Грешные души
Шрифт:
«Не замечала раньше узоров на её одежде…» – удивилась Ифе. Сдавленный вздох Атсу заставил её вздрогнуть и понять: «Это не узоры. Это кровь».
Вор побежал. Ифе и Кейфл не отставали. Мальчишки лежали недалеко от Сефу. Уоти – на животе. Пыльная земля под ним уже окрасилась в грязно-бурый цвет. Амен смотрел в небо. Его лицо оставалось серьёзным даже после смерти – как будто он осуждал небеса за то, чему они позволили с ним случиться.
– Нет… нет, нет, нет! – вор упал на колени между убитыми детьми.
Его плечи содрогались от сухих рыданий. «Почему?!» –
– Шемеи! Где ты?! – аментет знала, что кричать нельзя. Но даже в её надрывном шёпоте была незнакомая прежде слепая ярость. – Где она?
Отпустив девушку, принц присмотрелся к следам в пыли.
– Ушла.
Атсу вскочил на ноги, хватая Кейфла за грудки.
– Используй! Свою! Хека! Оживи!
– Это невозможно.
– Ты же ожил!
– Атсу, он говорит правду! – сквозь слёзы пролепетала Ифе. – Для этого нужна божественная сила, целый ритуал! Нужно быть в Дуате с их душами…
Не слушая девушку, вор снова опустился на колени. Он ударил кулаком в землю.
Ещё раз. И ещё.
Из дворца послышались крики.
– Это тревога, – хрипло пояснил Кейфл.
– Я не оставлю их! Это всё твоя вина! – кричал вор.
– Атсу, прошу! Прошу… – Ифе не знала, о чём просила.
От мысли, что Сефу, Амена и Уоти придётся оставить лежащими в пыли, её сердце разрывалось. Но у них не было выбора.
– Мы должны уйти!
Кейфл схватил вора за плечо и резко поднял на ноги.
– Убей меня позже. А сейчас – беги.
Атсу не сопротивлялся. Не мог. «Простите меня… Простите. Я украду вас. Украду у смерти!» – в последний раз опустившись на колени у тел, вор почувствовал укол в ладони.
Рядом с Аменом на земле лежала крепкая железная спица, которой была украшена причёска Шемеи. На ней всё ещё виднелись следы крови, смешанные с какой-то желтоватой жидкостью. Сжимая порезанную руку в кулак, Атсу поднялся на ноги. «Я найду тебя, жена фараона. И ты умрёшь».
Оставляя мёртвых детей позади, вор, принц и аментет побежали прочь от дворца.
Ифе наконец узнала, в какой из стен города была брешь, не охраняемая меджаями. Выйдя через неё, они с Кейфлом направились к храму Сета.
Но хриплый голос Атсу остановил их:
– Теперь они обыщут каждый уголок. Нельзя рисковать. Мы идём на торговый путь.
– А как же Мив?!
– Её не видели. Не знают. Она им не нужна.
– Но её могут обвинить в поклонении Сету!
– Нет, – Кейфл покачал головой. – Это не запрещено. Он всё ещё бог. Разрушения, ярости и хаоса, но бог.
– У нас нет на это времени, – вор пошёл вперёд.
Ифе и Кейфл вынуждены были последовать за ним. Оглянувшись на город, в котором она обрела жизнь, девушка вспомнила строку из базарной песни. «Да восславится солнечный Город Столбов… – она прикрыла глаза. – Вот оно, царство мрака и ужаса, которого нужно страшиться. А совсем не Дуат».
Даже ночью на торговом пути встречались путники, шедшие из сепата в сепат. Кто-то
пешком, другие – на верблюдах.– Сколько идти в Унут? – спросила Ифе, чувствуя, что вот-вот свалится от усталости.
– Пешком не ходил, – ответил Кейфл. – Но в караване на верблюдах не меньше недели.
– Значит, всё? Мы идём к богам? К Тоту?
Ни принц, ни Атсу не ответили.
Впереди были бескрайняя дорога и пустыня, уходившие за горизонт. «Пусть нам хватит сил… – Ифе сделала первый шаг по торговому пути. – Что ещё ждёт впереди?» Ответа у неё не было. А надежда стала такой непостоянной.
Вор чувствовал онемение, покрывавшее его ладонь. «На спице был яд… – это он понял почти сразу. – Чего ещё можно ожидать от змеи?» Атсу не собирался рассказывать об этом Ифе. Попытка высосать отраву уже провалилась, и теперь он чувствовал, как та спешила заполнить его кровь. «А вот с принцем надо будет поговорить. Может, он узнает, сколько мне осталось», – решил мужчина.
Он был не прочь умереть. Теперь в Дуате его ждало так много душ. Возможно, случись то, что произошло, чуть раньше, Атсу сам бросился бы на кинжал, спеша встретиться с теми, кого не уберёг. Но теперь… Он дал обещание. И собирался защищать Ифе столько, сколько ему было отмерено.
А ещё он не мог умереть, оставив жить Шемеи. Её прогнившую душонку Атсу собирался отправить в Дуат раньше, чем попасть туда самому.
Меж миром смертных и Дуатом
Во тьме и таинственных всполохах, что пролегали между миром смертных и Дуатом, сражались боги.
Один был быстр, нападал порывисто и хаотично. Казалось, что для него эта битва была игрой. Второй сражался с ледяным спокойствием и уверенной силой. Он выполнял свой долг.
– Инпу, здесь наши силы равны. Тебе не победить. Как и мне, – Сет направил в грудь племяннику светящийся алый сгусток.
Анубис уклонился и нанёс ответный удар посохом.
– Ты убил Царя. И должен быть уничтожен. Таков закон, – голос Карателя был искажён маской и звучал глухо.
– Тогда почему ты не призовёшь своих гончих? Почему не победишь меня рука об руку с Амт? Неужели тобой движет гордыня, которую ты так презираешь? Хочешь убить меня сам?
Анубис замер, опуская оружие. Он развеял маску, но его глаза светились едва сдерживаемой силой. «Он прав. Гордыня, что вела его к убийству, поглотила и меня. Он прав…»
Каратель хотел послать мысленный зов своим воинам, чтобы вместе с ними покончить с предателем семьи. Но слова Сета стали его приговором. Остановили его.
– Ты никогда не замечал, что сколько бы раз мы ни сражались, я не пытался тебя убить? Никого не пытался убить.
– Ты слаб. Ты не мог.
– Ошибаешься.
Это было почти похоже на разговор, который так разительно отличался от уже привычного им перекидывания угрозами. Ведь сейчас, находясь вне времени и пространства, Анубис с Сетом впервые за вечность не пытались напасть друг на друга. «Возможно, я наконец узнаю, почему он убил отца…» – Каратель не верил в такой исход, но жаждал его.