Грязное белье

Почему ему было так больно видеть эту реакцию? Почему, хотя он и ожидал ее, она задела его за живое?

– Да. Прости.

Он приготовился к отвращению.

Но Денвер снова подставил его под удар - теперь уже он запаниковал.

– Хорошо, но не мог бы ты сказать мне, где я облажался? Я знаю, что я не самый аккуратный парень в мире, но и не самый худший. Это из-за грузовика?

Грузовик?

– Какое отношение к этому может иметь грузовик?

– Я подумал, что, может быть, здесь недостаточно чисто.
– Выражение его лица стало непроницаемым.
– Это из-за меня, да? Я плохо убираюсь. Недостаточно хорошо.

Подождите, что? Адам дрожал, был расстроен и не в себе.

– Ты что, смеешься надо мной?

Это было слабым утешением, но Денвер казался таким же растерянным, как и он сам.

– Черт возьми, нет. Я пытаюсь это исправить.
– Он поморщился.
– Что глупо, не так ли? Прости. Я должен дать тебе закончить. Или, может быть, я могу закончить за тебя. Ты не хочешь быть с какой-то физкультурной крысой. Верно? Что ж, продолжай.

В конце он был резок, что пугало, но и вполовину не так сильно, как то, что он говорил.

– О чем ты говоришь? Конечно, я хочу быть с тобой. Но ты не захочешь быть со мной. У меня ОКР. Это больше, чем просто суетливость. Это гораздо больше. Это ужасно, и я в замешательстве, и я пытался не показывать тебе этого, но я схожу с ума, ожидая, когда ты поймешь это, так что лучше просто сказать тебе и позволить оттолкнуть меня сейчас, потому что, если я влюблюсь в тебя еще сильнее, я не знаю, что я буду делать...

В этот момент Денвер подвинулся в грузовике, чтобы схватить Адама за плечи. Он не тряс его, но держал так крепко, что казалось, будто это тиски, и когда он заговорил, его пристальный взгляд впился Адаму в глаза.

– Я никогда не оттолкну тебя, Адам Эллери. Не знаю, как тебе это взбрело в голову, но я этого не сделаю.

Адам ослабил хватку своего любовника, и остальная часть правды выплеснулась наружу.

– Ты не знаешь. Ты даже половины этого не знаешь. Я ужасен. Никто не захотел бы быть со мной, даже если бы знал.

Денвер отпустил левое плечо Адама, чтобы погладить его по щеке, и его большой, толстый палец смахнул тихую слезу.

– Попробуй, - потребовал Денвер.
– Просто попытайся раскрыть свой ужасный секрет, который оттолкнет меня.

В этот единственный, сияющий момент, Адам познал нечто редкое, то, что, казалось, так легко находили другие люди. В кабине того грузовика Адам познал надежду, как падающую звезду на небе. Она исчезла так же быстро, как и появилась, утонув в великом и могучем море неопределенности. Но он помнил, на что это было похоже, и цеплялся за это воспоминание, когда приоткрыл дверь, охранявшую тайны его сердца, и позволил Денверу увидеть.

В конце концов, они заказали пиццу прямо на берег озера.

Сидя вместе на берегу и глядя на воду, Адам рассказал Денверу, как ему приходилось считать плитки на потолке класса в седьмом классе, а когда он сбивался со счета, ему приходилось возвращаться и начинать сначала, потому что его сверстники догадывались, что он делает, и намеренно пытались сбить его с курса. В середине этого рассказа у него заурчало в животе, и Денвер положил руку ему на бедро, успокаивая его, когда доставал телефон. Сделав заказ, он жестом попросил Адама продолжать.

Адам так и сделал, описав все мучительные подробности своего прошлого, приведшие к постановке диагноза, которые перенесли его в настоящее.

– Мне лучше, чем когда-либо, - сказал он, чувствуя, что должен как-то смягчить это, и, по крайней мере, это было правдой.
– Я имею в виду, я борюсь с этим каждый день, и всегда буду бороться. Это часть меня.
– Он нервно взглянул на Денвера.
– Большая часть.

Денвер строго посмотрел на Адама.

– Ты правда думал, что я собираюсь бросить тебя из-за этого? Потому что у тебя ОКР?

– Денвер, я психически болен. Я имею в виду, что мне не нужно ложиться в психушку или что-то в этом роде, но лучше, чем есть, уже не сделаешь. Я болен. На голову. И это всегда будет мешать. Это мешает.

Денвер с сомнением приподнял брови.

– Значит, я буду дураком, если не вышвырну тебя из-за болезни?

Адам растерялся. Почему это было так сложно?

– Ты не понимаешь. Мне мешает ОКР, а если нет, то так и будет. Из-за моего ОКР я не могу пойти к тебе или попросить тебя прийти ко мне. Это один из моих тиков. Вот в чем проблема с ОКР: нет контроля, и это выводит нас из себя, поэтому наш мозг случайным образом выбирает правила для соблюдения, как в демилитаризованной зоне, и тогда я оказываюсь в ловушке.

– Подожди, я что-то не понимаю, - сказал Денвер, совсем не поддразнивая.
– Так вот почему ты не можешь пригласить меня к себе? ОКР?
– Адам кивнул. Денвер выглядел еще более смущенно.
– Прости, но как именно это работает?

Адам вздохнул.

– Я и сам это не очень понимаю, но с тех пор, как себя помню, у меня это было как нервный тик. Я усвоил правило: люди должны находиться в своем собственном пространстве. Я должен находиться в своем доме. Ты должен быть в своем. Мы не можем перепутать. Если что-то перепутается, все пойдет не так, и я запаникую.

Денвер все еще хмурился.

– Ты хочешь сказать, что никто не сможет навестить тебя? Никогда?

Адам покачал головой.

– Нет. Что ж, очевидно, так оно и есть. Но я ненавижу это. Я все время пытаюсь успокоить себя. Это катастрофа.

– Всю твою жизнь? А как насчет того, когда ты был ребенком?

Щеки Адама вспыхнули.

– То же самое. Только было гораздо более неловко, потому что они продолжали убеждать меня, что расстраиваться из-за этого глупо. Я знал это, но не мог сдержать свою реакцию.

– Но ты сказал, что встречался с Брэдом...
– Адам заметил, как на лице Денвера появилось понимание.
– Ааа. Вы жили в одном доме. И это все уладило?

Адам кивнул.

– Не пойми меня неправильно. Все равно было тяжело. Он был в своей комнате, а я в своей. Это сводило его с ума. Обычно он приходил ко мне в комнату, а я притворялся, или пытался притворяться. Он всегда мог догадаться.

– Ты хочешь сказать, что он назвал тебя идиом из-за того, что ты взбесился, и все равно трахнул?