Грехи Матери

Я не хотела, чтобы это было правдой, но все кусочки головоломки были на месте. Много лет назад это существо забрало мою дочь. Сирилет не вышла из порталов целой и невредимой. Это каким-то образом изменило ее. Возможно, оно переделало ее так же, как когда-то Ранд сделали с нами, землянами. Теперь Сирилет выросла и стала могущественной сама по себе. У нее были последователи, которых она убедила присоединиться к ее апокалиптическому культу. Теперь она стремилась исполнить желание своего хозяина. Эксперименты по отторжению, изучение пророчества о Втором катаклизме, появление новых шрамов в мире. Все это вело к одному. Сирилет планировала полностью открыть великий портал и впустить существо из-за него в наш мир. Моя дочь собиралась уничтожить нас всех.

— Измени курс, сестра, — прошелестела Элорайм. Она говорила о Ро'шане. Он и До'шан вращались вокруг нашего мира, но Мезула могла бы немного изменить курс летающей горы.

— Это займет слишком много времени, сестра, — сказала Мезула.

— Почему бы просто не полететь в Полазию? — спросил Джамис. — Ждать Сирилет там, у большого шрама над пустыней.

Мезула обратила все свои руки к торговцу.

— Ро'шан не может приблизиться к шраму. Создатель сбросит нас с небес.

— Что, если этой земной марионетке не нужно быть рядом с Создателем, чтобы открыть разлом? — спросила Элорайм. Я хотела было указать на то, что у земной марионетки было имя, но богини спорили, и на этот раз я придержала язык.

— Мы отправим на Каратаан флаер, — сказал Мезула. — Самый сильный из моих детей положит конец этому катаклизму, прежде чем он начнется. — У меня внутри все сжалось. Мгновение спустя Мезула повернулась к Кенто.

— Я пойду, мама, — сказала Кенто. Она говорила не со мной. — Моей сестре нельзя позволить привести Создателя в Оваэрис.

— Ее нужно остановить, — резко сказала Мезула.

— Я ее остановлю, — сказала Кенто.

— Чего бы это ни стоило.

Кенто кивнула.

И на этом все. Богини послали одну мою дочь убить другую. Конечно, я не могла позволить Кенто идти одной.

Глава 21

Война с Тором длилась долгие годы. Мы обменивались жизнями и землями, время от времени устраивая бессмысленные стычки. Я считала себя правой, сражаясь за то, чтобы наказать убийц Ви. Я подписывала приказы о набегах на деревни. Я командовала военными отрядами в самых крупных сражениях, которые Иша видела со времен падения Терреланской империи. Я вела свою войну со страстью и передавала эту страсть тем, кто должен был знать только мир.

Трис был в ярости из-за смерти своей сестры. Они всегда были близки, близость, которую когда-то навязал им Железный легион, стала чем-то настоящим и прекрасным. Но это ушло так же, как и Ви, и Трис не мог сдержать своего горя. Он барахтался. Но, в отличие от некоторых, он барахтался не в печали или отчаянии, а в ярости. Я никогда не хотела доводить его до такого состояния, но я была слишком слепа, чтобы увидеть в этом что-то плохое. Я тоже горевала. Это не оправдание. Тому, что я с ним сделала, нет оправдания. Трис стал ужасом, которого жители Тора боялись даже больше, чем меня.

Сирилет совершенно не интересовала война. Я не могла понять почему. Часть меня думала, что, возможно, она никогда не заботилась о Ви, поэтому война ничего для нее не значила. Остальные из нас сражались за убитую принцессу, но всякий раз, когда поднималась тема войны — и она поднималась часто, — Сирилет зарывалась в книгу. Возможно, мне следовало тогда понять, что она подверглась внешнему влиянию.

После трех лет войны с жителями Тора я устала от нее. Они убивали нас, а мы убивали их. Этот город присягнул на верность Королеве-труп, тот поднял флаг Тора. Линии на карте двигались, как волны по холсту. К чему все это привело? Я призвала к миру, отправила сообщение совету Тора с просьбой прислать посла, с которым я бы встретилась на границе наших земель. Это был риск, но я должна была верить, что они тоже хотят мира. Эта война поглотит обе страны, если мы не положим ей конец.

Посол Тора так и не добрался до меня. Это не значит, что они его не послали. Трис узнал о том, что я делаю, и ускользнул с отрядом моих самых безжалостных солдат. Они встретили посла на дороге, на территории Тора. Трис зарезал их в лагере. Затем мой приемный сын имел неосторожность приблизиться к моему лагерю, размахивая флагом посла, которого он только что зарезал.

