Громов
Шрифт:
– Ты сейчас обкакаешься, - злюсь я.
Очень стараюсь держать себя в руках, но этот наглый придурок реально умеет выводить из себя!
– Не, - мотает головой он.
– Какать не хочу. То ли ты напугала не страшно, то ли просто поесть не дала в ресторане. В общем, перспектив тут - ноль.
– Громов, я серьёзно. Я кое с кем созвонилась.
– По встроенному в ухо наушнику?
– смеётся он.
– Или у тебя с этим кем-то ментальная связь?
Добела сжимаю кулаки. Кончики ногтей врезаются в кожу ладоней. Бесит он меня, этот нахал!
– Нет. Снизу,
– Мммм...
– округляет глаза он.
– Нихрена себе. Вот это сервис!
Он меня сейчас доведёт... однозначно. Физиономию его смазливую расцарапаю.
– Мой хороший друг, - говорю я, - представь себе - полицейский. И он, между прочим, сейчас едет в ресторан для того, чтобы изъять запись для протокола. Ту самую, где ты меня насильно выносишь на улицу на плече. Этой записи достаточно для того, чтобы на тебя завели дело о похищении человека. А будешь много выпендриваться, ещё и об изнасиловании. Всё понял?
Громов будто проникается моей речью. По крайней мере лыбиться перестаёт.
Неужели и правда подействовало?!
Глазам не верю...
Он задумчиво потирает пальцами подбородок.
– Хм, - произносит он.
– Да с тобой не забалуешь. Серьёзная тётка...
– Сам ты - "тётка".
– Друг, говоришь?
– в его глазах появляются искорки смеха.
– Едет в ресторан?
– Да, - суживаю глаза я.
– Может уже приехал.
– Дело пахнет жареным.
– Вот-вот, - киваю я.
– Наконец-то ты стал понимать.
Протягиваю руку ладонью вверх.
– Отдай телефон, и я всё забуду. Позвоню ему и попрошу не забирать запись.
Глубоко вздохнув, Громов встаёт. Делаю шаг назад, но направляется не в мою сторону. Внимательно взглянув на меня, он говорит:
– Спокойнее. Я за телефоном.
Подойдя к стулу, залезает рукой во внутренний карман висящего на спинке пиджака.
Волнуюсь ужасно.
Вынув чёрный телефон, Громов возвращается к креслу и весело плюхается в него. Закинув полусогнутую ногу на колено, прикладывает телефон к уху.
– Это не мой телефон!
– восклицаю я.
Громов прикладывает указательный палец к губам.
– Тихо, - говорит он.
– Я в курсе, что не твой.
Из трубки тихо доносится какой-то мужской голос.
– Вань, привет, - улыбнувшись, говорит Громов.
– И я рад, да. Ты сейчас где? О, отлично. Прям прекрасно. Слушай, я тут заезжал к тебе сегодня. С козой одной вредной. Да забей, девчонка одна. Красивая, но с ебанцой немного. Угу. Ну, да. Ага, ты в курсе, да?
– Громов дружелюбно смеётся.
– Да, да. Потом расскажу. Суть не в этом. Я чё звоню. Ты можешь запись выкинуть эту? Ну, на которой видно, что я её на плече выношу из ресторана.
У меня кровь от щёк отливает в один момент... И слабость жуткая... Распахнув глаза, смотрю на этого кренделя и даже не знаю, что и сказать, настолько оторопела.
Твою мать... Я, главное, в уме держала вариант, что именно эту запись, если бы смогла получить копию, предоставлю заказчикам в качестве компромата на Громова...
А он, между тем, невозмутимо продолжает:
–
Да, и внешние тоже. Ну, чисто эпизодически, если в целом нужны. Угу, - улыбается.– Спасибо, старина. Увидимся, да. Ещё раз спасибо.
Отключив связь, Громов выключает телефон, опускает руку с ним на колено согнутой ноги, и, взглянув на меня, улыбается одними глазами.
– Сдаётся мне, - произносит он, - кто-то всё-таки пришёл именно потрахаться.
Глава 20
Губы мелко-мелко дрожат. Часто моргаю, силясь не расплакаться. Никаких вариантов у меня больше нет. Громов меня разгромил... Стою перед ним и глотаю слёзы.
– Ты чего?
– он хмурится.
На его лице появляется сочувствующе-обеспокоенное выражение, а в глазах что-то вроде теплоты...
И от этого мне только сильнее плакать хочется...
Он встаёт с кресла и идёт ко мне.
А я, заламывая пальцы, все силы трачу на то, чтобы не разреветься. Больше меня ни на что не хватает.
– Алинк, ты чё так расстроилась-то?
– он подходит ко мне, кладёт тёплые ладони на плечи.
– Ну, развенчал я твой блеф, ну и что? Чё реветь-то?
Голос сочувствующий, в интонациях явно слышится, что он вдруг запереживал за меня. Глаза становятся совсем мокрыми, как и нос. Шмыгнув, опускаю взгляд, потому что не могу смотреть ему в глаза...
– Алинка, - он чуть встряхивает меня и наклоняется сбоку, заглядывая в глаза.
– Слушай, сторителлер, ты чего расклеилась? Ну, повоевали немножко, с кем не бывает? Чё переживать-то так?
С опущенных ресниц на светло-бежевый ковёр падают слёзы, одна за другой. Я очень-очень стараюсь не плакать, но у меня просто не получается...
– Так, - Громов отпускает меня и, развернувшись уходит обратно.
– Короче. Давай так. Ты успокаиваешься, а я возвращаю тебе твой телефон.
Не в силах поверить услышанному, поднимаю на него мокрые от слёз глаза. Шмыгнув носом, робко спрашиваю:
– Ты мне правда его отдашь?
– Правда, - не глядя на меня, хмуро отвечает он, и лезет в карман пиджака.
В другой.
Достаёт мой телефон и, повернувшись, показывает мне.
– Вот он, видишь? В целости и сохранности.
Подходит ко мне и протягивает вперёд.
– Держи.
Осторожно забираю телефон. Кусая губу, понимаю, что надо поблагодарить, но у меня в горле ком. Как так? Почему он поступил так? Слёзы, блин, всё текут и текут...
– Спасибо...
– глядя в пол, с трудом выдыхаю я.
Взглянув ему в глаза, в которых теперь кроме беспокойства и какой-то нежности, что ли, ничего и нет, робко спрашиваю:
– Можно я у тебя в ванную схожу? Умыться...
– Конечно, - тепло улыбается он.
– Иди умойся и приходи. Чаю выпьем, а потом я тебе такси закажу. До дома. Если хочешь, конечно.
– Хочу...
– сглотнув, говорю я и вытираю ладонью слёзы.
– Ну, вот и славно, - говорит он, и снова улыбается. Кивает в сторону ванной и добавляет: - Иди.
Делаю шаг туда, но останавливаю и вновь поворачиваюсь к нему.