Грязная игра

Я тяжело опёрся на посох и обоснованно возгордился собой из-за того, что до сих пор ещё не повалился и не уснул прямо на этом самом месте.

— Майкл, иди, — сказал я.

Майкл вынул свой меч и прошёл первым, внимательно оглядываясь в поисках любой опасности.

— Анна, — позвал я.

Вальмон шагнула вслед, и я заметил, что рюкзак всё ещё при ней. Это был один из тех проигнорированных мной одинаковых рюкзаков, которыми всех обеспечил Никодимус. В амфитеатре Грей использовал для обманного маневра его точную копию.

— Боже ж ты мой, — сказал Грей, глядя на меня. — Ты не забрал добычу? Как, чёрт возьми, ты собираешься мне заплатить?

— Придумаю что-нибудь, — ответил я.

Грей ухмыльнулся.

— Я знаю, что мы спешим, но кое-что тебе нужно знать.

— Что?

— Никто не озаботился долей для Вязальщика, — сказал он. — Мы все довольно потрепаны, а у него есть армия демонов, которую он может двинуть на нас. Так, пища для размышлений. — Затем и он миновал Портал.

— Вот дерьмо! — выругался я.

Мне просто хотелось где-нибудь чудненько прилечь. Почему всё всегда так сложно?

Я шагнул через проход обратно в мир смертных, и почти мгновенно почувствовал себя лучше, легче, свободнее. Сила тяжести изменилась. Я тут же повернул голову назад, чтобы не упустить ничего из виду. Никодимус мог спешить по Пути прямо сейчас — как и несколько миллионов разъярённых теней. Не думаю, что Аид позволяет своим узникам просачиваться в мир смертных, но, с другой стороны, с такими типами никогда нельзя быть ни в чём уверенным.

По крайней мере разрушать сплетённое заклинание было легче, чем его создавать.

— Майкл, — сказал я, — прикрой меня.

Он подошёл ко мне с мечом в руке. Я повернулся к проходу, уставший как собака, поднял посох и прошептал:

— Disperd...

И черная тень промчалась сквозь Путь, ударив меня, как грузовик.

Я ждал неприятностей и был к ним готов. И Майкл был готов. Либо оба мы устали больше, чем осознавали, либо тень перемещалась с такой скоростью, что ни у одного из нас не было шансов успеть. Или — и то, и другое.

Сила удара завертела меня и швырнула на землю с такой болью, что локти запутались в лопатках.

Я обалдело вскинул голову, выбрасывая руки в оборонительном жесте, чтобы увидеть, как хвост тени со свистом исчезает в дальнем конце хранилища Марконе, у входной двери.

Из водоворота теней возник Никодимус. Он был бледен и выглядел ужасно, в запавших глазах застыла боль, но держался он прямо. Его меч снова был в ножнах, и в одной руке он по-прежнему небрежно держал Святой Грааль. Двигаясь с явным напряжением и болью, он повернул ручку, открывавшую главную дверь в хранилище изнутри, потом толкнул дверь, и она распахнулась.

Затем он взглянул прямо на меня и совершенно спокойно отломал ручку у самого основания.

— Дрезден, — позвал Никодимус. Было нечто неистовое и ужасное в его глазах — я мог видеть это, даже со своего места.

— Как отец отцу, — продолжил он. — Неплохо сыграно.

Я почувствовал, как мои глаза расширяются.

— Остановите его! — заорал я и вскочил на ноги.

Майкл бросился бежать. Грей размытой тенью скользнул к дальнему концу хранилища, двигаясь со скоростью, которая обычно ассоциируется с самолётом на низкой высоте.

Ни один из нас не успел туда вовремя, чтобы помешать Никодимусу с резким, горьким смешком захлопнуть огромную дверь.

Тяжело дыша, я добежал до противоположного конца хранилища, ну или большей частью добежал. Анна Вальмон оставалась рядом со мной, всё ещё держа свой свёрток с инструментами.

— Господи! — выдохнул я, пытаясь использовать то, что осталось от ручки, но не смог за неё ухватиться. Дверь в хранилище была заперта, а мы остались внутри. Я резко ударил в неё плечом, но она даже не сдвинулась, и я не был уверен, что смог бы выбить её, даже если бы был полон сил.

— Майкл, ты слышал, что он сказал?

— Слышал, — мрачно ответил Майкл.

— Откуда он мог узнать?

— Ты сказал ему, — спокойно пояснил Майкл. — Когда провоцировал его насмешками про Дейрдре. Ты говорил такие вещи, которые мог знать только другой отец.

Я застонал, потому что Майкл был прав. После того, как Никодимус понял, что я тоже был отцом, ему не понадобилось слишком много времени, чтобы сопоставить этот факт с темноволосой, черноглазой маленькой девочкой, которая внезапно появилась в доме Майкла. В месте, которое, как я чертовски хорошо понимал, Никодимус держал под особым наблюдением, даже если для этого он не мог использовать свою ручную тень. И она появилась там сразу же после моего безумного штурма Красной Коллегии и моей мнимой смерти в придачу. Не трудно было догадаться.

Никодимуc не смог бы войти к Майклу в дом — но у него был целый отряд неадекватных оруженосцев с автоматами и дробовиками, которые смогли бы, а он был переполнен болью от потери собственной дочери.

Мэгги была там. Как и дети Майкла. И беззащитный архангел.

— Он идёт в твой дом, — выдохнул я. — Он идет за нашими семьями.

Глава 48

— Назад, — резко выдала Анна Вальмон и опустилась на колени, развернув на земле набор своих инструментов перед сломанной ручкой. — Дрезден, уйди с дороги.

— Скорей, скорей, скорей, — поторопил я, отойдя в сторону.

— Я знаю, — она принялась выдёргивать инструменты из набора.

— Скорей.

— Я знаю.

— Ты не можешь её просто вскрыть?

— Это бронедверь, Дрезден, а не велосипедная цепь, — огрызнулась Вальмон. Она одарила Майкла раздражённым взглядом и кивнула в мою сторону.

Майкл выглядел так, будто тоже хотел её поторопить, но лишь сказал:

— Не мешай ей, Гарри.

— Это недолго, — пообещала она.

— Проклятье, — высказал я, переминаясь с ноги на ногу.

— Дрезден? — вопросил Грей.

— Ну что?

Словно с большого расстояния, до хранилища донеслось эхо от хора стенающих воплей.

Грей поджал губы.

— Должен ли переход вроде этого оставаться открытым?

Я обернулся и уставился на переход. Единственным источником света на той его стороне являлся он сам, но этого было достаточно, чтобы показать мне шагнувшую к порталу огромную фигуру, чья волосатая коленная чашечка находилась на уровне моей груди. Затем она опустилась на колени и огромное, уродливое гуманоидное лицо со сросшимися бровями и единственным громадным глазом в центре лба голодно обратилось на меня.