Грибификация: Легенды Ледовласого

Только к вечеру выяснилось наконец, что какой-то мудак (даже интеллигентный Топтыгин не мог назвать этого урода иначе) из КГБ отправил отделение ремонтировавших ближайший аэродром стройбатовцев из службы тыла ВВС в зараженную зону защищать алкогольный магазин от мародеров. Приказ полковника Квасодуба предотвратить акты мародерства был понят превратно, и в результате отделение из восьми человек и прапорщик выдвинулись в зараженную зону. Не говоривший по-русски рядовой, судя по всему, был в составе именно этой группы.

Больше из стройбатовцев не вернулся никто, и Топтыгин был уверен, что все остальные бойцы и прапорщик погибли от поражения кукурузкой. Но профессора занимала не гибель отделения, она была как раз закономерной. Топтыгина волновала загадка выжившего рядового. То, что рядовой снял противогаз, должно было продлить его жизнь на двадцать минут, то, что он был в ОЗК — еще на десять, а то, что он не присутствовал в пораженной зоне в момент аварии, должно было дать ему еще полчаса жизни. И тем не менее, несмотря на все эти факторы, через час пребывания в зараженной зоне у рядового неизбежно должна была наступить вторая стадия поражения ВТА-83, у него должны были начаться многочисленные кровотечения и отслоение кожи.

Профессор так и не смог установить, сколько именно времени провел рядовой в зараженной зоне, но, судя по всему, это время составляло никак не меньше полутора часов. Все это было очень таинственным, и ответов Топтыгин так и не получил.

Расспросить рядового не удалось, его языка никто не понимал, не получилось даже выяснить, как его зовут, и какой он национальности.

Зато час спустя после того, как рядового привезли в больницу, к Топтыгину заявились двое мужиков в штатском и, продемонстрировав корочки, сообщили, что они забирают рядового себе. Но Топтыгин не отдал им бойца, он сказал, что тот все еще представляет опасность для окружающих, а если люди в штатском возьмут рядового силой — у них к вечеру вытекут глаза. Мужики не стали рисковать, вместо этого они еще целый час торчали в холле больницы, курили и звонили куда-то, а потом убрались.

Они не знали, что профессор обманул их. Пораженные с первой стадией не представляют никакой опасности, в отличие от пораженных со второй и третьей стадиями, любой контакт с которыми действительно может привести к заражению кукурузкой и смерти. На самом деле Топтыгин не отдал рядового, потому что тому требовалось лечение. Рядовой был единственным во всей больнице человеком, который действительно мог лечиться, а не просто мучительно умирать под присмотром Топтыгина. Само присутствие этого таинственного человека придавало деятельности Топтыгина здесь хоть какой-то смысл, и профессор, быстро осмотрев рядового, бросился звонить в КГБ и требовать единственное возможное лекарство — состав 202.

Действовать нужно было быстро, пока первая стадия поражения неизбежно не перетекла во вторую. К чести госбезопасности состав был доставлен оперативно, причиной расторопности было то, что Топтыгин позвонил напрямую полковнику Квасодубу. Несмотря на активное сопротивление рядового, он был раздет догола и засунут в ванну с составом 202. Потом несколько флаконов состава влили рядовому в рот, а завершила процедуры сифонная клизма с все тем же составом 202.

Топтыгин потратил на рядового все девяносто флаконов состава, выданного ему КГБ, и, именно занимаясь лечением рядового, весь провонял собственным изобретением. Однако профессору даже это количество казалось недостаточным. Согласно нормам, разработанным год назад самим Топтыгиным, на пораженного с первой стадией следовало расходовать 112 флаконов.

Некоторое количество кукурузки еще могло оставаться в крови рядового, но от диализа Топтыгин, поразмыслив, все же решил отказаться. Непосредственное действие малых доз ВТА-83 в кровеносной системе человека толком никогда не исследовалось, и попытки очистить кровь рядового могли привести к непредвиденным последствиям.

