Гражданские войны в Риме. Побежденные

Здесь он стал набирать свое войско. В числе тех, кто вступил в армию Брута, был находившийся в то время в Афинах молодой Квинт Гораций Флакк, будущий великий римский поэт. Тем временем положение в Риме изменилось. Приемный сын Цезаря Октавиан, видя, что Антоний препятствует ему, пошел на союз с сенатом и Цицероном и выступил против Антония. В этих условиях в январе 43 г. до н. э. сенат только отменил прежнее решение об отнятии у Брута и Кассия Македонии и Сирии, но и, как уже говорилось, приказал всем войскам на Востоке подчиниться Кассию, а Брута признал наместником не только Македонии, но подчинил ему и Грецию, дав обоим проконсульский ранг. А скоро сенатская армия во главе с консулами Гирцием и Пансой при участии Октавиана открыто выступила против Антония и разбила его. В этой войне пали оба консула, а Антоний начал спешно отступать за Альпы. Для Брута и Кассия забрезжила новая надежда.

Все же не очень надеясь на перемены в Италии, Брут и Кассий стали укреплять свои позиции. Им очень помогло то, что наместниками и Азии, и Киликии были их сторонники. Фактически вся восточная часть Римской республики оказалась под их властью. У Кассия уже были войска, и теперь Брут все активнее собирал свою армию. Всего ему удалось набрать восемь легионов, в том числе «туземные», т. е. набранные из провинциалов, но обученные на римский манер, в также вспомогательные части. Но для армии были нужны деньги, а никаких надежд на получение денег из Рима, разумеется, не было. И Брут, как, впрочем, и Кассий в Сирии и окрестных землях, переложил всю тяжесть налогов на местное население. Как когда-то на Кипре он силой оружия выколачивал личные долги, так теперь он, не останавливаясь ни перед чем, выбивал средства из провинций и городов, отнимал их у вассальных царей. Он не хотел входить ни в какие обстоятельства, ни в чье положение. И это дало определенные плоды. У Брута появились средства для войны. Он стал чеканить монеты со своим портретом, на некоторых изображались два меча и фригийский колпак между ними. Фригийский колпак был особым головным убором, который надевался рабам при их освобождении. Брут явно намекал на убийство Цезаря как на освобождение Рима от рабства. Чтобы это стало еще яснее, на монетах порой появлялась легенда: «Мартовские иды». Другой легендой на монетах была: «Свобода».

В скором времени положение в Италии снова радикально изменилось. Октавиан резко порвал с Цицероном и сенатом и вступил в союз с Антонием и Лепидом. Возник второй триумвират, и объединенные войска триумвиров вошли в Рим, где терроризированное народное собрание передало им на пять лет всю полноту власти. В отличие от первого второй триумвират функционировал как государственный институт, официальный орган власти. Был издан закон, который объявлял всех убийц Цезаря вне закона. Как когда-то Сулла, так теперь триумвиры ввели проскрипции, жертвой которых пал Цицерон. Еще до этого погиб Децим Брут. Война между республиканцами и триумвирами стала неизбежной. И действительно, скоро восемь легионов триумвиров переправились в Македонию, но пока еще ничего не предпринимали.

В конце 43 г. до н. э. Брут и Кассий встретились в Смирне на западном побережье Малой Азии. Был составлен план действий. Брут предлагал объединить обе армии и встретить врага в Македонии, где уже стояла часть армии триумвиров. Кассий возразил ему, что недостаток финансовых средств не даст триумвирам возможности отправить на Балканский полуостров значительную армию, а уже находившиеся там солдаты без средств погибнут от голода. Поэтому он предложил сначала обеспечить тыл, разгромив сторонников триумвиров — Родос и союз ликийских городов. Брут согласился. И в первой половине 42 г. до н. э. они начали новую кампанию. Кассий с флотом направился против Родоса, а Брут ударил на ликийцев, избрав первой целью город Ксанф. После тяжелых боев с помощью других ликийцев, соперничавших с жителями Ксанфа, этот город был взят, причем сами ксанфийцы предпочли погибнуть, но не подчиниться римлянам. После захвата Ксанфа Брут подчинил себе и другие ликийские города, предпочтя уничтожению врагов их полное ограбление. Действия Кассия тоже были весьма успешны. Он захватил город Родос, также весьма основательно ограбив его, но в отличие от Брута не остановился и перед казнями тех, кого считал наиболее опасными и упорными противниками. И родосцы, и ликийцы были разбиты и подчинены, но республиканцы в этих войнах потеряли много времени. А те восемь легионов триумвиров, которые уже находились в Македонии, начали активные военные действия. Брут и Кассий поняли, что они ошиблись в расчетах. Вновь встретившись в городе Сардах, они решили наконец объединиться и двинуться против врага. Всего у них было 80 тысяч легионеров и около 20 тысяч воинов вспомогательных частей, среди которых были даже конные отряды парфян, арабов и мидийцев.

