Гренландская кукла

Он стучал и стучал, повторяя SOS и номер. Слабость росла, рука еле двигалась, пальцы то и дело выпускали осколок. Туман перед глазами сгущался, в голове снова родился гул. Три коротких, три длинных…

Все. Больше нет сил. Осколок остался лежать на полу, Фредрик погрузился в душный красный туман. Скрипки, литавры, тромбоны. И торжественная месса, десятки тысяч голосов.

10. Круг может обозначать голову, водитель такси делится своими соображениями, и бледная луна отражается в малом озере

Все бело, острый запах. Фредрик Дрюм лежал, направив в пустоту широко открытые глаза.

Где-то тикали часы.

Он трижды моргнул и ощутил, что на подходе чих. Он чихнул — стало быть, он существовал.

Попробовал ощутить свое тело. Пошевелил пальцами ног. Сжал кулаки. Сделал глубокий вдох. Все действовало нормально, никаких болей. Он чувствовал приятную расслабленность, но дико хотелось пить. Что-то плотно облегало шею. Повязка.

Вот оно что — он в больнице.

Белый потолок, белые стены. Он лежал на какой-то замысловатой кровати с кучей рычагов в изножье. Сверкающий никель и черный пластик. Рядом с кроватью возвышался устрашающий штатив. На нем висели резиновые трубки, измерительные приборы и пластиковая бутылка, до половины наполненная кровью. Фредрик с удовлетворением отметил, что ни одна часть его тела не подключена к каким-либо аппаратам. Он чувствовал себя до бесстыдства здоровым, если не считать легкий шум в голове и нестерпимую жажду. На тумбочке возле кровати — ничего похожего на стакан.

Стрелки на часах над дверью показывали без четверти три.

Он попытался вспомнить… Когда он входил в свой номер в гостинице, было что-нибудь около одиннадцати. Стало быть, со времени кошмара прошло не больше четырех часов. Фредрик помнил, что какой-то мерзавец придавил его голову упавшим окном и что из каких-то ран текла кровь. Что же все-таки произошло? И кто нашел его и доставил сюда?

Он приподнялся на локте. Повернул голову, ощутил жжение и удары пульса ниже подбородка справа, где повязка была особенно толстой. С головой вроде все в порядке. Правда, есть чувствительные точки, и над левым виском намек на шишку. Крепкая башка. Видит Бог, крепкая!

Он увидел на стене звонок и нажал кнопку. Над дверью загорелась красная лампочка.

Через минуту-другую он услышал шаркающие шаги в коридоре. Дверь отворилась, и показалась пухлая медицинская сестра в очках. Она не улыбалась.

— В чем дело? — осведомилась она, стоя в двух метрах от его кровати, чудо технической мысли.

— Как насчет воды, — прохрипел Фредрик. Прокашлялся и повторил: — Как насчет воды — желательно горный ручей.

Сестра повернулась и исчезла. Прошло немало времени, прежде чем она появилась снова. Держа в руке стакан. На четверть наполненный водой. Фредрик укоризненно посмотрел на нее и вылакал воду. Смерил взглядом ее тройной подбородок.

— Ничего не поделаешь, — сказал он, — если есть проблемы, сам схожу за водой. Я не калека.

— Тебе нельзя вставать, — строго возразила сестра. — Ты потерял много крови. Я принесу воды.

— Полный графин! — крикнул он ей вдогонку.

Получив наконец графин, он выпил шесть стаканов. После чего попросил сестру рассказать, где он находится и что произошло.

Он находился в больнице километрах в двадцати от озера Савален. (В окрестностях поселка с уродливой архитектурой, сообразил Фредрик.) Его привезли на легковой машине, сопровождали трое — двое мужчин и одна женщина. Они уехали обратно после того, как врач заверил их, что жизнь пациента вне опасности. Они сказали, что утром приедут снова. Серьезных повреждений нет, только глубокий порез на шее, что и вызвало потерю крови. Ему наложили семь швов и влили литр крови. Теперь он нуждается в отдыхе. Дежурный врач предупредил, что ему следует полежать в больнице дня два, чтобы прийти в норму после шока, неизменно сопутствующего большой потере крови. У него нет никаких причин для беспокойства, и воды можно пить сколько угодно.

Поведав все это смиренно и медленно, сестра вышла.

