Грязная магия

Последний аргумент оказался самым действенным.

Пастух сделал пару шажков вперед, так что библиотекарь смог с близкого расстояния заглянуть ему в глаза. Голубые, как чистое летнее небо, и столь же бессмысленные. Никакого следа рассудка в бирюзовой глубине не наблюдалось.

– Ну что? – спросил Арс, когда прошло пять минут.

– Невероятно! – Мешок Пыль с некоторым трудом оторвался от процесса созерцания. – Его сознание практически не пострадало! Видны лишь остаточные следы воздействия в диапазоне низкой магии! Он даже не колдовал с помощью «Черной книги!», – тут взгляд библиотекаря остановился на коровах, – ну, кроме одного раза...

– Наверное, просто не догадался, – Арс хмыкнул.

– Но одно мне непонятно, – гроблин задумчиво оскалился, глядевшая на него корова испуганно замычала, – почему с его головой все в порядке?

– Все просто, – Арс посмотрел на спутника с чувством собственного превосходства, – чтобы потерять рассудок, нужно его иметь... Ладно, поехали!

– Поехали.

Оставшись один, Терка Хрен посмотрел вслед удаляющимся магам и облегченно вздохнул. Опасные существа удалились, не принеся особого вреда. Разве что уши немного болели от навешанной на них лапши.

Но по сравнению с несостоявшимся превращением в пиявку это было ерундой.

В голове пастуха лениво ворочались мысли, порождения инерции уже выключившегося мозга. Неожиданно проснулось сожаление, что он не сможет сделать из сегодняшней встречи отличную байку, над которой будет потешаться вся деревня.

Но через пару шагов сожаление растаяло и под своды черепа Терки Хрена вернулась обычная тишина.

Лоскут Раздолье гордился в первую очередь своей равнинностью. Перепад высот тут составлял несколько миллиметров, а несколько имеющихся в наличии кочек почитались как высочайшие вершины.

Второй причиной для гордости являлись царящие здесь принципы свободы. В Раздолье никогда не было правителя. Изначально этот кусок прерии был необитаем, а потом его заселили беглецы из соседних Лоскутов, чем-то не угодившие тамошним властям – несогласием с правом «первой ночи» или нежеланием платить налоги.

Само слово «власть» вызывало у таких людей острую аллергию. Они прекрасно научились обходиться без нее. Конечно, это влекло за собой некоторые неудобства – необходимость все время ходить с оружием в ожидании, когда соседу придет в голову пырнуть тебя в бок, но в общем и целом всех устраивало.

Те, кто был не согласен с таким порядком вещей, давно переехали.

На несколько метров вниз.

А еще Раздолье славилось салунами. Эти живописные заведения, отдаленно напоминающие трактиры, были разбросаны по прерии в стратегически верном порядке. Возжелавшему пива раздольцу не приходилось ехать слишком далеко.

Один из салунов, над дверью которого болталась изъеденная временем вывеска с надписью «Залатой писок», располагался в лево-западном углу Раздолья, недалеко от того места, где оно соприкасалось с Китежем.

Когда дверь салуна тихонечко скрипнула, звук этот прозвучал очень тихо. Он затерялся среди гомона завсегдатаев, взвизгивания девиц, изображающих на небольшой сцене что-то задуманное как танец, но больше похожее на кучу-малу, и резких звуков, которые извлекал из неопознанного инструмента, похожего на ящик, лохматый тип в черном костюме.

Лишь хозяин заведения, который уловил бы скрип собственной двери даже сквозь рев землетрясения, повернул голову. К его удивлению, в салун никто не вошел.

Дверь закрылась, а спустя пять минут на табурете у стойки оказалось что-то большое и черное. Сказать, что оно туда забралось, хозяин не мог, поскольку он этого не видел.

Понятно было лишь, что сначала его не было, а потом оно появилось.

Хозяин с недоумением воззрился на странную штуку, похожую на пачку листов пергамента, всунутую в недоделанную коробку. Как образованный человек, он слышал о таких вещах, как книги, но не представлял как они выглядят. Среди обитателей Раздолья чтение распространено так же, как умение ползать – среди орлов.

– Хей, Боб, – сказал хозяин салуна, сдвигая шляпу на затылок. – Это твоя хреновина?

– Какая, Джо? – ответил посетитель, выглядящий так, словно давно пустил корни около стойки и поливал их исключительно алкоголем.

– Вот эта.

Боб повернул голову, также увенчанную шляпой.

– Нет, не моя. А что это такое?

– Если бы я знал!

Хозяин посмотрел на пачку листов внимательно и неожиданно ощутил ответный взгляд. Никаких глаз не было, но тем не менее оно ухитрялось глядеть! Да так, что по спине хозяина забегали мурашки.

Во взгляде ощущалось желание. Оно было настолько знакомо владельцу салуна, что он понял его мгновенно.

Мурашки стали крупнее.

– Будь я проклят! Но чем ты будешь пить? – вопрос был самым естественным. Когда раздавали рты, эта штука тоже где-то шлялась.

«Черная книга» раздраженно зашелестела страницами. Она знала одно – после долгого пути, во время которого ее корешок покрылся пылью, а обложка опасно нагрелась, ей хотелось пива!

А уж что она будет с ним делать – об этом книга не задумывалась!

Хозяин неожиданно для себя засуетился. Взял условно чистую кружку (ту, которую он сам и обитающая в кружке грязь полагали чистой) и поспешно нацедил в нее пива.

– Ты чего, Джо? – удивился Боб, внимательно наблюдающий за происходящим. – Рехнулся?

– Ну, ты понимаешь, – лицо владельца салуна украсилось смущенной улыбкой, столь же свойственной ему, как шишки – яблоне, – она же это... клиент... как бы... пива хочет... ну ты понял?

– Ничего не понял, – из всех достоинств Боб сильнее всего ценил в себе честность.

Наверное, потому, что она была у него единственным достоинством. Прочие при более тщательном рассмотрении оказывались недостатками, вредными привычкам, а то и пороками.

– Ну да... эээ, – Джо неожиданно понял, насколько сложно описать свое состояние в том случае, если ты сам не понимаешь, что с тобой происходит.

Раздался сочный хлюпающий звук, какой бывает, когда кто-то вынимает затычку из ванны. Пиво в кружке, стоящей перед книгой, начало неторопливо убывать.

– Куда оно девается? Куда оно девается? – воскликнул Боб и сделал попытку вскочить, но корни помешали.