Граничные хроники. В преддверии бури
Шрифт:
Наконец он освобожден.
Путник силится встать. Ему помогают, придерживая за руки. Серкулус не любит подобной фамильярности, но сейчас нет дела до его личных предпочтений. Его посадили на какой-то стул, за что он, честно говоря, был безмерно благодарен.
– Рад видеть тебя, Дэзмунд.
Серкулус наконец может рассмотреть своего спасителя.
– Чтоб тебя, разбойник косорукий, – вместо приветствия отвечает ему Дэз. – У тебя, Ветерок, совсем совесть отсохла, я погляжу. Нет, чтобы явиться ко мне – по чужим лабораториям шерстишь. И не думай, что я тебя не притяну в суд. Еще как притяну!
Кого он действительно меньше всего ожидал увидеть здесь – так это точно Ветерка, хотя о чем он: этот истинный единственный, кто так лихо мог проникнуть в гости к ведьме, совершенно не задумываясь о правилах.
– Какого ветра тебя занесло
– Эй, – в дверном проеме появился извечно мрачный Альберт, – что тут произошло?
Серкулус тоже повнимательней окинул взором помещение. Он и раньше бывал у Марнаган, поэтому думал, что его уже ничто не удивит, но сейчас, глядя, во что превратилась любимая комната колдуньи, мог лишь тяжело вздохнуть, предрекая грядущий тяжелый разговор. Все было разгромлено. Притом большинство из любимых безделушек ведьмы были напрочь испорчены. В свете лампы они ворохом золотистого лоска укрывали пол, точно выпавший погожий снег в конце осени. Стеллажи и многочисленные полки голодными провалами обращались точно птенцы, жаждущие корма у разбитого гнезда. Письменный стол колдуньи был переломлен ровно на две части, а совсем рядом с Дэзом виднелись следы от взрыва. Сизая копоть устилала оголенные стены. Некогда бывший здесь комод превратился в золу, на которой кое-где еще не успело остыть пламя. Увы, но в подобных лабораториях нет специальной защиты – ее отключают ради лучших результатов от опытов с чистыми стихиями. Но, самое главное, в центре пепелища в стену был по рукоять воткнут кинжал серкулуса. Его тусклая рукоятка неприятно посверкивала среди ошметков мебели. Дэз даже не представлял, что разрушил – кинжал втянул в себя все кубло и теперь потребуется немало времени для его перезарядки. По-видимому, энергии от втянутой в лезвие магии было столько, что она едва не выплескивалась наружу. Хорошо хоть, что он не стал использовать кинжал в морге – все бы закончилось куда плачевней.
– Так, – жестко обратился он к Ветерку, – или ты мне немедленно объясняешь, каким таким попутным ветром вас сюда занесло, или я запру вас троих в каталажке и даже не посмотрю на то, что Сталист из нее подвал для солений сделал. Он у меня быстро свои склянки уберет ради такого случая. К тому же, исправительные работы на благо родной Гильдии еще никому не вредили. Консервации у него там много.
– Дэз, – Ветерок по-кошачьи прищурился, – зачем же так строго?
– Строго с тобой буду говорить не я, а Арвэй. Я думаю, ты меня прекрасно понял?
– Еще бы, – картинно вздохнул путник и, заговорщицки подмигнув, добавил: – Мы здесь не просто так.
– Кто бы сомневался, – хмыкнул Дэз.
– Ты лучше послушай меня, а уж потом перебивай, – беззлобно ответил ему Ветерок и начал неторопливо рассказывать серкулусу о том, что произошло.
Путником можно родиться, но настоящими пилотом – только стать. И тех и других мало, но они все же есть. Появляются из ниоткуда, всполохом вздымаются ввысь, стойко неся свое бремя, а затем так же бесследно исчезают, точно круги на воде. Невозможно предсказать, откуда и те и другие придут, принесет ли их на своих крыльях попутный ветер или же беснующийся ураган. Слепы тропы их судьбы, пока великое светило не осветит им их путь. Однако не в каждом мире есть оно, но в каждом есть небо. Сводчатый полог из вытканных нитей сотен миров стеганым одеялом высится над всем. Однажды рожденные под его полотном, в свое время они обретут вечный покой.
Лишь одно для них едино и неделимо в этом мире – их небосклон. Будь то сумрачный багряный свод Изнанки или же утренняя зарница над затянутыми туманом хребтами. В этом они всегда будут братьями, родичами по крови, чьи сердца рано или поздно сгубит их единственная любовь. Небо тянет к себе души отчаянных пилотов, губит их так же, как оборотная сторона мира изводит путников. И нет им покоя. Нигде.
Однако у настоящих пилотов не бьется в груди этот сумасшедший дух ветра, что так рьяно пульсирует в жилах истинных, лишая их последнего покоя. Он гонит их прочь на пепельную землю, вслед за незримой мечтой, за хрупким равновесием и мерной тишиной, что так жаждут они обрести.
