Граничные хроники. В преддверии бури

Выдавший путников фонарь откатился в сторону и кое-как отвлек двух набросившихся на него полудохликов, но этого оказалось мало. Трое других не думали отступать, привлеченные обманкой. Они оголодали и оттого были готовы сожрать что угодно. Для их извращенного представления теперь уже и живые стали подобием пищи.

Два огромных чучельных тела вились вокруг серкулуса, и тот едва мог обороняться под их неистовым напором. Дэза защемили, и он, уйдя в глухую защиту, пытался хоть как-то отбиваться, стараясь сохранить себе жизнь.

Крысе же хоть и достался один-единственный противник, но и его присутствия оказалось достаточно. Парень едва успевал уклоняться от несметного количества атак, с ужасом предчувствуя, что будет, если те двое дерущихся за лучи электрического света теней все же поделят свою добычу. Одно радовало – жесткий корпус фонаря. Он еще не потух, а значит, время еще было.

Это был бой на выносливость.

Тусклое мерцание острия. Неприятный скрежет когтей о сталь. Поворот. Парень в очередной раз выстоял, сдержал напор. Сделал выпад. Клинок вошел в грудь мертвеца, распоров остатки парадной миротворческой формы. Едва не застрял, когда путник попытался вытащить его, защищаясь от молниеносного удара. Успел. Выстоял.

Они сошлись в причудливом танце, рисуя в воздухе невероятные пасы друг другу.

Путники отступали. Пятились обратно под сень округлой залы в центре галереи.

– Прикрой, – раздался отчетливый крик серкулуса.

Крыса краем глаза видит, как тот едва справляется с раззадоренными задохликами. Хотя те не менее потрепаны, чем сам Дэз. У одного недостает руки выше локтя, а у другого едва держится голова.

Парень собирает всю свою волю в кулак, понимая, что иначе ему не уйти от своего преследователя. Делая очередной финт, он, изловчившись, поддевает противника и рубит снизу вверх, едва успевая перестроиться, пока вторая часть этой твари пытается достать парня в образовавшуюся брешь его защиты. Ему едва удается ответить на яростный жест. Парень едва удерживается на ногах, принимая его на себя – увернуться не было шансов. Он со скрежетом в зубах устоял. Контрудар. Плашмя – сверху вниз. Клинок протяжно свистит в воздухе. Он отсекает голову мертвецу, и та, точно мяч, срываясь с плеч, укатывается в темноту.

Крыса отскакивает, непроизвольно пружиня. Он опирается на здоровую ногу, ведь раненая горит огнем после всего этого безумного танца.

Теперь все оставшиеся силы парня призваны на помощь серкулусу. Он не медлит, спешит на выручку старшему товарищу. Налетает на противника с фланга, калеча его.

Серкулус отступает, пока Крыса отвлекает на себя обоих недавних противников Дэза. Он за спиной бьющегося из последних сил парня, но противник слишком проворен. Рука у одного из мертвецов уже на месте, и он желает разделаться с любым из обидчиков с еще большей яростью. Он едва не набрасывается на Крысу, а тот лишь чудом сдерживает ожесточенный натиск.

Вот и свет замигал. Жалобно. Тускло.

В последних его отсветах парень видит, как и недавно оживший мертвец привинчивает себе обратно потерянную голову. Скверное дело.

– Отступай, – раскатисто кричит позади него Дэз, и Крыса, инстинктивно повинуясь командирскому басу серкулуса, широкими прыжками отодвигается назад.

Все дальнейшее происходит за какие-то доли секунды. Фонарик окончательно гаснет, а приведенное в движение скопище оживших мертвецов замирает, когда из таящейся позади Крысы темноты к ним взлетает тусклый желтоватый огонек, чем-то похожий на тот, что парень видел немногим ранее. Вот только цвета у него немного другие. Кроваво-алые.

