Грезы любви

— Хоть и жалко сэра Джона, но ему повезло, — сказал Ричард взъерошенному юнцу. — Знаешь, Перкинс, он умер счастливым.

— Да, милорд, ему не придется увидеть той резни, которая скоро будет во Франции.

Ричард откинул голову назад и закрыл глаза, подставляя лицо лучам яркого солнца. Свежий ветер трепал волосы. Графу хотелось забыть печальную картину кончины его старого друга. Ричард чувствовал себя опустошенным, полумертвым, ему хотелось, чтобы природа вдохнула в него радость жизни.

— Наша бренное тело тленно, Перкинс, и душа покидает его. А жизнь на земле идет своим чередом, и никто из людей не задумывается, что смерть может прийти внезапно, не спросив, ждал ли ты ее, готов ли ты к ней. А затем ты останешься наедине с самим собой в кромешной ночи. Как старик не хотел умирать… — тихо добавил Ричард, когда они остановились у ручья, чтобы напоить коней. — Хоть он был хвастуном и пьяницей, мог стащить, что плохо лежит, я все равно любил его.

— Я знаю, милорд. Это большая потеря для всех нас.

Ричард кивнул. Теперь в его жизни осталась одна Тэсс, и все, чего граф желал, это скорее обнять ее. Вспомнив ее горячие поцелуи, Ричард вдруг пожалел о годах, проведенных с женщинами, которых он вовсе не любил.

— Знаешь, Перкинс, — сказал Ричард, натягивая поводья и выводя коней обратно на дорогу. — Когда я был молод, то думал, что жизнь будет вечной. Я менял одну женщину за другой. Сейчас даже не помню их имен, забыл им счет. Как все это глупо…

Перкинс ничего не ответил, только покраснел.

Надо спешить к Тэсс, — подумал Ричард.

— Догоняй! — крикнул он Перкинсу и пустился галопом.

Ричарду надо было срочно заняться любовью с Тэсс. Даже не ради удовольствия, а чтобы она почувствовала, как он любит ее. Она должна это понять, пока не постучалась смерть, смеющаяся над человеческим тщеславием. Ведь только тщеславный человек не задумывается о скоротечности жизни. И когда темнота окутает меня, я, зная, что по-настоящему любил и не развеял семени своего по ветру, смогу спокойно умереть, — думал Ричард.

Затем, хлестнув коня плеткой, Ричард отбросил мрачные мысли, решив всем смертям назло веселиться и радоваться жизни.

— Милорд, не так быстро, подождите, — кричал сзади Перкинс. Но граф уже въезжал на подъемный мост, он был дома.

Вдруг Ричард резко остановил коня. Разгоряченный зверь встал на дыбы.

— Перкинс, ступай к леди Тэсс и скажи, что я уже прибыл. Я только сделаю одно дело и сразу буду у нее.

— Хорошо, милорд.

Ричард помчался в вересковую пустошь, где они с Тэсс так недавно кружились в танце. Длинная дорога измотала графа, и он с трудом слез с седла. Но стоило ему только ступить на ковер буйно цветущего вереска, как силы вновь вернулись и сердце наполнилось надеждой. Ричарду еще с большей силой захотелось увидеть жену.

Он наклонился и мозолистыми, огрубевшими руками сорвал несколько упругих стебельков. Глядя на хрупкие розовые цветы, Ричард почувствовал, что, несмотря на всю трагичность, жизнь все же остается прекрасной, только хватило бы ума понять это. Он понимал это, Джон понимал, и Тэсс — тоже.

— Господи, — вскрикнул Ричард, чувствуя прилив благодарности. — Спасибо Тебе за эту жизнь!

Охваченный этими высокими чувствами, Ричард разрыдался. Это были слезы радости и печали. Выплакавшись наедине с природой, он молча забрался в седло.

По пути в замок Ричард думал только о ней, представляя ее нежное лицо с алым румянцем на щеках, ее губы, чей поцелуй ароматнее вереска, искренний взгляд добрых карих глаз. Тэсс. Тэсс. Тэсс. Казалось, даже подковы копыт выстукивали ее имя.

Но вот копыта коня застучали по деревянному настилу моста.

— Приветствуем милорда! — закричали обитатели замка.

Да, Ричард приехал домой, туда, где его ждала Тэсс. В замке он встретил Годфри и Рандольфа. Видя, что граф не собирается говорить с ними, они окружили его на ходу и стали наперебой рассказывать о всех событиях, происшедших за время его отсутствия.

— Милорд, потребовали выкуп за сэра Освальда, — сказал Годфри.

— Епископ?

— Да, Ричард. Он у Киркингама, жив и здоров.

— Сколько Киркингам требует за нашего лучшего стрелка?

— В два раза больше, чем вы платили за стрелка принца в Оуэне.

Ричард протяжно свистнул.

— Киркингам — жадный пес.

— Но он согласен вернуть Освальда без выкупа, — вмешался сэр Рандольф.

— Что ты говоришь, Рандольф? С трудом верится…

— Вы не будете платить ни фартинга, — пояснил Рандольф, — если подпишете бумагу, что добровольно передаете Мэрли-Вэйл епископу.

Ричарду это нелепое предложение показалось даже не смешным.

— Через два дня на заре начнем сражение. Будьте все готовы.

— А как же Освальд? — спросил Годфри.

— Ему придется потерпеть еще несколько дней. Епископ не причинит ему вреда. Киркингам требует выкуп, и, если будет такая необходимость, я заплачу. Но давайте попробуем отбить Освальда.

Широкое лицо сэра Рандольфа расплылось в довольной улыбке.

— Мы так ждали этого. Не так ли, Ричард?

— Да, и слишком долго.

Если бы у меня была хотя бы половина мужества, которым обладает Тэсс, эта битва давно бы состоялась, — подумал Ричард.

— Спокойной ночи, — коротко сказал граф, давая понять, чтобы его не ждали к вечерней трапезе. Все свое время он посвятит только Тэсс.

Когда он распахнул дверь спальни, она сидела на краю деревянной ванны, опустив руку в воду.

— Тэсс…

Ее карие глаза в свете горящих факелов сверкали как две звезды.

— Ричард…

Держа в руке веточки вереска, он жадными глазами осматривал Тэсс; ее каштановые распущенные волосы лежали на хрупких, белых, как фарфор, плечах, чувственные алые губы слегка дрожали от волнения.

— Ты ждала меня.

— Мне казалось, что я умру без тебя.

Ричард увидел расстеленную кровать. На столе стояла ваза с фруктами и блюдо с сыром. Тронутый ее заботой, он молча протянул ей букет вереска, не зная, как ему сказать, что любит ее.

— Это тебе, — только и смог произнести он.

— Да? — Выражение ее лица было как у ребенка, которому показали сладость, но в глазах читалось спокойствие взрослой женщины.

— Я сорвал этот вереск там, где мы танцевали.

Тэсс подошла поближе и взяла букет так, будто это было бесценное сокровище.