Невозможно понять Изнанку, не слыша голоса ее неба. Холодного и темного, но такого родного для истинных детей ветра. Оттого и
садились они в свои крылатики, поднимаясь под раскатистый небосвод пепельной земли, а затем и вовсе исчезая в грядах тяжелых иссиня-черных туч. Многие так и не возвращались, но те, кто выдерживал проверку на собственную прочность, становились настоящими мастерами своего дела и гордостью Пути.Пилота Гильдии Ветра бесполезно пускать за штурвал межпространственного крейсера, предназначенного для путешествия по обитаемой вселенной по темному полотну космоса. Эта черненная даль – издавна привилегия миротворцев, для которых хорошее дальнее зрение, жесткий самоконтроль, ошеломительная стойкость и скорая реакция, а также хорошее летное мастерство, вкупе с трезвостью рассудка, тактическим мышлением и уравновешенной осторожностью, были главными и основополагающими приоритетами в наборе кадров на роль пилотов их кораблей. Однако эти ребята из Мира совершенно бессильны без своих операторов, множества навигационных приборов и специализированных систем предупреждения, сообщающих о приближающейся угрозе. Путники никогда не надеялись на приборы из-за того, что они практически всегда отказываются работать в условиях обратной стороны мироздания, оттого у каждого пилота-путника развилось невероятное по своей силе шестое чувство, ведущее их сквозь штормовое небо и оберегающее от грозящих отовсюду опасностей.
Их осталось мало. Настоящих асов среди путников. Последняя Волна забрала с собой столько жизней, что Катарине пришлось пойти на крайние меры. Путь выстоял, но цена была непомерно высокой. Гильдия Ветра опустела, истинные уходили не возвращаясь, пропадали на пепельной земле. Оттого пилотов теперь можно пересчитать по пальцам. Новичков в их деле не осталось. Только те, кто мог прочувствовать настоящий небесный ветер Изнанки.
Пепельная пустыня, лишившись внутренних колодцев, пыталась погубить собственных детей, так что даже среди пилотов остались лишь те, кого не так сильно опалила серая земля. Бор был среди них. Он и Ласточка – единственные асы, ныне летающие под сводом Изнанки и не боящиеся за собственные жизни. Отчасти, конечно, у всех свои лимиты. До них из ныне здравствующих путников асами были чуть ли ни четверть всех истинных. Даже Сигурд – молчаливый и спокойный хирург медицинского крыла, едва ли с трудом покидающий свою обитель, в прошлом пугал ореан больше, чем огромные эскадрильи миротворцев.
– Держи левее, – мерный голос Бора в кабине, точно маяк в безбрежном белом океане тумана. – На два с четвертью. Мы в потоке, не забывай.
Командор то и дело давал Микуне поправки, стараясь понемногу менять курс. Ведь они еще двигались. Не по инерции, конечно, но благодаря незримым течениям, горными реками прорезающими самый край Изнанки. Рядом с ней всегда есть хранящие ее потоки. Стоит лишь окунуть кромку крыла в русло, и ты мчишься в такт биения незримых энергий. Крылатики на это рассчитаны. Следовать Потоку.
– На три. Ровнее, – Бор напрягся. – Ровнее, я тебе говорю.
– Куда ровнее, Бромур, – хмуро откликнулась девушка на слова командора.
Она, честно говоря, не понимала, почему Бор при таком раскладе не взял управление на себя, а доверил ей. Младший пилот, конечно, не робкого десятка, но ее такое течение дел уж никак не устраивало. Она же все-таки не истинный путник, а всего лишь человек. Да, неплохой пилот, но все же…
С миротворцами связи больше не было. Они растворились в белесом облаке слепца, точно их никогда и не существовало. И Бор, и Микуна надеялись, что союзникам хватит ума не заводить двигатели и выждать, пока туман не рассеется или не унесется прочь, отгоняемый потоками. Были ли они все еще живы или уже нет – неизвестно. Сейчас никто не мог дать ответа на этот вопрос.
– Поправка на четверть. Теперь левее, – Бромур Туркун вглядывался в горизонт. – Поверни на семь оборотов влево. Немедленно!
Девушка не ответила, уверенным движением потянула за рычаг, заставив подкрыльники занять нужное положение. Она никогда до этого не попадала в слепцы, да и не особо слышала о подобном явлении. Оттого порядком нервничала, а короткие команды Бора не давали воли страху.
– Крен вправо на три и шесть. Так, молодец, еще на один оборот. Вот-вот.
Командор за дополнительным штурвалом. Готовый, если нужно, взять все руководство крылатика на себя, но пока для управления ему хватает указаний второму пилоту. Он нутром чувствует, что такое положение вещей не может продолжаться вечность. Слишком хорошо знал, какую опасность может таить в себе белесый туман.