Тем временем, вопреки ожиданиям Кассия и Брута, главные силы триумвиров все же переправились на Балканский полуостров. Их возглавили Антоний и Октавиан, на которого еще так недавно надеялись республиканцы. Армии противников встретились недалеко от города Филиппы в восточной части Македонии. У триумвиров было около 110 тысяч воинов. Они уступали республиканцам в коннице, но превосходили их в пехоте. Но самое главное — легионы триумвиров были опытными и закаленными, в то время как значительная часть республиканских воинов, особенно в армии Кассия, большого военного опыта не имела и в гражданских войнах не участвовала. Еще раньше авангард армии триумвиров захватил соседний город Амфиполь, имевший важное стратегическое значение, и Антоний сделал его своей базой. Само же сражение разыгралось на равнине около Филипп. Положение республиканцев было предпочтительней. Они имели хорошую материальную базу и удобное расположение лагерей: лагерь Брута соприкасался с утесами, а лагерь Кассия — с почти непроходимым болотом, за которым простиралось уже море. Единственный холм на равнине тоже был занят ими. В этих условиях Брут и Кассий стремились как можно дольше не вступать в открытое сражение, чтобы измотать противника и уморить его почти неминуемым голодом. Но и триумвиры это прекрасно понимали и стремились решить дело как можно быстрее. Антоний, фактически командовавший обеими армиями, стал тайно строить гать через болото, чтобы ударить по единственному незащищенному месту лагеря Кассия. И он сумел с успехом выполнить свой замысел.

Первое сражение произошло в начале октября 42 г. до н. э. Кассий, неожиданно увидевший часть вражеского войска, уже перешедшего через болото, приказал как можно быстрее построить стену, которая отрезала бы эту часть армии Антония от ее основной части. Приказ был выполнен, и начался бой. Антоний, увидев, в каком положении оказались его воины, вывел в поле всю свою армию, и, к его радости, началось наконец-то настоящее сражение. Особо ожесточенная битва разыгралось между лагерем Кассия и болотом. В конце концов воины Антония разбили своих противников и ворвались в лагерь. Часть воинов Кассия разбежалась, часть сдалась. Но в это же время Брут, видя тяжелое положение своего союзника, всей силой ударил по лагерю Октавиана и разгромил его войска. Самого Октавиана, еще не совсем оправившегося от болезни, в лагере не было. А лагерь его был захвачен. Брут немедленно послал конников к Кассию с сообщением о своей победе. К этому времени сам Кассий бежал и с холма с ужасом наблюдал за разгромом своей армии. Нервы его были столь напряжены, что, увидев приближавшихся конников, он решил, что это — враги, посланные его захватить. Кассий не хотел попасть живым в руки Антония и приказал своему рабу Пиндару убить себя. Так погиб Гай Кассий Лонгин, и по иронии судьбы произошло это в самый день его рождения. Брут оплакал своего друга и назвал его последним римлянином. Теперь армии триумвиров противостояла только его армия.

Второе сражение произошло 23 октября того же года. Брут придерживался старого плана, стремясь принудить врага к сдаче или по крайней мере отступлению голодом. План был совершенно разумен, и голод, действительно, все сильнее угрожал войскам триумвиров. Но воины Брута, гордые недавней победой, жаждали решительного сражения. Авторитет Брута в армии был не настолько велик, чтобы заставить солдат беспрекословно подчиняться. Скорее, наоборот: боясь, как бы воины не вышли из подчинения, Брут был вынужден им уступить. И между лагерями произошла битва. Оба войска столкнулись в жестокой схватке. Некоторое время бой шел на равных, но затем воины Брута стали потихоньку отступать. Постепенно медленное отступление перешло в настоящее бегство. Ряды республиканской армии смешались, и на плечах бегущих врагов солдаты триумвиров ворвались в их лагерь. Особенно отличились воины Октавиана, как бы заглаживая недавнее поражение. Битва республиканцами была полностью проиграна.