Сейчас Топтыгин шел именно к рядовому — единственному пациенту, получившему сегодня настоящее лечение в этой больнице. По указанию профессора рядовой после процедур был размещен в операционной. Оперировать его никто не собирался, просто никаких других свободных помещений в «чистой» зоне больницы не осталось, а все, кто нуждался в операции, отправлялись в другие лечебные учреждения, поэтому операционная простаивала без дела.

В больнице остались только пораженные ВТА-83, которым никакие операции уже не требовались. Но все они лежали в «грязной» и строго изолированной зоне больницы — на верхних трех этажах, а операционная, где находился рядовой, была на первом. И только здесь, на первом этаже, можно было ходить без костюма биологической защиты.

Перед дверью в операционную дремала медсестра на стуле, и дежурил часовой с винтовкой. Часового поставили после того, как Топтыгин заявил спецслужбистам, что рядовой может быть опасен для окружающих. Вонь состава 202 здесь был едва выносимой, Топтыгин подумал, что наверное рядовому теперь придется вонять до конца жизни. Но, по крайней мере, благодаря изобретению Топтыгина у него теперь будет жизнь.

— А вы... — имя медсестры, дежурившей возле операционной, Топтыгин уже забыл, а может быть, никогда не знал.

— Я Таня.

— Очень хорошо, Таня. Как там Мао?

Настоящего имени рядового узнать так и не удалось, поэтому Топтыгин предпочел называть его Мао. Хотя это и было неразумно, по двум причинам. Во-первых, рядовой был совсем не похож на китайца, он вообще не был похож ни на кого, Топтыгин даже не мог определить его расовую принадлежность. Во-вторых, Горбачев только начал делать робкие попытки помириться с китайцами, и давать людям подобные клички в больнице, где каждый второй сейчас был замаскированным под медика сотрудником КГБ, было несколько политически бестактно и даже небезопасно. Но Топтыгину было плевать, случая отпустить невинную колкость в сторону государственной власти он не упускал никогда.

— Воняет очень. У меня уже башка трещит от этого амбре, — пожаловалась медсестра Таня.

— Замечательно, — сказал профессор и вошел в операционную. Таня последовала за ним.

Мао они обнаружили сидящим на полу и завернувшимся в простыню. Поза и одеяние делали его похожим на древнегреческого философа. Все койки в больнице закончились еще днем, так что спальное место для рядового Мао постелили прямо на операционном столе. Но Мао разворошил свою постель и решил использовать простыню в качестве одежды.

Его можно было понять, поскольку Топтыгин распорядился никакой одежды Мао не давать. Профессор сделал это после того, как Мао дважды пришлось насильно раздевать впятером. Осознав, что раздеваться Мао по какой-то причине очень не любит и не понимает, что осматривать его нужно каждый час, Топтыгин рассудил, что проще будет содержать рядового в операционной голым.

Но Мао не только оделся в простыню, он еще и нашел себе достойное занятие. В спешке из операционной так и не вынесли хирургические инструменты, и теперь они стали добычей Мао. Скальпели и другие режущие орудия, к счастью, не заинтересовали рядового. Зато он нашел шприцы, выдрал из них иглы, и теперь выкладывал из них на полу операционной некий сложный узор.

Вонь от состава 202 в самой операционной стояла такая, что у Топтыгина заслезились глаза.

Когда Топтыгин и Таня вошли, Мао отвлекся от странного творческого процесса, и повернул в их сторону свою жутковатую рожу. Рядовой не был красавцем и до поражения ВТА-83, теперь же его физиономией можно было пугать непослушных детей. Лицо Мао было покрыто розоватыми подсохшими корками, как у больного опоясывающим лишаем. Но Топтыгин счел это хорошим знаком. Если бы в организме Мао осталась биологически активная кукурузка — эти корки сейчас были бы мокрыми и кровоточили. Топтыгин деликатно заговорил с пациентом: