Химеры пустошей
Шрифт:
— Я да.
— пойдемте на двор, где поменьше зрителей…
Янка Безымянка
Прачечная Академии впечатлила Янку: таких помещений она еще не видела. Огромное, хоть и единственное, окно состоящее из трех десятков маленьких стекол, высокий потолок. Какой-то огромный, крашеный в зеленый цвет агрегат, из которого исходят несколько труб. Видно, как из щели под одной из плотно завинченных крышек выбивается тонкий горячий пар. С труб капало на пол, но это никого не волновало. Что-то шумело, механически ухало и изредка звякало.
Полная суровая женщина, кастелян представил ее Аглаей, провела студентов
— Малая бойлерная, — непонятно объяснила она. — а нам — сюда!
«Сюда» — это в жаркое и влажное царство металлических баков фронтальной загрузки, пол которыми в тонких желобах, строго на отведенных местах лежали ртутные камни, испуская отчетливый жар. Над баками так же свивались трубы и исходили паром клапаны.
Судя по тому, как Даник крутил башкой, он тоже видел такое странное место впервые в жизни.
В деревне проще. Есть печь, есть медный бак. Если что-то очень грязное, то можно прокипятить в баке. А если все не так плохо, то можно обойтись стиральной доской и ближайшей речкой.
Здесь, наверное, и вовсе нет никаких стиральных досок.
Досок действительно не было. А вот баки — были…
— Халаты надеть. Вот висят! — велела Аглая. Сама она уже была в синем форменно халате и в такой же косынке. — Платки возьмете на полке. Так. Вот три бака. Вон там — щипцы. Постельное в автоклаве будет, вы только мелочевку кипятите. Вооон те корзины все ваши. Разобрать, тряпки и рванину — в отдельный бак, цветное туда вообще не кидать, полиняет. Загружаете, контролируете, чтоб не пролилось Погасите ртутники, за новыми к ректору сами пойдете. Да, дурачье неопытное. Перчатки вон, в тумбе, а то руки пообварите, а я виноватая буду. Тоже мне, помощники…
Как только она ушла, Вадим вспрыгнул на гору нестиранного белья, изобразив звездочку.
— Класс. И что, этот цирк на неделю? Дрругое задание не могли придумать? Впрочем, мне нравится.
Янка пожала плечами. Она и так-то почти никуда не ходит вечерами… ну разве Алиса вытянет в литературный клуб. Правда, в своей комнате можно еще книжки читать и уроки делать. Но стирка ее не пугала — в какой-то мере, знакомое занятие.
Даник был склонен согласиться со старшим товарищем — он тоже считал столь суровый приговор необоснованным.
В первой корзине были салфетки из столовой. Действительно и белые и цветные. Ну что же, три бака, три кучи, задача понятна… так что пока парни страдали, она раскидала первую корзинку и приступила ко второй — с такими же салфетками и полотенцами.
Даник посмотрел на это дело, почесал репу, и дернул к себе следующую корзину.
— Знаешь, Дань, — задумчиво бросил Вадим, глядя на них сверху, — я хочу тебе сказать, что шимсы плохо влияют на нормальных людей. После общения с ними у нормальных сразу начинает отказывать мозг.
Даник сделал вид, что не услышал, но первый ворох салфеток из своей корзинки сбросил в кучу слишком энергично. Янка на выпад привычно не обратила внимания, подумаешь, еще один остряк решил попрактиковаться.
Вадим, посидев на куче белья еще с минуту, все же спрыгнул.
— Вот я об этом. Куда спешить? — Он подошел и пнул ближайшую кучу. Салфетки посыпались. — Аглая эта вернется не раньше, чем через пару часов.
Сунули бы к ее приходу тряпки в кипяток и все.Даник вздохнул, обошел кучу. Поправил. Снял еще одну корзину.
— Н-да. — вздохнул Вадим. — безнадежный случай. Ладно, работай, если не стремно рядом с шимсой впахивать.
Когда-то давно Янка усвоила, что если даже человек выглядит совершенно спокойным и даже доброжелательным, в душе, где-то внутри у него может все кипеть, как в том баке. Даник выпрямился, даже где-то лениво и совершенно буднично. Так же буднично без замаха вдруг засадил даже не успевшему ничего понять Вадиму внушительным кулаком в глаз.
Притом так, что насмешника отбросило на те самые кучи белья, с которых он только что слез. Даник был на полголовы ниже противника, но значительно шире и крепче.
Янка тоже успела только глазами хлопнуть пару раз.
Ее приятель возвышался над поверженным Вадимом, уперев руки в боки и ждал, пока тот пошевелится…
— Даань! Он там живой? — наконец спросила она.
— Что ему будет, твердолобому. Не надо было выделываться.
Янка пожала плечами:
— Да они все так. Не со зла а по дури. Я не обращаю внимания.
Тот только покачал головой:
— Безобразие. Ладно, это мы исправим. Эй, болезный! Вставай! Работа ждет!
Вадим медленно поднялся, одновременно ощупывая глаз. Месть он, по всему видно, решил отложить на будущее. Возможно на не столь отдаленное, но все-таки будущее.
Разве что позволил себе пробормотать:
— Ну, дураааак…
На что непробиваемый Даник протянул ему руку и даже спросил:
— Сушку хочешь?
Когда через несколько часов вернулась Аглая, застала молчаливо и трудолюбиво работающую компанию. Камни исправно горели, вода кипела, горячие белые салфетки плавали в ней, как белые медузы. Хотя Янка могла лишь предполагать, как выглядят медузы.
Только дню к третьему исполнения Ректорского наказания, Янка вдруг поняла, что их просто таким образом эффективно изолировали и от студенческого развеселого общества, и от внимания следователей из циркуса и повсеместно их сопровождающих драконов.
От вездесущей Алисы она узнала, что драконы забрали тело в чертог, но экспертизы все равно продолжаются. Что ректор действительно велел заложить лаз, по которому Нана пробралась в Академию. Что Мар Шторм отбыл сопровождать грифонов в их пути по верстам, и наставник Арем отправился вместе с ним. «А ты знаешь, что Арем этот раньше преподавал в Академии? Я нашла его портрет даже в зале внизу, но там он молодой. Кстати, симпатичный он был. А на самом деле его звали Артём Осока из Лиственниц циркуса Скальда. Ничего общего, правда? Но не говори никому, ректор приказал не говорить, что он появлялся в Академии. Интересно, правда?»…
Отношения с Вадимом никак не изменились, правда, он перестал называть Янку шимсой и всячески провоцировать, но по всему видно, мнения своего не изменил. Впрочем, это как раз ее тревожило мало. Хоть Алиса и обещала подбить ему и второй глаз если продолжит выпендриваться.
Как раз после этого обещания она вернулась весьма задумчивой и даже слегка растерянной.
— Знаешь, — сказала она, — если бы я тебя не знала, я бы могла поверить… тут ходят такие странные слухи…
— Какие?