Гувернёр

Это был мужчина средних лет со стянутыми в хвост кудрявыми волосами, одетый в черное драповое пальто и начищенные до блеска кожаные ботинки. Приветственно сняв широкополую шляпу и чуть склонив голову, незнакомец, встретив взгляд Скорпиуса, перешагнул порог и произнес:

— Мистер Малфой, я так полагаю. Вас мне рекомендовал лорд Тервиллигер.

Скорпиус, вскинув брови, закрыл дверь и повернулся к гостю.

— Я больше не гувернер, мистер…

— Мистер Гаспаре, — улыбнулся гость и по-хозяйски прошел в гостиную. — Жаль, мистер Малфой, жаль. Лорд Тервиллигер очень хорошо о вас отзывался.

— Передавайте ему мои наилучшие пожелания, — кивнул Скорпиус и, поймав взгляд Луи, выглянувшего со второго этажа, добавил. – Ну, не смею вас задерживать, если это все, чем я могу вам помочь.

Мистер Гаспаре подхватил свой саквояж и, снова коротко улыбнувшись, протянул Скорпиусу руку.

Скорпиус, пожав ее, почувствовал не только удивительную силу рукопожатия, но и неожиданное жжение в ладони, словно на мгновение прижал к коже раскаленный прут.

Взгляды гувернера и гостя встретились, а затем оба опустили глаза на руки.

С бледной руки Скорпиуса стекали капельки крови.

Мистер Гаспаре выглядел несколько торжествующе и, одернув руку, поправил рукав пальто так, чтоб хозяин квартиры разглядел, как на руке гостя блеснул маленький крестик, свисающий с четок на длинной нити, четок, которые этот самый гость носил на запястье. А маленький крестик, который в процессе рукопожатия оказался зажатым между двумя ладонями, был окрашен алыми каплями.

— Что это было? — словно из неоткуда послышался голос Альбуса, когда за гостем закрылась дверь.

Скорпиус рассеяно рассматривал ранку на ладони, которая затягивалась за считанные минуты и не менее рассеяно ответил:

— У него были четки.

И больше ничего сказать не смог. А что тут скажешь?

Но история только начиналась. Мистер Гаспаре был, кажется, везде. «Седан» не покидал парковки у их дома, а плечистую фигуру в черном драповом пальто часто можно было заметить в самых неожиданных местах: у подъезда, около больницы Лондон Бридж, в которой работал Луи, среди клиентов книжного магазинчика Альбуса (вернее местом, где вампир сбывал наркоту под видом продавца).

Скорпиус безвылазно сидел дома, около кровати с «мертвой-живой» Доминик, в ожидании, когда та подаст первые признаки жизни, и то и дело смотрел в окно.

В восьми из десяти случаев мистер Гаспаре виднелся на горизонте, словно поджидая кого.

То, что это магл, сомнений быть не могло. Во-первых, уж слишком ловко он пользовался планшетом и мобильным телефоном (для сравнения, Драко Малфой, прежде чем включать телевизор, трижды перечитывал инструкцию и вообще старался без сына это «диво-дивное» не трогать). Во-вторых, он не пытался прятаться с помощью Дезиллюминационных чар, что облегчило бы ему задачу. И, в третьих, как выяснилось позже, лорда Тервиллигера он знал как баснословно богатого чиновника, но не как главу попечительского совета министерства магии.

Картина прояснилась, когда третьего ноября в квартиру на Шафтсбери-авеню вошел Драко Малфой и, зыркнув на сына таким строгим взглядом, что Скорпиус машинально вспомнил все свои грехи, плотно закрыл дверь.

— Рассказывай, — только и сказал старший Малфой.

Скорпиус, которого отец застал на втором этаже, побледнел и, прислонившись спиной к двери своей спальни, скрывающей Доминик, вскинул брови.

— Пап?

Драко схватил его за локоть и, подтащив к окну, ткнул пальцем в стекло.

— Ты хоть знаешь, кто этот человек? — прошептал Малфой, указав на расхаживающего вдоль тротуара мистера Гаспаре, похожего в своем неизменном пальто то ли на персонажа готических романов, то ли на огромную летучую мышь.

Скорпиус покачал головой и, оторвавшись от окна, внимательно взглянул на отца.

— Это инквизитор, — почти выплюнул Драко и с остервенением дернул занавеску.

Огромные глаза Скорпиуса расширились еще больше.

— Пап, ты чё? — вырвалось у него. — Какая Святая Инквизиция в двадцать первом веке?

Но Малфой-старший шутки шутить не умел и не любил, и Скорпиус, сам того не желая, всерьез принял этот факт.

— Да ладно? — прошептал гувернер.

— Я это лицо на всю жизнь запомнил, — произнес Драко. — Восемь лет назад этот вот магл, а он из магловской… «конторы», крутился возле мэнора подозрительно сразу после твоего воскрешения.

— Ты не говорил.

— Конечно, не говорил. Ни к чему тебе это было знать. Ходил, вынюхивал, все спрашивал о тебе, а потом я справки навел и мне подсказали, кто этот человек и чем занимается.

Скорпиус заволновался. Сердце в груди забилось быстрее, если оно, конечно, вообще билось, взгляд покосился на дверь, за которой томилась «живая-мертвая» Доминик.

— И что ему надо? — поинтересовался Скорпиус.

— Издеваешься? — строго сказал Малфой. — Сначала ты из мертвых восстаешь, потом, годы спустя, срываешь похороны своего друга, который тоже оказывается живым, и это я молчу о том, что вы тут гоните эликсир бессмертия.

— Его Тервиллигер прислал, — закатил глаза Скорпиус. — Он сам сказал.

— Это как раз логично. Тервиллигеры, поговаривают, держат подлинный камень Николаса Фламеля на хранении. А тут появляется какой-то гувернер, который создает точно такой же и воскрешает людей, — буркнул Драко. – Ну, не факт, что у тебя получится, конечно, «воскрешение» Луи я не считаю чудом, скорее его просто не добили, оборотни же страх какие живучие. Думаю, в прессе все переврали, а его родня просто драматизирует. Но Тервиллигер занервничал, ведь создай ты камень, их род потеряет значимость.

Скорпиус слушал и обалдевал с каждой сказанной фразы. Отец определенно не шутил, хотя очень хотелось, чтоб сейчас строгий Драко хлопнул его по спине и улыбнулся: «Шутка, сынок!».

— В этой Инквизиции знают о магии и волшебном мире? — спросил Скорпиус.

— Нет, конечно.

— А если узнают?

— Им сотрут память, все по «Кодексу Чародеев» от 1614 года.

— А почему нельзя стереть ему память о бессмертных? Вампирах? Оборотнях?

— Потому что магические существа не подлежат этому закону.