиардов лет. Человеческие существа сделали все, чтобы нарушить это хрупкое равновесие с помощью своих автомобилей и фабрик, выделявших летучие углеродные соединения, вырубая леса и превращая плодородные земли в пустыни. Но теперь осталось слишком мало людей, чтобы они могли представлять значимую угрозу, и то, что было разрушено или почти уничтожено Кометой Сикара, потихоньку восстанавливалось. Медленно-медленно там, в вышине, недоступной взгляду^ в верхних слоях атмосферы Земли снова формировался озоновый щит.

Но для жизни на поверхности Земли эти благоприятные изменения пришли слишком поздно.

Пока Ньют Блюстоун ждал своего хозяина у огромных ворот Дома Кваггера, он достаточно насмотрелся на безотрадный пейзаж, чтобы осознать это. За его спиной раздались шаги; он обернулся - и то, что увидел, отвлекло его от мрачных мыслей.

–  Граци!
– воскликнул он радостно. Девушка поморщилась:

–  Пожалуйста, не называй меня так. Мое имя - Дорис Кальверт. Я пришла сказать тебе, что Лорд Кваггер на пути сюда.

–  Я и хотел сказать, Дорис, - извиняющимся тоном проговорил Ньют.
– Я прошу прощения.

Она посмотрела на него уже мягче, а потом спросила с интересом:

–  Как теперь там, Ньют? Я слышала, появились растения и эта дикая птица - что, дела идут на лад?

Блюстоун поколебался.

–  Да, немного, - с неохотой признал он.
– Но произойдут ли изменения достаточно быстро для того, чтобы исправить положение - это уже второй вопрос.

Он покачал головой, вспомнив страшную картину, виденную им у Колорадо Спрингс. Остатки его пан-маковских сил были смяты и раздавлены обезумевшими от голода людьми, которые сражались за несколько небольших складов с консервами. Не существовало больше электростанций, которые могли бы хотя бы заставить работать холодильные установки, поскольку все ретрансляционные станции и генераторы были уничтожены ЭМИ, а все то, что осталось от человечества, истребляло самое себя в бессмысленных и жестоких битвах за последние крохи продовольствия.