Граничные хроники. В преддверии бури

– Что-то другое, господин серкулус? – подхваченный научным интересом, начинает рассуждать джолу. – Не мост и не остров. Нужный не для того, чтобы перейти с одной стороны на другую… Но тогда для чего? Может это какая-то совершенно особая платформа?

– Кто его знает, – задумчиво протянул Дэз. – Мы не сможем этого узнать наверняка, пока не поднимем эту штуку со дна. Вот только для этого нужно как-то его активировать, но как?

– Может, где-то здесь есть какой-то ключ? – робко предложил Крыса.

– Или рычаг, – подхватил мысль путника Артала. – Ведь здесь скорей всего был применен несложный старый механизм. Как тот, что ты активировал, Винсент, перед тем как мы с тобой попали сюда – в эту самую галерею.

– Возможно, – отвечает за мальчишку серкулус, все так же разглядывая скрытую под толщей воды плиту. – Теперь осталось дело за малым. Нам необходимо понять, как мы сможем заставить механизм заработать, – подняв глаза и обведя взглядом присутствующих путников, он уверенно продолжил: – Что ж, я предлагаю всем нам начать поиски. Не будем тратить времени впустую. Мы и так довольно много прохлаждались.

– Шансов, правда, не так много, – скептически оценивает ситуацию Арайна.

– Но они все же есть, верно? – говорит серкулус.

– Да, – утвердительно качнул головой джолу.

– Думаете, получится? – это уже Винс.

– Еще как, – темноволосый путник явно полон оптимизма. – Не из таких передряг выкарабкивались.

– Верно говоришь, Крыса, – подтверждает Дэз, – и уж если мы хотим выбраться, то непременно это сделаем. Уж я вам обещаю. Ну что, приступим?

– Отлично.

– Хорошо.

– Я сейчас вернусь, – паренек вновь быстрым шагом умчался по привычному для него маршруту.

– Замечательно, – произнес, подытожив все сказанное, серкулус. – Тогда давайте действовать.

Он вновь оглядел своих спутников. Потрепанного, но рвущегося к действиям Крысу, все еще сомневающегося в их совместном предприятии Арталу, пустующее место, где только что стоял Винсент, и внезапно ясно осознал, что все-таки у них все получится. Еще как получится! По-другому и быть не может!

Где-то глубоко в душе Дэз ощутил, как черная полоса в его судьбе сменяется белой. Серкулус едва заметно усмехнулся. Перевел дух и принялся за работу.

19:15

К вечеру стало холоднее. Пробирающая до костей вязкая свежесть сменилась густым, непроглядным, промозглым туманом. Он, как последний предвестник грядущей зимы, сошел на теплящуюся землю глубоким пропитанным сыростью саваном. Оплел ее в своих мертвенных объятьях, присыпая. Морозный, раскаленный дыханием грядущих холодов, воздух вгрызался во все еще помнящую летний зной податливую землю, рождая тем самым странную искристую вечернюю россыпь зыбкого полотна, выгладившую все вокруг одинаковой пеленой, подминая деревья и веси, балки и овраги с пригорками в единую топкую нить болезненной белизны, едва различимой в ночном воздухе, но все же весомой своим дымчатым пухом, что пахнет продрогшей листвой да мокрым мехом. А дальше, где-то вдалеке, все сливалось окончательно. Навсегда. Таяло во влажном осеннем мареве. Исчезало и вновь появлялось. Силилось стать фата-морганой, исчезнув с первыми лучами восходящей дневной звезды.

Но все это будет потом. Чуть позже. Сейчас же в спустившейся зыбкой мари не видно было ни зги. Молочно-белое, блеклое пятно электрического света карманного фонаря едва давало возможность разглядеть пространство в пару шагах вокруг. Если бы не кот дядюшки, совсем бы туго пришлось. Он провожал девушку по этому сумеречному холодному туману, показывая верную дорогу, стелющуюся среди спящих долгим тяжелым сном коряжистых узловатых древ-великанов, да огибая колкие норовистые кусты, тянущие свои тонкие ветви к забредшим в неурочный час спутникам. Но те не думали обращать на них внимание. Знай себе – огибали их да шли себе дальше.

Остроносая мордочка кота то и дело поворачивалась, проверяя на месте ли его спутница или же она успела заплутать в дремучих зарослях давно уже поседевшего леса. Но она шла. Спотыкаясь и дрожа. Одетая не по погоде, девушка все так же упрямо следовала за котом. Убегала прочь от уютного, гостеприимного дома, где ее совсем недавно так радушно приняли и едва смогли отпустить. Гонимая долгом, она не могла больше оставаться у теплого, с хрипотцой потрескивающего очага. Путнице нужно было спешить. Ведь она так боялась не успеть.

Засидевшись за плюшками до самого вечера Анарин, увлекшись беседой с дядюшкой, едва не позабыла о Лисе. Спохватившись, она отчетливо поняла, что если и дальше будет мешкать – наверняка опоздает. Идти до рунных камней знакомой тропой ее отговорил сам дядюшка. Сказал, что там неладное по такому туману делается. Следы древней ворожбы да страхотворных заклятий и в иное время делали дорогу до дома дядюшки недружелюбной, но за окном так распогодилось, что о ней теперь и думать не стоило. Пришлось пробираться другим путем. Непривычным, хотя и знакомым. Потому ей и дали в провожатые кота.

Серебрящийся в неярком свете фонаря мех. Едва различимые очертания деревьев. Цепляющиеся за куртку ветви. Тонкие. Колючие. Они досаждали девушке. Она с трудом успевала отцеплять их и в то же время разглядывать скрытые туманом глубокие кочки да ухабы, осевшие в переплетении мощных древних корней. Анарин уже успела налететь на пару невидимых взору, притрушенных палой листвой, пустот. Едва удержавшись на ногах, она лишь на мгновение остановилась, и кот, до этого бежавший впереди, остановился, призывно мяукнул, точно говоря о том, что девушке пора бы поторапливаться, а не прохлаждаться под зыбкой негой холодного стылого вечера. Анарин это понимала и старалась изо всех сил двигаться вровень с домашним любимцем дядюшки.

Они передвигались так довольно долго. Хотя спешка давала о себе знать, но девушка все же умудрилась продрогнуть до самого нутра. Когда же кот ни с того ни с сего остановился, Анарин сразу же успела пожалеть о том, что ее путь так быстро закончился. Разгоряченная, она сразу же почувствовала студенистый воздух близких осенних заморозок. Девушка старалась не думать о том, что с ней случится, когда она вернется домой и с каким лицом пойдет в больничный корпус, придумывая на ходу историю о том, где же она в такую пору умудрилась простудиться.

– Беги, дружок, – говорит она коту и, нагибаясь, начинает гладить того по мягкой шерстке. – Извини, что так мало с вами посидела. Думаю, через несколько недель выкрою пару деньков отпуска и смотаюсь к вам снова. Будешь меня ждать?

В ответ на ее слова дух-оборотень, принявший форму кота, вначале радостно заурчал, а потом призывно мяукнул, словно говоря ей, что, дескать, буду ждать тебя, но ты только попробуй не явись в срок, и внезапно растаял, едва оставив за собой след. Рука Анарин застыла в воздухе в том самом месте, где какое-то мгновение назад красовалась кошачья спинка.