Граничные хроники. В преддверии бури

– Мое почтение, господин Сигурд, – как можно доброжелательней произнес Бор, обращаясь к великану.

Тот только кивнул в ответ и сказал что-то неразборчивое. Он выглядел устало и отрешенно и практически не подымал головы, отчего стал похож отчасти на цельный монумент, а отчасти на настоящего голема.

– Здравствуйте, командор, – обратилась к нему женщина.

Болезненно-бледная измученная алегийка с сухими крючковатыми руками походила на ожившую мумию. Не опасную, но какую-то покинутую и жалкую.

– Лакана, будь так любезна и забери свою сумку, а то наш друг едва ли поместится между ней и столом, – Большой Том хоть и говорил беззлобно, но все равно даже тугоухому на особенные нюансы в речи Бору пришлось про себя отметить, что фраза выказывала какие-то внутренние трения между этими двумя.

– Я не дотянусь, – ответила женщина, глядя на темнокожего лекаря, точно на пустое место. – Сигурд, не подашь мне ее?

Великан, кажется, даже не услышал, что к нему обратились. По-видимому, его голова была занята более важными и серьезными проблемами и никоим образом не соприкасалась с существующей вокруг него жизнью.

– Не беспокойтесь, мне хватит места, – встрял в разговор Бор, про себя уже пожалев, что так поспешно ответил на приглашение Большого Тома – он ведь не хотел никому причинять неудобств.

– Да ладно тебе, командор, – пожал плечами темнокожий путник и, ловко выхватив сумку Лаканы, всучил ее той небрежно, но весьма грациозно, с вящим лоском, импонируя сей жест. – Садись уже, а то мы тут движение затормозили.

– И правда, – еще более смутившись, ответил Бор – все-таки он плохо понимал особенности других рас, отчего привык попадать впросак.

– Да ешь ты уже, – усевшись на свое место, дружелюбно откликнулся Большой Том, глядя на то, как командор растерянно осматривает свои два огромных подноса с ужином, занявшие едва ли не весь стол, за которым сидели гильдийцы. – Мы-то уже подкрепились и скоро уйдем, а у тебя уже пища стынет. Негоже есть холодное – это же становится сродни перекусу, а такое питание для нашего брата – дурная трата времени и сил, – видя, что Бромур Туркун все же понемногу набросился на еду, продолжил: – У нас сегодня прямо бенефис какой. Давненько уже столько народу в нашу столовую не набивалось. Прямо конец света настал, – смеется лекарь, – а мы и приготовиться не успели. Ну, надо же.

– А почему так? – едва прожевав, спросил он.

– У нас сегодня нашествие варваров, командор, – по-прежнему усмехаясь, ответил Большой Том. – Форменное такое нашествие.

Бор непонимающе глянул на безоблачное лицо темнокожего мужчины и, не совсем улавливая, к чему тот клонит, перевел взгляд на его коллег. Сигурд молчал и, по-прежнему уставившись в стол, сидел неподвижно, точно окаменев, а женщина отстраненно смотрела куда-то вдаль.

– Ты же слышал, что нынче у нас было? – вновь обратился к командору Большой Том.

– Я был на плацу, – ответил тот.

– О, тогда ты понимаешь, о чем я, – кивнул его собеседник. – У вас там, говорят, было жарко.

– Да, наверное.

– У нас тоже, только чуть позже. Словно лавина прошлась – давно в таком аврале уже работать не приходилось, да и после этих сокращений штата вообще наших немного осталось. Туго пришлось. Много раненых. Мертвых. Всех в общем. Мы едва справлялись, одним словом, а помощи ждать было неоткуда. Хорошо, хоть правительница на время о всяком их политическом бреде забыла и разрешила открыть наши границы для оказания помощи пострадавшим. Путь же ближе всего к плацу, потому всех к нам и доставляли, ведь для раненых все Гильдии как одна. Только для политики Лабиринт это разделенный мир, – под конец своей речи Большой Том тяжело вздохнул. – Дело, конечно, немыслимое по старым-то законам, но нам, что кровь из носа. Не увольняли бы всех так повально, может, еще и обошлось, а тут уже приходится помощи просить. С одной стороны – некрасиво, но куда деваться. Мы ведь призваны жизни возвращать, а не спорить над умирающими.

– Там не так много наших было, – подала голос Лакана. – В основном их, а ведь и до миротворческого логова не так далеко, могли бы и к себе всех перекинуть.

– Я же уже сказал, почему их к нам доставили, – раздраженно ответил на выпад алеги темнокожий лекарь.

– Им просто хочется нас на колени поставить, да так, чтоб и не придраться не к чему было! Ты думаешь, никто из власти не знал, что раненых гораздо больше, нежели мы можем вместить.