Тогда мы поспорили. Это, конечно, мягко сказано. С обеих сторон раздавались крики, вопли и ругательства. Трис больше не был маленьким ребенком, которого пугали мои сверкающие глаза и родительский тон. Наверное, помогло то, что теперь он был на добрую голову выше меня и с каждым днем становился все больше. Ему было семнадцать лет, и он ежедневно тренировался в бою, сражаясь за свою жизнь, и он знал о магии Источников больше, чем меня научили за десять лет в Академии магии Оррана. Он знал все, чему только я смогла его научить. Хуже всего было то, что его праведный гнев подкреплялся слепым юношеским высокомерием.

Трис утверждал, что мира быть не должно, что жители Тора подослали убийц и убили его сестру. Это верно, но сколько людей должно было умереть, чтобы заплатить за эту потерю? Сколько солдат? Сколько мирных жителей? Какова цена крови за одну жизнь? Конечно, этого было недостаточно, чтобы переубедить моего скорбящего сына. Он настаивал на том, что не было достаточной цены. Что война должна продолжаться до тех пор, пока Тор не превратится в пыль под сапогами солдат Йенхельма. Я спросила его, что это значит. Должны ли мы продолжать сражаться до тех пор, пока Тор не сдастся и не станет вассалом Йенхельма? Или, возможно, до тех пор, пока не умрут все, кто называл земли Тора своим домом? Когда это закончится? Когда будет достаточно прекратить борьбу?

Трис не пропустил мимо ушей мои слова. Я увидела, как он сжал челюсти, как его решимость превратилась в сталь. Мы стояли в центре моего лагеря, окруженные его и моими солдатами, и все они наблюдали за спором королевы и принца. Я все еще была достаточно глупа и думала, что мы обсуждаем, стоит ли продолжать войну. Я была слишком слепа, чтобы понять, что на самом деле имел в виду мой сын. Он очень ясно дал это понять своими следующими словами.

Трис сказал мне, что ничего никогда не будет достаточно. Это никогда не закончится. Ви мертва, и ничто не могло ее вернуть. Пусть хоть весь мир сгорит, но этого все равно будет недостаточно. Он кричал на меня, кричал, что я понятия не имею о горе и боли, которые он испытывает. Он обвинил меня в том, что я никогда не любила Ви. Я была так близка к тому, чтобы надрать ему задницу за это. Мы должны были объединиться в нашем горе, но, конечно, этого не произошло. В горе не может быть единства, потому что это разрыв. Это то, что мы все переживаем в одиночестве. Ви мертва. В мире образовалась дыра, и ее острые края ранили нас всех по-разному.

Его следующие слова вонзили мне нож в спину. Он потребовал, чтобы я отреклась от престола, сошла с Трона-трупа и позволила кому-то более молодому и сильному сделать то, что нужно. Конечно, он имел в виду себя.

Впервые с тех пор, как мы начали кричать друг на друга, Сирилет отложила свою книгу и обратила на нас все свое внимание. Я увидела, как ее темные глаза сияют в ночи. Я спросила себя, что будет если я уйду? Будет ли она просто сидеть и позволит ему взойти на трон? Честно говоря, я не знала, что думает моя дочь, и это меня пугало. Будет ли Сирилет бороться с Трисом за право управлять моим королевством? Будет ли у Триса шанс противостоять той силе, которой обладает моя младшая дочь? Мысль о том, что они будут драться, убивать друг друга, выбила воздух из моих легких. Я сделала все это, стала причиной всего этого. Я разрушила нашу маленькую счастливую семью. Ассасины были моей ошибкой. Смерть Ви — моих рук дело. Война? Я ее развязала. Я. Я также стала причиной восстания Триса. И я знала, что, если я не остановлю это, его мертвое тело будет лежать у моих ног так же верно, как и тело Сирилет.

Я отказалась отречься от престола. Хотя Трис этого и ожидал. Он улыбнулся и бросил мне вызов. Вопросы правления не часто решаются на дуэли, но я огляделась и поняла, что у него в лагере столько же людей, сколько и у меня. Если бы я отказала ему, он мог бы приказать своим войскам атаковать, и мы все, вероятно, поубивали бы друг друга прямо на границе Йенхельма и Тора. Я не могла рисковать этим. Не могла рисковать жизнью Сирилет или будущим моего королевства. Итак, я приняла вызов моего сына.