Громкий шепот

Я задумываюсь и вспоминаю слова, с которыми Алекс сделал мне предложение. Он подошел ко мне и прошептал твердым томным голосом: «Выходи за меня».

Вашу ж мать. В этой фразе даже нет слова «замуж». Не говоря уже о том, что он хотел видеть меня своей женой, любимой женщиной, партнером, другом. Он желал привязать меня к себе. Это, должно быть, был один из главных красных флагов, а я пропустила его, будучи ослепленной тем, что во мне кто-то нуждается.

На выходе с аттракциона ноги немного подкашиваются, и я впервые ощущаю высоту каблуков. То ли чашки меня закружили, то ли кольца ослепили, но я не перестаю спотыкаться. У меня никогда не было проблем с координацией, ведь мне приходилось делать по тридцать фуэте, в конце-то концов. Но что произошло сейчас? Какого хрена мои мысли разбросаны по разным углам парка, а голова идет кругом?

Мы пробираемся сквозь визжащих детей и их родителей. Толпа буквально зажимает нас с обеих сторон. Я ощущаю себя как в метро, где люди пытаются протиснуться в вагон, чтобы не ждать следующий поезд. Макс останавливается где-то позади меня, когда какой-то ребенок кричит, что он потерял свою маму.

– Не плачь, сейчас мы ее найдем. Это же твоя мама, она всегда будет где-то рядом, – слышу я за спиной его слова.

Да, так должно быть. Возможно, во мне все еще живет та семилетняя брошенная девочка. Но единственное, чего я всегда хотела – прийти к маме даже тогда, когда от меня отвернется весь мир. Хотела знать, что она рядом.

Сердце подскакивает к горлу, не давая сделать вдох. Я дрожащими руками достаю телефон из кармана пальто. Меня бросает из стороны в сторону от столкновения с людьми, пока палец скользит по экрану и пытается найти нужное имя. На каждый гудок, доносящийся из динамика, пульс отсчитывает секунды. Мелодичный голос мамы на автоответчике сообщает, что если у меня есть что-то важное, то я могу оставить голосовое сообщение.

– Мам, привет. Я… – Прерывистый вдох тревожит грудь. – Возможно, это не так важно, по меркам твоего автоответчика. Но… Но я просто позвонила сказать, что хотела бы, чтобы ты была рядом. – Делаю паузу, когда горячая слеза обжигает губы. – Я люблю тебя, мама.

Даже если ты неизлечимая стерва, какой сделала и меня.

Сильный толчок в спину чуть ли не сбивает с ног, холодное зловонное дыхание, мимолетно скользящее по шее, заставляет волосы встать дыбом. Я оборачиваюсь, но за спиной никого нет.

Господи, я схожу с ума. Мне нужен психолог. А лучше психиатр.

Толпа постепенно растворяется, и я вижу Макса с маленькой девочкой, держащей его за руку. Рядом стоит женщина с виноватым видом. Я приближаюсь к ним и начинаю улавливать отголоски разговора.

– Не бросайте ее больше, вы нужны ей. На придурка можно наткнуться даже в детском парке развлечений, – отчитывает ее Макс, и я ускоряю шаг.

С самой милой улыбкой из возможных касаюсь его плеча, но смотрю на женщину.

– Извините, он немного под впечатлением после чашек. – Я киваю в сторону аттракциона и сквозь зубы шепчу Максу: – Отдай чужого ребенка его родителю.

– Нет-нет, он прав. Я лишь на секунду… – Она вздыхает. – Неважно. Спасибо вам большое.

Женщина берет девочку за руку, и они уходят.

Макс тяжело вздыхает, поворачиваясь ко мне. Его лицо приобретает еще более взволнованный вид, когда он проводит подушечкой большого пальца у меня под глазом. Ветер усиливается, и я ощущаю, что лицо все еще влажное от слез.

– Ты плакала? – Он растирает след от туши между пальцами.

– Что? – хихикаю я. – Нет, конечно. Ты чувствуешь этот ветер? Мне глаза продуло.

Понятия не имею, может ли вообще продуть глаза, это ведь не поясница.

– Начинает холодать. Поедем домой? – спрашиваю я.

Он кивает, и мы не спеша бредем к машине. Этот день вымотал меня, и даже привычные каблуки становятся в тягость. Хочется снять их и пойти босиком. Но, боюсь, Макс подаст на меня иск за умышленное причинение вреда моему же здоровью.

Я испытываю странные чувства: не сказать, что мы с Максом чужие люди – не незнакомцы, не влюбленные, но и понятие дружбы кажется чуждым. Как назвать то, что с фальшивым мужем ты чувствуешь себя дома? Холодный ветер ощущается теплым, морось дождя – приятной, а обычно гнетущая тишина – мягким звуком.

Мы садимся в машину, продолжая сохранять тот самый мягкий звук тишины. Проезжаем всего несколько кварталов, и мелодия звонка прорезает воздух. Макс бросает взгляд на систему мультимедиа, где отображается имя абонента, и напрягается всем телом. Саймон. С лишней агрессией нажав кнопку и странно посмотрев в мою сторону, он принимает вызов.

– Привет, брат, – звучит из динамиков голос, так похожий на голос Макса, но излишне колючий.

Я слышала о Саймоне лишь в небрежных репликах Грейс, но она не желала особо вдаваться в подробности. Да и мне казалось неправильным рыться в жизни Макса без его ведома.

– Что тебе нужно? Я занят.

– Слишком грубо, – цокает Саймон, – нас воспитывали лучше.

Макс делает успокаивающий вдох.

– Ближе к делу, Саймон, – уже спокойнее произносит он.

– Ты не забыл, что у меня скоро день рождения, Эм?

«Эм». Будет странно, если я сброшу вызов?

– Я понимаю, что твоему воспаленному мозгу слишком сложно это понять, но мы родились в один день. К сожалению.

Я выпрямляюсь на своем месте, потому что атмосфера в салоне автомобиля меняется с неимоверной скоростью. А обычно теплый (во всех отношениях) Макс будто бы замерзает.

– Так и быть, ты приглашен на мой праздник. Будут почти все сотрудники нашей фирмы, родители и…

Саймон делает напряженную паузу.

– Саманта, – нараспев говорит он. – Думаю, пора позвать ее замуж. Как раз сделаю предложение на мероприятии. Прости, что опередил.

Мне так противно, что перспектива сбросить вызов становится заманчивее, но Макс и бровью не ведет. Или, по крайней мере, старается. Не знаю, кто эта Саманта, но при звуке ее имени температура упала еще на пару градусов.

– Ты, как всегда, будешь один? – продолжает нагнетать Саймон.

Я вижу, как пульсирует вена на шее у Макса, как руки крепче сжимают руль, как учащается его дыхание. Мне знакомо это чувство.

– Милый, с кем ты разговариваешь? Пойдем в постель, – воркую я, как профессиональная любовница.

Глаза Макса расширяются от шока, и мы чуть не съезжаем с дорожной полосы. Кажется, все участники диалога потрясены моей импровизацией. Проходит пара секунд, и Саймон с удивлением спрашивает: