Граничные хроники. В преддверии бури

– Благодарю вас за содействие нашей Гильдии, господин анк Киала, – ответил тому Арвэй. – Мы постараемся не сильно утруждать вас.

– Это наша работа, – заверил путника смотритель. – Не стоит беспокойств.

– Тогда приступим.

– Что ж, пойдемте за мной.

Отдав несколько кратких распоряжений по переговорному устройству, смотритель, тяжко поднявшись, пересек свой кабинет, приглашая за собой гостей.

За дверью ждала охрана и, уже вместе с ней, небольшая группка направилась в глубь бастиона.

Бору Железная Крепость напомнила Лабиринт, но не такой темный и бескрайний, устроившийся в скалистых отрогах между клубами прожорливого Тумана в древней ложбине между двумя великими мирами, но чем-то на него похожим. Тут было больше наружных строений, близких к поверхности тоннелей и островерхих башен, которые он видел, когда сажал свой крылатик, а еще здесь было много окон. Совершенно крошечных, но открывающих чудесный вид на долину Триединства. Хоть небо и заволокло покрывалом проливного дождя, но неясные очертания далеких отрогов одичалых скал за стеклом темными громадами покореженных временем обелисков проглядывались в смутных разводах.

Чеканящие шаги, спертое дыхание, далекое эхо чужих голосов и извечный машинный гул в глубине. Все вокруг точно застыло во времени. И доживающий свой век в этом унылом месте смотритель, и едва различимые контуры за толстыми стеклами окон, и грубоватые походки фигур военных, идущих впереди, и холодный укрытый металлическими пластинами пол… Все казалось командору таким знакомым. Дежа вю из самого чрева небытия. С места, где начинается отчет и там, где он заканчивается. Бор понимал, что если на свете и существует край мира – то он здесь. Начало и конец, скованные воедино в суровых печах древнего форпоста.

Прошло совсем немного времени, когда оба путника добрались до нужного места. По расчетам Бора, они находились в самой охраняемой части бастиона, а совсем рядом с ними находилась та самая щепка, внесшая раздор в сам Лабиринт и бывшая лакомым кусочком для всякого, кто хоть как-то знал историю Волн и легенду о Похороненном. Теперь же командор безучастно изучал обломок древнего артефакта, в то время как Арвэй с благоговейным лицом застыл совсем рядом с реликвией. Вокруг них охрана, уставший, но все же поощренный произведенным эффектом смотритель да какой-то местный ученый, а вместе с ними трое миротворцев. Они прибыли раньше путников, но лишь вместе с ними смогли в полной мере насладиться лицезрением артефакта. Видно было, что они, как и Арвэй, трепетно отнеслись к шансу, преподнесенному судьбой.

Сам же дымчато-серебристый, чуть ли не зеркальный, никелированный кусочек ключа едва ли походил на одну из самых ценнейших вещей Лабиринта. Скорее наоборот. Слишком уж он напоминал простой осколок кремния. Единственное, что не давало Бору окончательно запутаться, так это то, что тот лежал на бархатной изумрудно-зеленой подложке, инкрустированной какими-то драгоценными камнями да золотом.

В неярком свете электрических ламп подложка ярко сверкала, из-за ее блеска едва можно было заметить, что и сама покоящаяся реликвия обладает необычными свойствами. Она причудливо мерцала, точно упавшая звездочка в руках любознательных путешественников, отыскавших легковесный кусочек украшения небесных созвездий. Удивительный обломок пересекала глубокая трещина. Она угольным червячком подползла к самому сердцу, грозя еще раз разделить ключ.

Бромур Туркун когда-то слышал историю этого артефакта. Являясь одной из частей ключа, отпирающего Похороненного из его темницы сновидений, в которую того поместили еще в незапамятные времена, реликвия могла уберечь всех живых от страшных последствий Волн. К тому же, этот обломок был единственным, который не запечатали и не спрятали в таком месте, где едва ли можно было до него добраться.

