Громов

– Просто...
– сквозь назревающие слёзы, шепчу я, - хотела познакомиться с тобой...

– Познакомилась, - всё так же сверля меня взглядом, кивает он. Голос полон презрения.
– Дальнейший план? Промышленный шпионаж?

– Нет-нет, - быстро мотаю головой я.
– Дело в том, что...

– Ты меня не лечи только. Потому что ты отсюда так просто теперь не выйдешь. Я сейчас наберу службу безопасности, и если вскроется, что ты работаешь на кого-то против меня, а судя по всему - это именно так, я тебе без прикрас скажу: несмотря на то, что ты дико ебабельная и дико интересная, тебе - пиздец. Вот я тебе прям сто процентов даю. Ты даже не понимаешь, как ты попала.

– Понимаю...
– едва не плачу я.

– Сопли - нахуй!
– рявкает он. Я даже вздрагиваю и на всякий случай поднимаю руки, чтобы защититься.
– Второй раз я на эти ёбаные манипуляции не поведусь!

– Это не манипуляции...
– лицо кривится, и я всячески стараюсь не расплакаться.

Нервы звенят просто от ужаса, который я испытываю сейчас... У меня даже губы дрожат...

– Короче, лгунья, - вставая, произносит Громов.
– Выкладывай всё. С начала и до конца. И не дай Бог ты где-то попробуешь меня наебать. Вот я тебе сразу говорю - даже не пробуй. У тебя три минуты. Время пошло.

Он подходит к креслу и падает в него. Вроде поза расслабленная, но впечатление, что если я банально пошевелюсь, он сразу же бросится на меня.

– Я...
– голос предательски дрожит.
– Я...

– Головка от хуя, - кивает он.
– Дальше.

– Илья, я не могу...
– слёзы душат просто.
– Ты на меня давишь...

Взъерошив волосы, он по прежнему сверлит меня взглядом.

– Рассказывай.

Обняв руками плечи, сжимаюсь в комок. Испуганно смотрю на Илью.

– Меня наняла компа...ния...
– слова даются с трудом, так меня колотит.
– Которая...
– шмыгнув носом, глотаю слёзы.
– Которая... которая...

– Которая?!
– рявкает Громов.

Вздрогнув, вжимаю голову в плечи. Слёзы буквально льются уже из глаз...

– Которая... конкурент....

Закрываю лицо ладонями и тихо трясусь в рыданиях.

– От бля-а...
– слышу я его рык.
– Дальше.

Убираю от лица руки и, очень стараясь не плакать, чтобы не злить его ещё больше, тихонько продолжаю:

– Они попросили... Попросили...

– Чтобы ты что?
– чуть тряхнув головой, помогает он.

– Чтобы я сделала им ребрендинг...

– Минет бы лучше им сделала. Я здесь при чём?

– Они...
– глядя на диван, на котором сижу, уже реву просто.
– Они сказали, чтобы я... чтобы я... накопала что-нибудь на тебя... Или на твою компанию... Чтобы потеснить её на рынке... Создать антирекламу... Они меня к стене припёрли и поставили перед выбором... Если бы я отказалась, моей карьере наступил бы конец...

Умоляюще, сквозь слёзы, смотрю на него. Ну должен же он понять!

– Твоей карьере, - холодно и спокойно говорит он, - конец. Ты себя закопала, сторителлер.

– Послушай, Илья, я...
– всплеснув руками, начинаю вновь оправдываться я.

Тряхнув головой, он перебивает. Жалости в глазах - ноль.

– Что за компания?
– жёстко интересуется он.

– "Бист-обувь"...

Ледяная усмешка.

– Мммм... Етить твою мать...
– похоже, ему стало весело, но одновременно с тем и ещё горше, чем было.
– Вот гондоны... А я-то думаю, что они трутся-то около моих магазинов... А оно вот оно что...

– Они сказали... что... им трудно конкурировать с тобой, и поэтому...

– Не подлизывайся, - осекает он.

– Я не подлизываюсь!
– сквозь слёзы запальчиво, горячо восклицаю я.
– Они так и сказали! И сказали, что для того, чтобы нормально выйти на рынок, нужно, чтобы твоя компания, которая только и делает, что открывает новые магазины, немного потеснилась... И что очень вряд ли ты сделал бизнес честно... И что моя задача просто найти... сглатываю, и дальше просто шепчу, - слабое место...

– Ясно, - сухо заключает он.
– Окей, - он встаёт.
– Набери этого пидора.

– Зачем?
– пугаюсь я.

– Скажешь, что ты у меня. Пускай подъедет и мы обсудим с ним дела. Хоть ебало ему разобью в случае чего.

– Он не приедет!
– отчаянно мотаю головой я.
– Он сделает вид, что со мной незнаком!

– Да мне похуй, - спокойно произносит он.
– Сделает, значит сделает. Ты позвони ему и скажи...
– он потирает пальцами щетинистый подбородок.

Несколько секунд Громов думает. Я вдруг осознаю, что всё это время в номере по прежнему тихонько играет джаз.

– Скажи, - вздохнув, произносит Громов, - что... у тебя кое-что есть на меня. Да. Вот так и скажи. Только успокойся сначала.

– Я...
– давясь слезами, шепчу я.
– Я... не... могу... успокоиться...

Меня реально трясёт уже так, что я говорить толком не могу.

Он встаёт и проходит к шкафчику из красного дерева, который, после того, как он откидывает дверцу, оказывается баром. Берёт бокал для виски и хмуро поставив его на отвисшую горизонтально дверцу, протягивает руку к тёмной плоской бутылке. Взяв её и открутив крышечку, плещет алкоголем в бокал. Наполнив до половины, приносит мне.

– Держи.

– Спасибо...
– глядя на бокал и забирая его, тихо говорю я.

– Выпей залпом.

Алкоголь разом обжигает рот. Морщусь, жмурюсь и с трудом подавив рвотный позыв, проглатываю.

Громов насмешливо смотрит на меня.

– Полегче?

Мелко киваю несколько раз.

– Ну и отлично. Успокаивайся и звони.

– Да он трубку бросит...
– стараясь не плакать, шепчу я.
– И потом... потом...
– слёзы сами собой текут по щекам, - они меня... они...

Умоляюще смотрю на Громова.

Взъерошив волосы, он прохаживается туда-сюда по комнате. Думает. Поворачивается ко мне.

– Давай ещё немного.

– Чего "немного"?
– пугаюсь я.

– Вискаря. Тебе успокоиться надо.

– Я... не могу... успокоиться...

– Можешь. Надо просто немного постараться. Смотри, какие пироги... В общем, моя компания сейчас уязвима. Если они в течении ближайшего месяца долбанут по мне, я начну терять магазины. Потому что мы много инвестировали в новые точки. И сейчас полным ходом идёт реклама. Пока мы не завоевали доверие потенциальных клиентов - у нас полным-полно слабых мест. И эти пидоры подсуетились, надо отдать им должное, очень вовремя. Если они найдут реальный компромат, у меня вся сеть полетит. Врубаешься, нет?