Темные искры в глубине глаз Лаканы вспыхнули. Она в упор глядела на Большого Тома с ненавистью, с гневом и еще с каким-то странным и незнакомым Бору чувством.

– Уж поверь, сегодняшний жест доброй воли нам потом сторицей обернется, – с горечью произнесла она. – В Лабиринте никогда ничего так просто не заканчивается. Это начало конца. Гильдия Ветра уже ничего не стоит в глазах других гильдийцев.

– Зря ты так говоришь, – ответил Большой Том, – нас хоть и мало, но эта горсть стоит многого.

– Стоила, путник. Когда-то может за нее и сыпали все сокровища мира, да только не сейчас. Волны позади. Тьма и война тоже ушли, Изнанку вот-вот покорят ваши соратники, все, что было у вас ценного, ушло с молотка, оставив вам лишь вашу гордость. Груз прошлого, ослепляющий вас.

– Не дерзи мне, Лакана, – в голосе лекаря появились нотки угрозы, – ты ведь даже не понимаешь того, о чем говоришь! Ты ведь даже не истинная!

– Вот видишь, – фыркает она ему в лицо, – ты даже не воспринимаешь меня всерьез. Считаешь, что раз я не принята вашей святой водой, так и мнению моему грош цена. Слушай меня внимательно, Том, я ведь в Гильдии Ветра едва ли не с рождения. Да, я не истинная, но мои родные из поколения в поколение служили в ваших стенах, и у тебя должна быть хоть толика уважения, хотя бы не ко мне, а к ним. Мне надоело постоянно слышать от вас, истинных, насмешки и упреки. Вы считаете себя высшим классом – пожалуйста. Делите свою Гильдию, как вам заблагорассудится, но мне это все уже в печенках сидит, понимаешь? Вот досюда дошла ваша высокомерность, – показывает она тыльной стороной себе по шею, точно рубя ее у основания. – Хотите, живите своим былым величием и дальше, но мне это уже надоело. Достало. Даже самый сопливый малец из истинных не преминет тыкнуть мне на свое место! Ты думаешь, такое положение нормально? Не сомневаюсь, что для тебя все это в порядке вещей. Но мне надоело гнуть спину на ваше благородство и прогнившую честь. Посмотри на любую другую Гильдию. Там нет разделений. Если ты страж, то уже страж наверняка, а если миротворец или подопечный Лукреции, то флаг тебе в руки и знамена на шею. Ты один из них, не лучше и не хуже других. И знаешь, что я решила – найдите кого-нибудь другого на мое место. Хоть мои предки и были из истинных, но слишком уж коротка ваша память, да и не думаю, что они не простят меня за это решение. Я ухожу, слышишь, Том, – едва ли не срываясь на крик, говорит Лакана. – Посылаю к демонам эту работу и ухожу. Достало меня ваше отношение и эта напыщенная кичливость. Ты понял меня, Сигурд? – обращается она к замершему великану. – Теперь сам будешь вскрывать и набивать ваших покойников, а лучше уж попросите вашего недоросля-некроманта. То-то ему праздник будет, – и с шумом отодвигая свои стул, поспешно вставая, держа свою сумку, заканчивает свою речь: – Не буду вас более задерживать. Прощайте!

Она уходит, высоко подняв голову. Удаляется восвояси и вряд ли уже вернется обратно. Бор это понял. Он был ошеломлен. Никак не думал, что его ужин обернется таким действом. Он глянул на свой ужин. Есть ему совершенно расхотелось. Аппетит пропал без следа, а от смутного осадка болезненно знобило.

– Ты кушай, командор, – успокаивающе говорит ему Большой Том, точно ничего не произошло. – Не переживай так. У каждого из нас порой выдается не в меру трудный день. По-своему трудный…

Постепенно голос лекаря становится тише. Вот он замолкает, а растерянный Бор не понимает, как ему себя вести дальше. Он ведь плохо понимает эмоции других.

Вокруг него слышатся перешептывания. Множатся разговоры. Говорят о них. Бромур Туркун слышит и понимает, что чудеса и шепот Изнанки остались далеко позади, а вокруг него отовсюду надвигается настоящий мир. Гораздо страшнее и бесчувственнее, чем серая земля. Холоднее и ожесточеннее. Теперь он понимает, почему для любого из них гораздо приятнее умереть на той стороне. Там, где существовала настоящая жизнь.

18:45

Он чувствовал запах ее волос. Вдыхал сладкий аромат. Этот благословенный воздух. Лежал с закрытыми глазами, медленно вбирая в себя частички благоуханий. Щекотал лицо о ее волосы.