Холод, пиво, дробовик

— Ничего не забыл? — уточнил Григорий.

— Нет.

— Тогда идем! — заторопился Кузьминок и прошел на пропускной пункт с единственной дверью, за которой оказался узенький коридор длиной в пару шагов. Я последовал за контрразведчиком, и на затылке сразу зашевелились волосы. Сложилось даже впечатление, будто обшаривают невидимые руки.

Встретивший на выходе охранник попросил следовать за ним и повел нас через внутренний дворик. Я шел, не столько глазея по сторонам, сколько наблюдая за контрразведчиком. Тот, такое впечатление, никогда здесь раньше не был и теперь тщательнейшим образом запоминает увиденное. Про меня он просто забыл.

И это было очень кстати, поскольку на глаза вскоре попался мужичок с окладистой рыжевато-серой из-за беспрестанного курения бородой, и я не удержался от удивленного присвиста. И только когда дымивший папиросой в окружении коллег Бородулин выкинул окурок в коробку с песком и скрылся за одной из дверей, сообразил, что меня привезли в ту самую лабораторию, где он варил для нас свой «левак».

Простое совпадение? Не уверен.

Охранник отпер своей ключ-картой дверь административного блока, мы поднялись на второй этаж и оказались в превращенном в приемную холле.

— Контрразведка, — представили нас секретарше.

— Проходите, вас ожидают, — разрешила строгого вида тетенька, ни молодая, ни старая.

Охранник предупредительно распахнул обитую искусственной кожей дверь, сам в кабинет руководителя проходить следом не стал и остался в приемной.

Кузьминок уверенно шагнул через порог, но сразу сбился с шага, словно чем-то донельзя удивленный. Я не успел вовремя сориентироваться, и он ловко пропустил меня вперед, словно не желая оказываться в предстоящей беседе на первых ролях.

В кабинете нас дожидались двое. За столом сидел представительной наружности господин в дорогом костюме. Когда попытался разглядеть его, невесть с чего разболелась голова и заломило глаза — точно не человек передо мной, а магическая аномалия вроде иллюзорной елки.

Второй стоял у выходившего во двор окна, и с ним никаких неожиданностей не случилось. Высокий, широкоплечий дядька лет под шестьдесят, с открытым лицом и мощными руками. Рядом с уголками глаз и рта залегли глубокие морщины, под густыми светлыми бровями прятались колючие глаза.

Этот показался мне знакомым. Не сам по себе — типаж. Доводилось по работе разные предприятия посещать; если это не начальник службы безопасности, готов свою шляпу съесть. Точнее — шапку.

Пока же я ее просто стянул с головы и машинально пригладил волосы ладонью.

— А Эдуард Харитонович… — неуверенно протянул Кузьминок.

— Эдуард Харитонович? — переспросил сидевший за столом господин. — Эдуард Харитонович занят. Мы за него.

— Замечательно, Евгений Максимович. Так даже лучше, — улыбнулся контрразведчик, легко подавив мимолетную неуверенность. — Виктор Борисович, как служба?

Дядька у окна улыбнулся уголком рта.

— Идет, — просто ответил он и сразу перешел к делу: — Мне не совсем понятно, по какой причине контрразведка интересуется нашими сотрудниками. Если к ним есть какие-то претензии по работе, это функционал особого отдела промзоны. А если они замешаны в чем-то сами по себе — к чему ваш визит сюда?

— А если и то, и другое? — не растерялся Кузьминок. — Что, если сотрудники режимного предприятия совершили правонарушение во время выполнения должностных обязанностей? Как быть в этом случае? Расследование уголовных преступлений, в частности похищений, находится вне рамок ваших полномочий. И мы не стали бы вас беспокоить, если бы смогли просто допросить подозреваемых. Но они пропали. Скрываются.

Я сунул шапку в карман и принялся расстегивать куртку. Тот факт, что особый отдел промзоны не подчиняется контрразведке, изрядно удивил, зато становились понятны истинные мотивы Кузьминка. Ох, уж эти ведомственные разборки…

— Похитили? — хмыкнул Виктор Борисович. — Кого похитили? И почему этим занимается контрразведка?

— Персоналии не важны, а занимаемся мы этим, поскольку деятельность потерпевшего входит в сферу нашего внимания.

— И есть доказательства вины наших сотрудников?

Григорий при этих словах повернулся ко мне:

— Вячеслав Владимирович, расскажите, к каким выводам вы пришли.

Но тут улыбнулся сидевший за столом уник. Точно — уник. Ходячая аномалия, у меня только от магических аномалий так голова раскалывается.

— Так понимаю, Вячеслав Владимирович, не ваш штатный сотрудник?

— И даже не сексот, — не полез я за словом в карман. — Я компаньон потерпевшего.

— И к каким же выводам вы пришли? Поделитесь, будьте любезны, — скептически улыбнулся начальник особого отдела, но человек за столом неожиданно его перебил:

— Не надо, — махнул рукой Евгений Максимович. — Только зря время потеряем.

— И? — уточнил Кузьминок.

— Можете посмотреть личные дела. Это все. Если вы задержите подозреваемых, представитель особого отдела должен присутствовать на допросе. Любые расспросы касательно лаборатории недопустимы.

— Подождите, — опешил Григорий. — Чего такого секретного могут знать двое охранников и водитель-экспедитор?

— Хотите посмотреть их личные дела? — нахмурился начальник особого отдела.

— Да!

— Так мы договорились?

Кузьминок мрачно глянул в ответ, но игра в гляделки была недолгой, и он сдался.

— Договорились!

— Читайте! — указал Виктор Борисович на картонные папки на краю стола.

— Здесь?!

— Здесь.

Конопатый контрразведчик побагровел от возмущения, а вот я спокойно взял верхний скоросшиватель, открыл его и сразу отложил в сторону. Так же поступил со вторым и третьим.

Евгений Максимович на миг прикрыл глаза, потом наклонил голову и улыбнулся:

— Узнали кого-то?

Он сходу догадался, что меня интересовали фотографии подозреваемых, и не ошибся — так оно и было на самом деле.

Как ему это удалось? Он ведь ничего не знал о похищении. Да я и сам ничего не планировал, просто накатило вдруг озарение.

— Что такое? — насторожился Кузьминок.

Я невесело усмехнулся.

— Говорят, контрольный выстрел в голову нужен, чтобы помешать медиумам порыться в мозгах убитого, — многозначительно произнес потом. — Если это так, нам чертовски не повезло.