Грустное начало попаданства

Потом завтракали. И.В. Сталин, как известно, был по характеру сова. Ложился он поздно, иные в это время уже и вставали. Зато и вставал далеко днем, завтракая тогда, когда вся страна обедала.

Зная об этом, Вождь вежливо предложил им, если хотят, и пообедать. Ха, они бы и пообедали, если бы осмелились. Сергей и не думал здесь жрать, не в ресторане же. А Алена и тем более. Она была, прежде всего, сержант госбезопасности, а уже потом капризная красотка и четко понимала, кем она здесь приходится.

Так что поели по-утреннему. На столе ничего лишнего — самовар с кипятком, душистая заварка, сахарница. Дальше, как и положено — ломти хлеба (не батон, хотя и белый), варенье двух видов, животное (сливочное) масло. Единственно, что выпадало из общего уровня, это нарезанный на тонкие дольки лимон.

Хозяин, хоть и грузин, обычно с ним пить чай не любил. Но тут приказал поставить на стол и хитро поглядывал на великого князя.

Ежов, собака, скорее всего, наболтал, — сразу понял попаданец, — или сам Сталин вспомнил. Теперь придется опять играть для находившихся здесь зрителей спектакль. Точнее для главного зрителя.

Конечно, привычка — вторая натура, Сергей, если уж был на столе лимон, не удержался бы, пил чай с цитрусовыми. Но ведь должен будет строго копировать самого же, каким он был у Ежова или в Кремле, у самого Сталина. Не дай бог ошибется! Сразу вопрос — а почему собственно?

При все при этом Хозяин был грозно гостеприимным. Сергея Александровича он, пусть и не называл великим князем и, тем более, его высочеством, но именовал исключительно по имени — отечеству, как и положено члена императорской семьи. Неоднократно обращался к Алене, демонстративно показывая, что видит в ней, прежде всего, красивую женщину, а не охранника и секретаря.

Когда Сергей положил в чай лимон, священнодействуя, обратил на это внимания. Только не так, как раньше, ненароком и как бы невзначай, а открыто интересуясь, как и что. Любопытно ведь, какой будет вкус и что здесь полезного (или не полезного).

А потом прямо за завтраком все же перешли к делам и заботам Всеславянского Комитета. И.В. Сталина перво-наперво интересовало, как сам Сергей Александрович смотрит на это, что во главе советского Комитета находится, вообще-то, враждебный СССР великий князь.

— Это ведь мы знаем, что никакой ты не враждебный, — пояснил он, — а весь остальной мир, что в СССР, что за границей считает по-другому.

Вождь, по-видимому, уже знал про случай на столичном рынке и чем все это закончилось. И теперь хотел решить эту проблему, пусть не острую, но злободневную.

Попаданец с высоты XXI века был готов ответить.

— Я думаю, товарищ Сталин, — сказал он, — что большевики, а вместе с нами и мы, сочувствующие, не должны прятать голову от острых вопросов. Наоборот, надо их по-большевистски, по-сталински, как учите вы, решать незамедлительно.

— Угу, — пыхнул Вождь из трубки клубом, как бы не замечая, что его хвалят, но спросил: — хорошо, товарищ Романов, а что конкретно вы предлагаете?

Сергей мысленно перекрестился, самый опасный этап удалось пройти. Видимо, мысли И.В. Сталина шли по тому же пути, или, по крайней мере, где-то рядом. А конкретику, пожалуйста, это мы уже не раз продумывали!

Глава 16

Программу развития если не целого большевистского государства, то хотя бы одного единственного государственного учреждения Сергей вырисовал кратко и красиво: организация советская, но председатель у него в глазах всего мира враждебен СССР. Вот и надо его красочно и прямо на глазах всех людей как бы воспитывать. И, между делом, председатель должен создавать нечто полезное.

Алена, запутавшись в словах великого князя, робко спросила, вклинившись между мужчинами:

— А кто этот председатель?

Сергей Романов перенес на нее тяжелый взгляд, от которого она почти физически прочувствовала больно и плохо.

— Ах! — жалобно простонала она, прося и даже требуя от сидящих здесь мужчин ласки и сострадания.

Но мужчины, эти толстокожие и черствые существа, даже не собирались разбрасываться теплыми светлыми чувствами. Наоборот, еще более привнесли сумрака и темноты.

И.В. Сталин даже изволил удивиться, что за это козявка мешает собеседникам решать важные проблемы. Да красивая и мужские глаза отдыхают на ней. Вот пусть молчит и радуется вниманию мужчин.

А вот великий князь Сергей Александрович просто обозлился. Столько катастрофических изменений произошло в стране за последние полста лет, уже и строй стал другим и даже государство другое, а женщины все одно красивые и глупые. Что она влезла со своим бестолковым вопросом?

Попав в перекрестье неласковых мужских взглядов, Алена и сама поняла, что сунула нос не туда и не в тот момент. Растеряно улыбнулась, нахохлилась, как маленький птенец.

Сергей кивнул, словно что-то понял важное, вернулся к прежней теме:

— Товарищ Сталин, позвольте мне выказаться кулуарно по весьма важному идеологическому вопросу. Я не так умен, если ляпну что, вы поправите.

Вопросительно посмотрел на Вождя, как заведомо младший перед старшим. Сталину это понравилось. Он все еще колебался, как ему с ним быть. Вроде бы и интересная может быть игра, и результат весомый. Но вот сама фигура вроде бы с гнильцой… не получится ли так, что ближайшая перспектива что-то принесет положительное, а вот потом все хуже и хуже.

Потому и пригласил сегодня великого князя и его подружку, очень красивую, если даже такой гомосексуалист Ежов обслюнявился, и такая же глупая, как и все женщины. Это плохо, хоть и не очень. А вот то, что великий князь Сергей Александрович оказался очень умным и сообразительный, это очень хорошо.

Вождь, как это он делал всегда, поручил собрать справочные материалы и сделать на их основе небольшую выжимку — аналитический доклад. Полученное его удивило. Он, в общем-то, и раньше знал, что Сергей из-за большого кровопускания стал важной фигурой в династических планах семьи. Но снисходительно смеялся, мол, на безрыбье и рак рыба, и после смерти прямой ветви Романовых белая эмиграция хватается за любого сколько-нибудь подходящего.

Ан нет, все оказалось гораздо сложнее, причудливее и интереснее. Старший сын Николая Палкина будущий Александр II Освободитель, конечно идеально подходил в династическом плане, как старший потомок мужского пола. А вот в плане ума и перспективы, вроде бы, лучше был бы следующий сын императора Константин Николаевич. Сейчас, в конце 30-х гг. ХХ века уже видно, что тогда Россия попала в гибельный тупик. Уж каким бы не был плох правящим монархом Константин, но Александр оказался неудачен. Он просто запоздал с появлением. В XVIII веке он был бы величайшим царем, продолжателем дела Петра I, доделавшим так необходимые России преобразования. А вот в XIX веке он только расшатал и так уже ветхое здание монархии. Да и потомки его оказались все хуже и хуже, как государи. Либерал Константин I, юркий, мягкий, но ничего не делающий, как все либералы, был бы более оптимальный вариант. А его потомки, хоть сумасбродные, оказались куда умнее и талантливее.