Греши и страдай

Поглаживая пивную бутылку, он продолжил:

— Как я уже сказал, мне было неудобно торговать его деньгами — что, если я потеряю их и не смогу вернуть? Я был обязан ему своей жизнью, своим миром, — покачал головой Артур. — Нет, я не мог этого сделать.

— Как же тогда ты нажил состояние?

Артур не сводил глаз с хаоса байкеров и их женщин, пока Клуб готовил сад к обеду. Появились три больших складных стола, расставленные в разных местах. Стулья врезались в траву, и мужчины охапкой приносили дрова, чтобы медленно образовать вигвам из бревен и трута в центральной костровой яме.

— Я позволил себе взять сто тысяч из денег Уоллстрита. Я подумал, что если потеряю их, то не буду всю жизнь в долгах, пытаясь вернуть их. И этого было достаточно, чтобы торговать на большие суммы, а это означало, что мои вознаграждения быстро росли.

Я промолчала, желая, чтобы он рассказал мне больше.

— Я был довольно близок к тому, чтобы их потерять. Одна сделка уничтожила меня, потому что я не выставил гребаный «стоп-лосс», — нахмурился Арт. — Глупая ошибка — такая же, как та, которую я сделал сегодня. Я должен был знать лучше тогда и определенно должен был знать лучше сейчас. (прим. «Стоп-лосс» — это приказ о прекращении убытков.)

Глубоко вздохнув, Арт провел рукой по лицу.

— «Стоп-лосс», Лютик. Главное требование в любой торговле. Я тебя этому научу. Не волнуйся.

Я была потрясена при мысли о том, чтобы когда-либо обладать интеллектом Артура. Торговля деньгами пугала меня. Это казалось таким же опасным, как азартная игра, если не воспринимать всерьез и не подходить к ней с помощью логики и формул.

Артур оттолкнулся от дерева.

— Когда я удвоил сто тысяч, то начал искать другие способы заработать деньги. Я использовал часть своей прибыли и купил местный бизнес.

Мой интерес пробудился.

«Продолжай».

— Что ты купил?

Он усмехнулся.

— Не смейся, это салон.

— Салон?

— Я купил его, потому что владелец подвергался преследованиям со стороны небольшого Клуба на окраине города. Я также купил его, потому что женщина, которой он принадлежал, была немного похожа на тебя, — тяжело вздохнул Артур. — Она была старше, но ее волосы так напомнили мне твои рыжие кудри, что, когда она расплакалась, зная, что ее сломают и уничтожат в тот момент, когда я снял защиту, я не мог уйти, — скривил губы в застенчивой улыбке Арт. — Я дал ей наличные.

Мое сердце перевернулось от его доброты.

— И это была потеря?

— Нет, совсем нет. Это довольно прибыльно, учитывая мои небольшие вложения, — холодно улыбаясь, Артур пробормотал: — Не говоря уже о маленьком Клубе, который совершал набеги на магазины и насиловал девушек, возвращавшихся с работы домой, внезапно был разорван на части и больше никто и никогда их не видел.

По спине пробежал озноб.

— Ты остановил их. — Это не было вопросом.

Артур смотрел сквозь сетку ограды на бескрайние леса.

— Да, я их остановил.

Я содрогнулась при мысли, сколько тел местные аллигаторы сожрали за эти годы. Но если они были злыми людьми, разрушающими мирный город, был ли в этом вред? Забрать человеческую жизнь, чтобы спасти бесчисленное множество? Что карма скажет на такое решение?

Я сменила тему разговора со смерти и кровавой бойни:

— Какими еще предприятиями ты владеешь?

Артур допил пиво, поставил бутылку у ног и стал загибать пальцы.

— Ну, есть два бара, закусочная с бургерами и еще один салон. Да, еще есть суши-конвейер, и я совладелец охранной фирмы, которая на общественных началах следит за окрестностями.

У меня отвисла челюсть.

— Святое дерьмо.

Неужели это все, чем он занимался? Торговал, экономил и вкладывал деньги в людей, в которых верил? Он так много отдал другим, при этом живя голым существованием в комфорте и общении.

— Артур, я...

«Он отшатнулся».

Арт склонил голову, наморщил лоб от еще большей головной боли, которая никак не проходила. Указывая на Грассхоппера и Мо, которые теперь были главными поварами сегодняшнего ужина, он усмехнулся.

— У Хоппера есть грумеры для домашних животных и магазин пончиков, а Мо удается разделить свое время между тремя пабами и яхтой, которая представляет собой плавучий ресторан на берегу залива, — он посмеялся. — Мы все очень предприимчивы.

— Я вижу, — я тихонько засмеялась. — Кто бы мог подумать? Не все мужчины, одетые в потертую кожу и разъезжающие на специально разработанных «Триумфах», предпочитают девушек, наркотики и рок-н-ролл.

Артур нахмурился.

— Этого никогда не было в моем репертуаре. — Его глаза загорелись. — Я чуть не стал монахом, потому что все остальные женщины бледнели по сравнению с тобой.

Я потерла грудь, где внезапно возникло невыносимое давление.

— Я рада, что ты не монах.

Он усмехнулся.

— Я тоже.

Мы смотрели друг на друга, окутанные стольким сказанным и стольким, что нам еще предстояло узнать. Мне хотелось, чтобы мы снова остались одни — чтобы показать ему, насколько я поражена его достижениями.

— Я горжусь тобой. Очень горжусь. — Я не могла сдержать трепета и гордости. Я обняла его. Крепко.

Артур напрягся, затем расслабился в моих объятиях, обнимая меня в ответ. Кожаный покрой скрипел, пах ланолином и мужским мускусом. Это был лучший запах в мире.

— Так, все. Возьмите тарелки и выстройтесь в очередь. Ужин, наконец, подан, — крикнул Грассхоппер.

Мужчины зааплодировали, и из Клубного дома потянулись женщины с салатами, пастой и хлебом в руках. Мне следовало бы им помочь, но сегодня я позволила немного лени — в конце концов, это означало, что мы с Артуром наконец-то получили возможность насладиться чем-то таким простым и ценным.

Кто-то включил радио, превратив пронизанный цикадами воздух в джайв музыки шестидесятых.

— Пошли. Давай есть.

Артур повел меня вперед, и вместе мы присоединились к нашей новой семье.

Глава двадцатая

Килл

Почему люди казались самыми счастливыми на пороге катастрофы?

Это было похоже на часовой механизм.

Моя мама была самой счастливой до того, как ей поставили диагноз — рак. Торн был самым счастливым человеком до того, как мой отец решил, что его нужно убрать. Даже я был самым счастливым незадолго до того, как моя жизнь закончилась.