Грибификация: Легенды Ледовласого

Другой филин тем временем резко спикировал вниз на Пашкину голову, и тут же взмыл вверх. Пашка Шуруповерт наверное закричал бы, но кричать ему больше было нечем, языка и лица у Пашки теперь не было, на том месте, где они раньше располагались, зияла огромная кровавая рана. Филин наворачивал круги, зажав в когтях Пашкино лицо.

Люба быстро перезарядила СВДС и наконец подбила филина. Тварь по инерции пролетела еще несколько десятков метров и рухнула на холм, заваленный трупами ордынцев. Пашка пошатался пару секунд и упал на землю, он был мертв.

— Ложись! — заорал Хрулеев, и Люба действительно успела пригнуться. Это спасло ей жизнь, налетевший на Любу сзади второй филин метил ей когтями в шею, но в результате схватил девушку за длинную косу, торчавшую из-под общевойскового шлема.

Хрулеев не верил своим глазам. Несмотря на то, что Люба сама по себе была полненькой, в бронежилете и, кроме того, все еще сжимала в руках СВДС, филин легко и быстро поднял ее в воздух, как схваченную полевую мышку.

Люба громко завизжала, заглушив на несколько секунд звуки боя на картофельном поле. Филин взмыл вверх с добычей в когтях, Люба раскачивалась на собственной косе, как елочная игрушка на веревочке. В таком положении ее черная коса казалась невероятно длинной, длиннее самой Любы. Хрулеев прицелился, но не решился выстрелить, шанс задеть Любу был слишком велик.

Филин с девушкой в когтях наворачивал круги прямо над Хрулеевым, явно не зная, что ему теперь делать со столь странной и визжащей добычей. Спустя несколько секунд тварь видимо приняла некое решение и стремительно полетела к картофельному полю. Возможно, филин счел необходимым доставить пленного вражеского командира ордынцам.

Хрулеев выстрелил твари вслед, но не попал. Он прицелился тщательнее и вновь нажал на спуск, но на этот раз винтовка вместо выстрела лишь щелкнула. При следующей попытке выстрелить оружие не выдало уже вообще ничего. Хрулеев понял, что подающая пружина, заставшая еще советско-финскую войну 39-го, приказала долго жить.

На картофельном поле тем временем что-то громко взорвалось.

Люба, все еще сжимавшая в руках СВДС, попыталась убить пленившую ее птицу и пару раз выстрелила, но, разумеется, не попала. В ее положении для того, чтобы застрелить филина, требовалось направить винтовку вертикально вверх, а когда тебя тащат в когтях по воздуху и раскачивают на твоей собственной косе, это довольно затруднительно. Любе следовало уже давно бросить СВДС и убить филина из пистолета, все еще висевшего у нее в кобуре, а еще лучше — перерезать свои роскошные волосы ножом. Но, то ли коса была для Любы дороже жизни, то ли она просто запаниковала и уже ничего не соображала от боли.

Любины попытки стрелять совсем не понравились филину, он резко спикировал вниз и протащил девушку через колючий красный кустарник, росший на холме, заваленном мертвыми ордынцами.

Хрулеев отшвырнул винтовку Симонова и трофейную Сайгу, схватил Пашкин калаш и бросился в погоню за птицей.

Иногда он останавливался и пытался выцелить филина, но тварь теперь взмыла к самым верхушкам сосен и летала зигзагами, как пьяная. Окончательно потерявшая голову Люба тем временем зачем-то активировала экстренный сброс бронежилета, броник упал на землю, а филину стало еще легче тащить добычу.

Хрулеев нагнал похитившую Любу тварь только на краю леса, у самого картофельного поля. Филин почему-то передумал лететь на поле, вместо этого он теперь кружил вокруг верхушки сосны. Хрулеев запыхался, сердце бешено стучало, не хватало воздуха.

На самом краю сосняка лежали двое мертвых ордынцев и сильно раненый глава основного состава группы «Север» по кличке Твою Мать. Твою Мать был весь изрешечен пулями, под ним растекалась кровавая лужа, на губах запеклась кровь. Он что-то говорил, но звуки сражения на картофельном поле заглушали слова. Впрочем, Хрулеев не сомневался, что бравый командир вероятно, даже умирая, вспоминает чужую мать. До желанного картофельного поля Твою Мать не добежал буквально пары метров.

На самом поле, уже усеянном трупами, тем временем кипело сражение, трещали выстрелы, слышались крики, кто-то швырял гранаты, в воздухе кружило не меньше десятка ордынских птиц-мутантов. По противоположному краю поля скакала тройка коней, запряженных в повозку. В повозке, груженной мешками с картошкой, сидел толстый ордынец и поливал врагов огнем из РПК.

Хрулеев снова попытался прицелиться в филина, кружившего с Любой в когтях вокруг верхушки сосны. У Хрулеева все еще дрожали руки, но обычного ощущения, что творящийся вокруг кошмар происходит с кем-то другим, сейчас почему-то не было. Хрулеев ясно понимал, кто он и где находится. Но именно это и было странным и страшным.

Ощущение нереальности происходящего обычно спасало Хрулеева от безумия страха, было своеобразной защитной реакцией психики. Но сейчас Хрулеев ясно сознавал, что происходит, и страх накатывал на него волнами, стучал в голове и холодом струился по венам. Он не знал, что именно произошло, но что-то в нем изменилось.

Хрулеев вдруг понял, что он только что чуть не сделал глупость. Нельзя стрелять. Филин кружит на высоте метров тридцати, даже если Хрулеев чудом его подстрелит, не задев девушку, Люба неизбежно разобьется.

Птица и ее пленница тем временем начали действовать, каждая по-своему. Люба наконец выпустила из рук СВДС, винтовка пролетела пару десятков метров и повисла, зацепившись ремнем за ветку сосны. В руках у Любы блеснул нож, видимо она наконец решила пожертвовать косой. Впрочем, сейчас на высоте тридцати метров это было не слишком мудрым решением.

Однако филин оказался достойным противником, не уступавшим Любе в абсурдности тактики. Вместо того чтобы просто отпустить Любу и разбить ее о землю, птица с разгона стукнула висевшую на косе Любу о сосновый ствол. Люба заорала, нож упал на землю. Но филин на этом не остановился, он сделал еще один круг и снова взял курс на сосну.

На этот раз он насадил Любу лицом на острую ветку. Ветка отломалась и полетела вниз, визг Любы теперь мешался с плачем, ее лицо обагрилось кровью. Хрулеев решил, что своей красоты Люба теперь совершенно точно лишилась, как вероятно и глаза.

Птица сделала еще один заход, другая острая ветка вошла с разгона Любе в грудь.

Участковый инспектор милиции

11 мая 1986

Закрытое административно-территориальное образование

«Бухарин-11»

За последние двое суток участковый спал часа четыре, не больше.

Сначала его заставили стоять во внешнем кольце оцепления, потом составлять списки погибших, потом ходить по квартирам и требовать от людей подписать бумаги о неразглашении, а теперь — вот это.

Участковый хотел спать. Еще он хотел кофе, и пожрать было бы тоже неплохо. Позавтракать сегодня он не успел, а борщ, который налила ему в банку жена, был съеден еще в полдень, прямо холодным. Вдобавок ко всему сегодня утром его вытащили из квартиры, даже не дав побриться. Это уже ни в какие ворота не лезло, это было глубоким личным оскорблением.