Ход конём

— Смерть наступила от сильного удара в правый висок. Судя по всему — кровоизлияние в мозг. Били, как мне кажется, кулаком. Что-то из приемов каратэ, — наклонившись к Прохорову, произнес негромко судебный медик и после паузы добавил: — Протокол вскрытия будет к утру.

— Спасибо, Никанорыч, — поблагодарил его Тарас Петрович и, пройдясь по комнате, в задумчивости уперся вопросительным взглядом в эксперта-криминалиста. — Ну, а у тебя, Толя, как дела? Есть что-либо интересное?

— Чисто работают, гады, — смятенно отозвался эксперт. — Следов нет. Вот разве что это... — Он показал целлофановый пакет, в котором лежал самодельный брелок на цепочке — в виде кукиша.

— Откуда?

— Под столом нашел.

— Хозяйку спрашивал?

— Так точно. Таких вещиц у Лукьяновых не водилось.

— Что ж, приобщим к протоколу осмотра места происшествия.

Прохоров и Карелина вышли на улицу.

— Розыскная собака довела только до шоссе. Дальше — след обрывается, — вставил мрачным голосом Тарас Петрович.

— Уехали, наверно, на машине.

— Скорее всего, так.

— Соседей надо бы порасспросить...

— Мы с Ивлевым из дежурной бригады уже беседовали с ними. Никто ничего не видел. Или боятся говорить, или бандиты действовали настолько умело и скрытно, что люди и вправду ничего не видели. — Прохоров тяжело вздохнул. — Боюсь, как бы Лукьянова не слегла... Такое нервное потрясение!

— У нее давление резко подскочило. Три укола медсестра сделала...

— Сделать-то сделала, а толку?.. В больницу хотели забрать, она не поехала...

Карелина молчала: на лице было смятение, неподдельная печаль. Чем она могла помочь сейчас Анне Ивановне? Смерть всегда страшна, предельно горестна. Умирает человек. Умирает не своей смертью, а потому, что его убили. Убили такие же, как и он, люди. А люди ли? Нет — звери, волки!.. Похоже, и тут действовали «каратисты».

— Ну что ж, Ольга Николаевна, собирайте улики... Семенов уже звонил мне. Держите старика Прохорова в курсе всех ваших гипотез и версий. Удачи вам. — Тарас Петрович направился к синей «Волге» из городской прокуратуры.

6

Назавтра первым же делом Карелина побывала в сберкассе № 246 по улице Коммунаров. Заведующая сберкассой Покровская внимательно прочла Ольгино служебное удостоверение, обеспокоенно прикусила нижнюю губу.

— Разве... разве у нас что-то случилось? Ведь ничего такого не было! Тайны вкладов сохраняются, документация в полном порядке. По личным вкладам граждан начислены проценты дохода... Можете проверить!

— Я, Анфиса Тимофеевна, не проверять пришла, а за помощью, — успокоила заведующую Ольга.

— Вот как? Гм, пожалуйста.

— Спасибо. Я очень надеюсь на вас.

Покровская чуть заметно улыбнулась, облегченно вздохнула:

— Хоть порядок в делах и соблюдаю, а проверок, откровенно говоря, не люблю. Нервотрепка — и только. — С готовностью добавила: — Сделаю все, что в моих силах. Спрашивайте, пожалуйста.

— Кто у вас работал вчера?

— На кассе — Лизочка... Елизавета Федоровна Никитина, а контролером — Дарья Алексеевна Денисенко. Они и сегодня работают...

— Мне обязательно надо с ними поговорить.

— Пожалуйста. А где вы будете с ними... говорить?

— Лучше всего здесь... в вашей комнате, чтобы никто не мешал.

— Понимаю, понимаю, — закивала заведующая. — Сейчас позову их.

Вернулась Анфиса Тимофеевна минуты через три. Вместе с нею в комнату вошли пожилая женщина и девушка.

— Познакомьтесь, пожалуйста... Это — Дарья Алексеевна, — заведующая показала рукой на пожилую женщину, — ну а это — Лизочка... Елизавета Федоровна.

Когда все уселись, Карелина, поглядывая поочередно то на Никитину, то на Денисенко, проговорила:

— Вчера профессор медицины Николай Андреевич Лукьянов снял со сберкнижки двадцать пять тысяч рублей...

— Было такое, — подтвердила Денисенко. — Счет № 12127...

— Прекрасно. Значит, вы запомнили этого человека?

— Конечно! Сумма большая, сразу мы ему не выдали...

— Он что же... приходил сюда раньше?

— Да... дня три назад...

— Не три, а четыре... Четыре дня назад, — поправила Никитина Денисенко. — Он сказал, что хочет взять двадцать пять тысяч рублей. А Дарья Алексеевна ответила, что мы таких денег сразу не выдаем. Нужно сделать предварительный заказ. Приходите, мол, на следующей неделе, во вторник...

— Да, так все и было, — согласилась Денисенко. — А запомнилось это потому, что по двадцать пять тысяч рублей мы выдаем не так уж и часто. Редко такие операции по вкладам бывают... А что, собственно, произошло?

— Да как вам сказать...

— А все-таки? Согласитесь, нам очень трудно сориентироваться, что именно вас интересует, что нам следует вспомнить в первую очередь...

Карелина колебалась: говорить или нет? Полностью исключить участие в совершенном преступлении работников сберкассы нельзя. Все это так. Но если всех подозревать, добра с этого тоже не будет.

— Вчера профессор Лукьянов был убит в собственной квартире. Деньги похищены...

Покровская вздрогнула, Денисенко задышала часто. Продолговатое, в родинках личико Никитиной сначала побледнело, потом начало заливаться румянцем.

— Как эт-то... убит?

— Обыкновенно. Нет уже его.

— Н-не может быть! Я... я ведь видела его вчера...

— Когда именно?

— Утром... к-когда шла на работу... Н-начало девятого было, он в-выходил из б-булочной. Мы еще п-поздоровались...

— Что ж, вполне возможно. Но это было утром. А днем — его убили.

Вклинилась тягостная пауза. Покровская, Никитина и Денисенко сидели не шелохнувшись, как в оцепенении.

— Очень вас прошу: вспомните, пожалуйста, все, что происходило в сберкассе, когда Лукьянов получал деньги, — подняла голову Карелина. — Что за люди были в сберкассе, что они говорили... Может, какие-то характерные детали запечатлелись в вашей памяти...

— Да-да, мы понимаем... мы все понимаем... — тихо произнесла Денисенко. — Когда Лукьянов брал двадцать пять тысяч... когда он их брал, в сберкассе были люди. Хорошо это помню... Старик, по-моему, какой-то был... он принес, кажется, облигации. То ли трехпроцентные, то ли тираж погашения... Ты не помнишь, Лиза?

— Помню. У него было две облигации займа 1950 года... последний тираж погашения. Он еще попросил, чтобы я дала ему юбилейный металлический рубль. Внук, мол, говорил, собирает такие рубли... А еще в сберкассе была какая-то женщина и... и два парня...

— Описать внешность можете? Вначале — женщину?

— Право, я не знаю даже... — Никитина обратила вопросительный взгляд на Денисенко, но та передернула плечами:

— Расплывчато все. Будто в тумане.

— А если подумать? Не спешите, пожалуйста, Дарья Алексеевна, постарайтесь вспомнить...