Греши и страдай

Откинувшись на стол, она раздвинула ноги, приглашая меня подойти ближе. Приняв приглашение, я зажал свои бедра между ее бедрами и прижался ширинкой своих джинсов к ее киске, одетой в джинсовую ткань.

— О боже.

Ее кожа стала розовой, как фламинго, когда мои губы проследили путь от ее горла ко рту.

— Поцелуй меня, Артур.

Мой член пульсировал; я не мог ослушаться. Ее губы были шелковыми и мягкими, когда я завладел ее ртом.

Я не торопился. Я не брал.

Время замедлилось, мы дышали медленно и глубоко, держась за натянутые поводки нашего желания.

Ее язык разрушал мой самоконтроль, сладко облизывая меня.

Я приоткрыл губы, позволяя ей пробовать и направлять.

Ее маленькие руки легли мне на грудь, скользнули вниз, цепляясь за мой пояс. Мы оба втянули воздух, стоя на грани остановки или все-таки сдаться ощущениям.

Мне вспомнилось предупреждение доктора Лейн.

«Никаких упражнений».

Но это было, блять, три дня назад. Конечно, я достаточно выздоровел, чтобы заниматься сексом. Я же не был таким уж инвалидом, правда?

Клео продолжала целовать меня, и я принял сознательное решение. Не было никакого способа узнать, лучше ли мне, пока мы не попытаемся.

И, черт возьми, я хотел попробовать снова и снова.

Я поцеловал Клео сильнее, когда ее руки опустились ниже, расстегивая пуговицу, прежде чем следовать за металлическими зубцами моей молнии и с поддразниванием расстегивать каждый зубчик.

Будь она проклята за то, что переоделась перед тем, как приехать сюда. Если бы она все еще была в своем платье, я мог бы просто отодвинуть ткань и войти в нее. Теперь пришлось раздевать ее и ждать. И я не мог ждать. Желание овладеть ею почти сковало меня.

У меня заболела голова, когда я погладил ее горячую сердцевину через джинсовую ткань. Клео раздвинула ноги шире, чувственно и сексуально.

Кровь быстрее прилила к моему члену, заставляя мой поврежденный мозг задыхаться, взывая о помощи. Смог, от которого я, казалось, не мог избавиться, сгустился еще гуще, давя мне на глаза.

«Держи себя в руках».

Я не мог снова потерять сознание. И не сомневался, что в следующий раз Клео положит меня в больницу. Я проснусь от того, что на горизонте замаячат бесчисленные анализы, а не последние кусочки моей замысловатой головоломки.

Нет. Мне нужно было оставаться целым еще несколько дней — тогда смогу расслабиться.

«Тогда прекрати это».

Я сделал паузу, проверяя свое самоконтроль.

Мои руки двигались сами по себе.

«Я не могу контролировать себя, когда дело касается ее».

Расстегивать ее джинсы было далеко не так быстро и просто, как она расстегивала мои. Когда я, наконец, справился с этой задачей и стянул с ее ног и джинсы, и трусики, у нее вырвался смешок.

— Подожди, а что, если кто-то войдет?

Я снова поцеловал ее, не имея возможности смотреть на ее мокрую киску, не содрогаясь от потребности.

— Они не войдут. Сегодня они все будут заняты организацией.

— Что… что…

Я прервал ее вопрос, проведя большим пальцем по ее клитору и медленно введя в нее палец.

Клео обхватила меня за плечи.

— Ох.

Я застонал, когда внутренние мышцы Клео сжались вокруг моего пальца. Я укусил ее за шею, заставляя ее выгибаться, а бедра скользить по моей руке.

— Подожди.

Я вставил в нее еще один палец.

— Мы не должны этого делать. У тебя все еще сотрясение мозга.

Моему члену уже было наплевать.

То, как она задыхалась и вздрагивала… я не мог остановиться. Я так чертовски хотел ее.

— Перестань думать, — скомандовал я, прокладывая себе путь по ее горлу и уткнувшись носом в ее декольте.

— Но, Арт… я волнуюсь за тебя, — глубоко вздохнула Клео, когда я посасывал ее сосок через футболку. Ее пальцы запутались в моих волосах, крепко прижимая меня к своей груди. — Мы... мы должны остановиться.

Я усмехнулся.

Ее слова говорили одно, а ее тело — совсем другое.

— Уверена?

Я скрутил пальцы, потирая ее точку G.

Ее ноги задрожали; вырвался тихий крик.

— Да…

Я сделал это снова, двигая пальцами и потирая ее клитор так, как, я знал, она любила.

— Да, мы должны... ах...

— Остановиться, — улыбнулся ей в рот. — Ты это пытаешься сказать?

Клео пьяно кивнула.

— Да. Нам действительно нужно…

Мое прикосновение сменилось с поддразнивания на требовательное. Я ввел в нее палец, скрежеща своим ноющим членом о выступ стола.

«Блять, она мне нужна».

Клео откинула голову назад.

— О, не останавливайся. Пожалуйста…

Ее мольба полностью развязала мне руки.

Поглаживая ее скользкую влажность, я не переставал приближать ее оргазм, массируя ее клитор и играя ее телом под музыку, в которой так нуждался.

— Ты... ты мне нужен внутри, Килл.

«Килл».

Все это время она называла меня Артуром — с тех пор, как я перестал быть мудаком и наконец-то поверил в правду. Я не мог солгать, что то, что Клео назвала меня Киллом, чертовски заводило.

Я не сказал ни слова, когда Клео взялась за пояс моих боксеров и джинсов и стянула их до середины бедра. Она распахнула глаза, пылающие лесными пожарами.

— Я умоляю тебя. Ты нужен мне внутри.

Я стиснул зубы, когда Клео оседлала мою руку.

— Если я возьму тебя, то не протяну долго.

— Мне все равно. Я просто нуждаюсь в тебе, — обвив ногами мои бедра, Клео придвинулась ближе. Она обхватила рукой мой член, и наклонилась вперед, прижавшись лбом к моей груди.

Убрав пальцы, я задрал ее топ, ощущая тяжесть ее грудей, которые раскачивались, как греховные маятники.

Имеет ли она какое-нибудь представление о том, какое влияние на меня оказывает? Ее властное присутствие, ее непринужденная грация и храбрость? Это чертовски меня уничтожило.

Согнув колени, я позволил ей направить мой член к ее входу. Мы оба перестали дышать, когда кончик члена скользнул в ее влажность. Клео боролась с желанием закрыть глаза, но мы смотрели друг другу в глаза, пока ее тело медленно приветствовало меня.

Мы дрожали, дюйм за дюймом ее тело таяло от удовольствия. Она была рождена для меня. Эта идеальная, блять, женщина была рождена для меня.