Он понял все сразу, и, когда знакомый густой бас огласил галерею, парень уже лежал ниц, прикрыв руками голову.

– Ложись!

Едва последние звуки голоса смолкли, послышался оглушительный взрыв. Крысе показалась, что земля под ним задрожала до самого основания. Обломки засыпали его с головой, а ударная волна едва не расплющила о плиты.

За первым взрывом, лишившим его возможности нормально слышать, происходит второй. Еще более сильный, и парень, едва поднявшись и отступив обратно на несколько шагов, вновь падает навзничь, подперев руками каменную кладку.

– Я здесь! – слышит он едва различимый в звенящей тишине возглас.

Над головой расцветает еще один пестрый цветок. Он выхватывает темную фигуру серкулуса. Крыса, не думая, поднимается, устремляется к нему, едва ли заботясь теперь о недавних ранах. Парень едва не сбивает Дэза, когда их накрывает третий взрыв. Оба они валятся на пол.

Мгновение, пока оседает пыль и копоть, ничего не происходит. Только пахнет гарью и протухшим мясом. Позади них вспыхнул костер, где мечутся темные фигуры мертвецов, пытающихся стряхнуть с себя пламя. Бесполезно.

Зал окрашивается в багровые тона, а путники смотрят на охвативший галерею пожар с небывалой отрешенностью. Серкулус встает с колен, помогая Крысе подняться.

Какое-то время они молча наблюдают, и в раскрашенной кровавыми узорами темноте Крыса замечает свой клинок, потерянный им во время одного из взрывов.

Он уже хочет забрать его, но внезапно до его слуха доносится протяжный треск. Словно тающие льды разрывает изнутри огромная трещина.

Путники только и успевают оглянуться друг на друга, когда неожиданно пол, покрывшись тонкой сетью глубоких борозд, проваливается под ними.

Короткий опыт падения с высоты – и оба они видят, как следом за ними в образовавшуюся дыру вгрызаются куски пламени с барахтающимися в нем мертвецами.

Под ними разворачивает свой ненасытный рот тьма, а впереди сыплется искрами огненное зарево.

Им везет: чудом попав на жесткий выступ, оба путника остаются живыми, а пожар, неистово полыхая, проносясь перед глазами, падает в чрево первородного мрака, ослепляя его светом, и в конце концов исчезает из глаз.

Крыса силится подняться. Он нутром чует опасность.

Так и есть – темное, усеянное золотисто-алыми ранками разожженных угольков тело тянется к нему огрызками оплавившихся культей. Крыса, едва ли соображая, что делает, изо всех сил толкает мертвеца, но тот продолжает двигаться, и тогда, с неимоверной силой обхватив обожженную тварь, Крыса сталкивает ее вниз. Да так, что едва сам не падает в темный провал пропасти.

Потом он обессилено разлегся на темных плитах, чувствуя, что силы вот-вот покинут его, а боль в теле понемногу напоминает о своем существовании. Ему плохо. Душно и гадко, а еще эта слабость – она едва позволяет парню двигаться.

– Ты цел? – хрипло говорит его старший товарищ, совсем рядом с Крысой.

– Да, – сдавленно подает он голос.

– Чтоб их всех! – в сердцах произносит серкулус. – Эти гребаные задохлики Рэроса! Чтоб их…

Но окончание речи до Крысы не доносится. Дэз замирает на полуслове, даже не стараясь завершить свою мрачную тираду. Какое-то время они оба молчат, пытаясь собрать все вновь воедино.

– Где мы? – наконец сипло спрашивает Крыса, озвучивая беспокоивший его вопрос.

– Кто б его знал, парень, – немного погодя отвечает ему серкулус неуверенно. – Чудо, что мы все еще живы, но я даже не предполагал, что под галереей что-то было, иначе бы не принялся атаковать тех тварей запрещенными средствами. Вот только я не думаю, что нам стоит здесь оставаться. Пойдем.