Грязная магия

– сссс...

– Тихо, один пошевелился!

Шнор Орин открыл глаза в состоянии величайшего недоумения. Только что он шел по улице, участвуя в познавательной беседе, как вдруг оказался лежащим на полу в темноте.

Он принюхался – в очень вонючей темноте.

– Где мы? – донесся из мрака голос Нила Прыгскокка.

– Э, не знаю, – вздрогнув, ответил Шнор. – Похоже, нас попытались ограбить... Но мы, слава ПРОДУКТУ, живы!

«Не сработало! – выругался про себя Топыряк. – Но почему? Почему?».

– И деньги у меня на месте, – что-то негромко звякнуло. – Странное какое-то ограбление.

– Может, они забыли взять деньги? – предположил Шнор.

– Ага, зато не забыли утащить нас куда-то, – Нил осторожно встал на ноги. Глаза потихоньку привыкали к темноте, – в заброшенный дом...

– Да, чудные пошли грабители, – Орин пугливо оглянулся, словно ожидая увидеть одного из них за спиной. Но все было пусто, лишь неподалеку кто-то негромко сопел.

Рыггантропов тщетно пытался сдержать дыхание. Дыхание не сдавалось.

– Ладно, чего гадать, – Прыгскокк шагнул к двери, – пойдем отсюда...

– Пойдем.

Оскальзываясь непонятно на чем (и дружно не желая узнать, на ЧЕМ ИМЕННО), приятели двинулись прочь. – Ничего не получилось, – сказал Арс, когда их шаги стихли за пределами дома. – Но почему? Ведь я все сделал правильно!

Лейтенант Лахов ощущал себя под артиллерийским обстрелом. Еще никто в Лоскутном мире не придумал такой вещи, как артиллерия, но ее с успехом заменял один маленький, лысый, брызжущий слюной человек.

МЕНТ Игг Мухомор.

– Почему я должен краснеть за вас? – вопил он, бегая по кабинету туда-сюда. Замершие по стойке смирно Торопливые поворачивали головы, чтобы не упустить начальство из виду.

У Лахова уже заныла шея.

– Что вы сделали там с этим... как его... Кашлянсоном?

– Начихсоном, – поправил Мухомора лейтенант. – И ничего не сделали. Даже не били...

– Ничего? – МЕНТ подпрыгнул чуть ли не до потолка. – А он дошел до самого мэра и нажаловался, что к нему вломились стражники, наплевали на ковер, который стоит столько, сколько я зарабатываю в год, – Калис скромно потупился, – ободрали со стен рыг... рыкламные материалы... – Васис Ргов слегка покраснел, – после чего устроили ему допрос с пристрастием! Что это такое было? А?

– Ну, вы же сами сказали, что надо быть ближе к народу, – Лахов глядел с такой невинностью, что впору было заподозрить в нем дебила, – а народ, как известно, груб и агрессивен, и очень не любит богатых! Вот мы и старались соответствовать – не любили, были грубы и агрессивны..

– Это ты хочешь сказать, – Игг Мухомор уставился на лейтенанта так, словно тот только что признался в копрофагии, – что раньше вы вели себя ВЕЖЛИВО?

Лахов собрал в кулак остатки честности.

– Э... иногда... – сказал он.

Глава 5

– Иногда!? – слюна полетела во все стороны. Артобстрел, судя по всему, перешел в решающую фазу. – Да, да, да...

Игг Мухомор подскочил еще раз, а приземляясь, саданул кулаком по столу с такой силой, что тот затрясся. Раздался встревоженный лязг, висящий на стене портрет мэра Мосика Лужи чуть покачнулся.

– В следующий раз! – слова вылетали изо рта МЕНТа до такой степени раскаленными от ярости, что оставляли в воздухе белый светящийся след. – Когда пойдете! Кого-то допрашивать! Извещайте меня! Я дам вам! Четкие указания! Ясно?

– Так точно! – Лахов ощущал себя так, словно разговаривал с доменной печью. – Рады стараться!

– А сейчас для вас есть особое задание, – глава стражи медленно остывал, из кармана на свет явился большой клетчатый платок, предназначенный для протирки лысины, – возьмете одного из подозреваемых по этому делу и отведете в университет. Там его обследуют по поводу... – Игг Мухомор неопределенно помахал пальцами, – всяких заклинаний.

При упоминании университета вздрогнул даже неустрашимый Калис, а лицо Ргова перекосилось от ужаса.

– Э... – проговорил Лахов, самым чутким из всех приборов, расположенным ниже спины, ощущая грядущие неприятности, – это точно необходимо?

– Вы что, хотите разозлить меня еще раз?

Этого никто не хотел. Спустя пять минут Торопливые стояли на лестнице и обменивались унылыми взглядами.

– На смерть нас посылает! – пробормотал Ргов, когда обмен закончился.

– А ведь придется идти, – констатировал лейтенант с обреченностью дрессировщика, которого ожидает в клетке злой и голодный хищник, – кого поведем?

– Может, гнома? – предложил Калис. – Или феев?

– Нет, лучше человека, – после некоторой паузы, сошедшей за раздумья, решил Лахов. – Этого, Мокрого Грымза... а то он нытьем мне всю печень проел!

– Ооо!

– Ага!

Мокрый Грымз был защитником права. Кто это такой, никто точно не знал, в том числе и сам Грымз, но в его обязанности входило постоянное и громкое возмущение всякой несправедливостью. Попав в камеру, он получил массу возможностей исполнять свой долг.

Стены, по мнению Грымза, были недостаточно каменными, пол – чересчур холодным, кормежка – слишком редкой, но самое бурное возмущение вызывало лишение права на солнечный свет и права на общение.

Лахов подозревал, что в компанию по продаже лекарств и каких-то добавок к пище Грымз вступил лишь затем, чтобы возмутиться тем, как там все плохо обстоит с правами.

Но сетевой мракетинг оказался ему не по силам, и Грымз был опознан, когда вместе с прочими безумцами громил храм Одной Бабы.

– Вы нарушаете мои права! – заявил Мокрый Грымз, едва оказавшись на улице. Для убедительности он позвенел кандалами. – Я имею право идти куда захочу, а не куда вы меня ведете!

– Также ты имеешь право получить в печень, если не захлопнешь пасть, – лейтенант Лахов тоже съел собаку на различных правах (в основном, конечно, на том, как их лишать). – Будешь спорить?

– Ээээ... нет, но бунтовать – да! Сатрапы! Палачи! Душители свободы!

– Чувства побольше, чувства, – посоветовал Ргов, зевнув. – А то как-то скучно кричишь! Кстати, а почему от ваших пищевых добавок люди худеют?

– А потому, что если их купить, то на еду денег не остается! – объяснил Калис.

– Сатр... кхе-кхе... – Мокрый Грымз подавился очередным возмущенным воплем. – Куда мы идем?

– В университет, – ответил Лахов, – так что шагай быстрее. А то если опоздаем, маги превратят тебя в жабу. Будешь до конца жизни права земноводных защищать... на толстых мух, вонючие пруды и ленивых цапель...