Брут сумел бежать в горы. Сначала он полагал, что еще не все потеряно и даже попытался захватить свой лагерь. С ним еще было четыре легиона, с которыми он мог переждать какое-то время, надеясь на поворот событий, какими была полна история гражданских войн. Но его солдаты отказались ему подчиняться и решили сдаться победителям. Потеряв всякую надежду, Брут попросил своего друга грека Стратона помочь ему уйти из жизни. Тот подставил Бруту свой меч, на который Брут и бросился. Антоний приказал торжественно сжечь его тело, а урну с прахом отослал Сервилии.

Имена Брута и Кассия остались в истории. Их восхваляли и ненавидели. Уже из современников одни называли их поступок славным, другие — позорным деянием. Когда при императоре Тиберий историк Корд посмел назвать их, следуя словам самого Брута, последними римлянами, император принудил его к самоубийству. Через много веков великий итальянский поэт Данте поместил Брута и Кассия вместе с Иудой в самый последний и самый страшный круг ада как убийц своих благодетелей. А еще через много столетий во время Великой французской революции Брута и Кассия восхваляли как предшественников великой борьбы за свободу. Правда, при этом образ Марка Брута сливался с образом Люция Брута, который когда-то поднял Рим на свержение Тарквиниев. Современники и ближайшие потомки как борца за свободу больше ценили Катона, для более отдаленных такими символами стали Брут и Кассий.

Битва при Филиппах была последней, в которой, по крайней мере одна сторона, сражались за идеалы. После этого все, кто тогда воевал, бились уже только за личную власть.

VI. Помпей Великий и его сын

Гней Помпей родился 27 сентября 106 г. до н. э. Плебейский род Помпеев не был особенно знаменит и знатен. Первый консул из этого рода, некий Квинт Помпей, появился только в 141 г. до н. э., да и то ничем особенным на этом поприще не прославился. Правда, это не помешало ему позже достичь поста цензора. Род Помпеев делился на несколько ветвей, и гораздо больше, чем та ветвь, к которой принадлежал Гней, была известна семья Руфов. Но отец Гнея, тоже Гней, достиг довольно значительной известности. Его прозвали Страбоном; это прозвище было заимствовано из греческого языка и означало «Косоглазый», и оно не передавалось по наследству. Помпей Страбон был одним из видных политических и военных деятелей начала I в. до н. э. В 104 г. до н. э. он был квестором при пропреторе Люциий Альбуции, которого он позже пытался обвинить в произволе. Позже он стал претором и пропретором Македонии, наместником которой пятнадцать лет назад был его отец. Звездный час Помпея Страбона настал во время Союзнической войны и событий, за нею последовавших.

Когда в 90 г. до н. э. началась Союзническая война, Страбон стал легатом консула этого года Публия Рутилия Лупа. Луп отправился в северные области Италии. Его действия, однако, были неудачны. Около реки Лирис его войска были разбиты и сам консул погиб. После этого легаты убитого Лупа, в том числе Помпей Страбон, стали действовать самостоятельно.

Главной ареной действий Страбона был Пицен в центре Италии, где находились богатые поместья Помпеев и где имелось довольно много их клиентов. Сначала Страбон тоже потерпел поражение: он был разбит объединенными силами италиков и заперт в городе Фирме. Но, получив подкрепление, Страбон вскоре сам перешел в атаку и разбил врагов. Италики бежали в город Аскул, с восстания в котором и началась эта война. Страбон подошел к Аскулу и осадил его. Одному из италийских вождей Видацилию, который сам происходил из этого города, показалось, что силы столь неравны, что сопротивляться невозможно, и он покончил с собой. Но взять Аскул Страбон так и не смог. Теме не менее успехи Страбона снискали ему славу, и он был избран консулом на 89 г. до н. э. вместе с Люцием Порцием Катоном. Еще до того, как оба консула 1 января 89 г. вступили в должность, консул 90 г. до н. э. Люций Юлий Цезарь провел закон, по которому все италики, до сих пор не выступившие против Рима, получали римское гражданство. То, что не могли сделать ни красноречие Гая Гракха, ни отчаяние Друза, сделала угроза отпадения всей Италии. Принятие этого закона сразу же успокоило и Этрурию, и Умбрию, и Лаций.