Говорили, что когда-то цельный ключ разбили на три части. Одна часть оказалось безвозвратно утеряна, а другую же, вроде как, где-то хорошенько припрятали, третья находилась здесь – в Железной Крепости. Однажды он от кого-то слышал, что во время какой-то из Волн, хранимая в бастионе реликвия разломалась ровно пополам. Правда это или нет, Бор не знал.

Единственное, что хорошо понимал командор – в Железной Крепости этот блеклый обломок артефакта охранялся пуще зеницы ока. Никто из гильдийцев даже в мыслях не допускал его вытащить отсюда или просто украсть – слишком уж дико это выглядело в глазах их замкнутого сообщества, да и не нужно было никому из ныне живущих. Политические игры, что вели правители, всегда пасовали перед всего несколькими вещами – Волнами да ключами.

Где-то Бор слышал, что Похороненный прежде был одним из основателей великой громады Лабиринта, но, увы, точно это или нет, командор не мог сказать наверняка. Он не сильно доверял слухам, но здесь и сейчас, рассматривая этот маленький кусочек древней, окутавшей его родной мир легенды, он, до невозможности ясно, представил себе эпическую картину тогдашней жизни. Вот только краски уж больно быстро погасли. Бромур Туркун прекрасно представлял, что могут сотворить разумные живые существа, дай им только власть в руки. Похороненный был из таких. Его боялись и ненавидели, пресмыкались и в конце концов, уставши от кровавой жатвы, оставили на многие лета в этом странном до невозможности одиноком месте – мире сновидений.

– Трещина пока не растет, – сказал худенький ученый с взлохмаченной копной сизых, точно припорошенных первым снегом, волос.

– Вот как, – произнес один из миротворцев, крепкий темноволосый мужчина.

– Только пять лет назад, после надлома между отделяющими стенками пространствий, она увеличилась на четыре наносантиметра. Из чего наши ученые, а в том числе и я сам, путем долгих замеров в очередной раз сделали вывод, что разломы появляются после бедствий, впоследствии могущих принести Волну.

– И за последнее время она не разрослась? – подал голос Арвэй.

– Нет, – охотно сказал его собеседник.

– Хорошо, – благодушно ответил казначей. – Можно ли посмотреть ваши отчеты?

– Да, конечно, – отозвался мужичок, протягивая тому пухлую папку. – Там все приложения и пояснения после основных документов.

– У вас есть еще один экземпляр? – спросил его другой миротворец, коротко стриженный алеги.

– Я… – ученый растерянно посмотрел на смотрителя бастиона.

– Извините, – ответил за своего подопечного Нъяда анк Киала, – но вся документация, предоставляемая нами, в единственном числе. Это оригинал. Не думал, что вам, гильдийцам, необходимы копии.

– Что ж, – ответил ему алеги, жестко глядя на увлеченно просматривающего папку Арвэя. – Вы правильно поступили, господин анк Киала. Я думаю, господин Бакши, так же как и все мы, знаком с правилами, – последние слова миротворец произнес с нажимом.

Он едва не вырвал из рук казначея выданные ему документы. Тот же едва понял, что произошло, когда алеги удовлетворенно принялся пролистывать папку. Арвэй какое-то время смотрел вначале на свои, враз опустевшие, руки, а потом удивленно взглянул на хамоватого миротворца, но так ему ничего не сказал.

Бор тоже молчал. Понимал, что против этой братии все его слова бессильны. К тому же, сам смотритель, похоже, считал нормальным такое поведение своих собратьев по Гильдии.

Вот уже алеги лихорадочно пролистывал многостраничную рукопись отчетов, выписывая в свою тетрадь важные, по его мнению, многолетние наблюдения. Рядом с ним встал другой, до этого молчавший миротворец. Он, как и первый, отрешенно углубился в изучение вороха будничных фактов, то и дело дергая забавного ученого, пытаясь уяснить себе некоторые ускользающие от понимания факты.