Вот так. Семь швов. Хорошенькая метина. Шок? Фредрик не ощущал ничего похожего на шок. Видимо, подразумевалось соматическое состояние организма, все мышцы не в норме. Откинувшись на подушку, он нащупал сбоку на кровати разные рычаги. Не смог удержаться — потянул один из них. Послышалось тихое жужжание, изножье стало подниматься, а изголовье быстро опустилось. Его накрыла с головой перина, и он принялся лихорадочно маневрировать рычагом, пока не восстановил первоначальное положение кровати.

Улегся поудобнее, закрыл глаза, ощущая приятную усталость. И скоро погрузился в глубокий сон.

Его разбудили рано, измерили температуру, помогли умыться. После завтрака пришел врач. Он настаивал на том, что Фредрику необходимо полежать в постели дня два, и Фредрик не стал возражать. Слабость не покидала его, а постельный режим только способствовал интенсивным размышлениям. Во всяком случае, здесь ему ничто не угрожало.

Вскоре после того, как удалился врач, в дверь постучали и вошли два человека с озабоченными бледными лицами: Стивен Прэтт и хозяин гостиницы Парелиус Хегтюн. Фредрик невольно улыбнулся — по их виду можно было подумать, что они приготовились увидеть в палате самого князя тьмы.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Хегтюн, — мои окна всегда были в полном порядке. Ты, кажется, здорово порезался, но ничего опасного, говорят врачи.

Косящие глаза упорно не слушались его.

Стивен потрепал друга по плечу и по просьбе Фредрика рассказал, каким образом тот очутился в больнице. Молодой врач Тур Мейсснер из Тромсё уже засыпал, когда услышал стук, отдававшийся в батарее. Сразу разобрал сигнал SOS, но сперва принял это за чью-то шутку. Когда же сигналы стали звучать слабее и с перебоями, решил все-таки одеться и проверить, в чем дело. Подойдя к двери номера Фредрика, уловил какие-то булькающие звуки. Постучал, никто не отозвался. Дверь была заперта. Он сбежал вниз в вестибюль и вернулся вместе с дежурным, у которого был запасной ключ. Они увидели Фредрика с надетой на голову оконной рамой, на полу растекалась кровь. Тотчас вызвали еще несколько человек, освободили голову Фредрика, и Тур Мейсснер остановил кровотечение. После чего поспешили доставить его в больницу.

— Мой номер был заперт? — спросил Фредрик.

Стивен кивнул.

— Ключ был вставлен в замок изнутри, видно, ты запер дверь, перед тем как ложиться. Эти окна явно опасны для жизни!

— Ничего не понимаю, — опять сказал Хегтюн, качая головой. — Я проверил раму — похоже, что петли сорвались, я подобрал четыре толстенных винта. Ты самничего там не крутил?

— С какой стати, — рассмеялся Фредрик. — Износ виноват. Эти окна довольно тяжелые. Меня сбило с ног, я опомнился, уже когда голову прижало к подоконнику и из шеи струилась кровь.

Хегтюн наконец привел глаза в норму: по лицу его было видно, что он испуган и искренне огорчен. Предложил Фредрику жить в гостинице бесплатно, заверил, что лично проверит все окна в номерах. Стивен принялся расписывать, какие походы ждут рыболовов, когда Фредрик через два дня выйдет из больницы и сможет лихо маневрировать спиннингом. Они поболтали о том о сем, и Стивен пообещал, что навестит Фредрика ближе к вечеру. Дескать, Хегтюн советует посетить старый горняцкий город Рёрус. Юлия Хурнфельдт составит компанию; кстати, она просила передать Фредрику привет и наилучшие пожелания. Перед уходом Стивен наклонился над кроватью и сказал на ухо Фредрику:

— Мне пришли в голову кое-какие нехорошие мысли. Не нравится мне все это. Туринская плащаница.Родились ассоциации, которых я предпочел бы избежать. После поговорим.

Фредрик неприметно кивнул.

Простившись с посетителями, он задумался, пытаясь возможно полнее восстановить в памяти драматические минуты перед тем, как потерял сознание. Кто-то проник в его номер. Либо с ключом, либо с отмычкой. Он заметил подкравшуюся сзади фигуру. Попытался брыкнуть ее. Попал в руку, из которой что-то выпало. После этого неизвестный сделал попытку убить его, нажимая сверху на раму. Стекло разбилось. Фредрик потерял сознание, и неизвестный решил, что добился своего. После чего выпрыгнул в окно; второй этаж располагался невысоко над землей. Никто его не заметил.