Холодное блюдо мести

— Надо же, боевиков начитался! Решил, будто он такая важная птица, что мы все бросим и начнем его искать. Пластику сделал, черт знает что такое!

— Но это еще не все, — продолжала Наташа. — Он почему-то решил, что во всех его бедах виноват ты.

— Я-а-а? — изумился Сергей. — Я заставил его совершить предательство, а когда оно открылось, податься в бега?!

— Ты якобы не пришел к нему на помощь в трудную минуту, вот он и вынужден был пойти по дурному пути.

— Елкин лес! Хочется сказать грубое слово. Значит, с больной головы на здоровую… А почему вообще он стал с тобой откровенничать, с женой своего врага?

— С бывшей женой, — поправила Наташа. Она поначалу смутилась от проницательного взгляда Сергея, но быстро взяла себя в руки. — Он решил, что я вольюсь в ряды народных мстителей и стану ему помогать.

— А ты не захотела.

— Сережа, ну какой из меня мститель! Я вообще считаю месть дурью. «Холодное блюдо, то да се»! Холодная — это значит тщательно продуманная. А это уже не оскорбленные эмоции, а запланированная операция, в которой девиз — месть! И потом, смотря какое блюдо предлагается есть холодным. Если это закуска, еще куда ни шло, а если первое блюдо?

— И говорить ты стала по-другому, — медленно промолвил он, как будто ее и не слушал, а всего лишь отмечал новые интонации ее голоса. — Прямо не привычная Наташка, а некий важный государственный деятель.

Она обиделась. Значит, он всегда ей отказывал и в уме, и в умении правильно излагать свои мысли. Но потом сама себя и успокоила: пусть думает что хочет. В конце концов, и Сергей Шувалов в ее жизни — пройденный этап. И она упрямо закончила свою мысль:

— А у Фокина от слабости все это. От нежелания взглянуть на себя трезвым взглядом.

— Ты думаешь, я его мести испугаюсь?

— Тебе решать. Может, он все врал: и то, что подложил твоей жене наркотики, и то, что женщина, работавшая на него, вдруг ушла из жизни… По крайней мере он с таким смаком говорил «земля ей будет пухом»… Если я зря забила тревогу, извини!

Наташа сделала попытку подняться из-за стола, но бывший муж цепко ухватил ее за руку. Она посмотрела в его глаза и поразилась: в них плескался откровенный страх.

— Так это… он?!

— В каком смысле?

Его испуг передался ей. Она подумала, что раньше он вообще ничего не боялся, но потом поняла: он боится за своих близких. Небось представляет себе, что оставил одних, в то время как возле них крутится сейчас Фокин. Выходит, человек становится уязвимым, когда ему есть за кого бояться? Она сама стала бояться Фокина только тогда, когда у нее появился Рома. И еще беспокоилась за Кинга. Наверное, первым делом он решил бы уничтожить собаку…

— Ты не знаешь, он поменял фамилию? — спросил Сергей, усиленно о чем-то размышляя. Пришел в себя. Теперь думает, как отвести от семьи опасность.

— Кажется, да, но я не знаю, на какую… Михайловский знает! — вспомнила она.

— Михайловский! О Боже, а этому что здесь надо? Честно тебе скажу, какое-то время я даже думал, что это он приложил ко всему руку.

— Он? — изумилась Наташа. — Но зачем?

— Затем! Он и раньше меня ненавидел, к тому же его невеста стала моей женой. И вот такая возможность представилась. Отомстить, да еще чужими руками!

— Федор — порядочный человек, — холодно сказала Наташа.

Ей неприятна была суетливость Сергея и то, как походя он — оказывается, это свойственно не только слабым людям! — искал виноватых. Ведь так просто: месть — и все неприятности этим можно объяснить.

Но и его уязвимость обозначилась. Вот что значит вступать в конфликт с законом, будучи, по сути, его защитником. Военные, как ей представлялось, должны быть самыми законопослушными гражданами. Трудно, наверное, от других требовать соблюдения устава, а самому его нарушать. Привычка постоянно себя оправдывать плавно переходит в привычку обвинять других.

— Порядочный! — кипятился он. — Ты не знаешь, какую характеристику он на меня прислал, когда убили… когда убили одну женщину!

Наташа внимательно посмотрела на Сергея, ожидая продолжения: какую женщину убили? Ту, что помогала Фокину, или какую-то другую?

— Ты хочешь сказать, что он возвел на тебя поклеп?

— Не поклеп… Но вовсе не обязательно было перечислять все мои «заслуги» в стане Бойко.

— За что боролись, — медленно произнесла Наташа, считавшая, что Сергей и в самом деле получил по заслугам. Не из чувства мести, а как следствие справедливости. Он всегда плевал на отношение к нему Федора и будто дразнил его. Вот и ешь теперь кашу, которую заварил!

Она и себя не привыкла оправдывать, но свое наказание уже перенесла. И даже считала теперь его не слишком тяжелым.

— Не по-мужски это, — продолжал разоряться Сергей. — Он будто на меня наябедничал. Хотя наверняка, я думаю, от него требовалось лишь указать, привлекался я к уголовной ответственности или нет.

— Между прочим, Михайловский пытался поймать Фокина. Правда, тот сумел уйти, но вряд ли теперь он в наших краях появится.

— Зато появился в наших, — процедил Сергей сквозь зубы.

Наташа видела, что он вдруг как бы прозрел, что-то такое увидел в событиях, происходящих в далеком южном городе. Что-то себе объяснил. Если до сего времени он подозревал Михайловского, то теперь благодаря ее неуклюжим попыткам Федора защитить стал смотреть на происходящее совсем другими глазами.

И вообще, только теперь Наташа по-настоящему поняла бывшего мужа. Возможно, не хотела делать этого, привыкнув плыть по течению, не прилагая никаких усилий? Вот уж воистину: не было бы счастья, да несчастье помогло!

Шувалов всегда считал, что живет правильно и делает все как надо. Небось и Димку он тогда просто отпихнул, не желая вникать в его трудности. Оттолкнул от себя с презрением, стряхнул щелчком со своего обшлага, как надоедливую мошку…

Конечно, он не обязан был помогать взрослому человеку, запутавшемуся в собственной паутине, но кто знает, вникни тогда Сергей в проблемы оступившегося человека, и не было бы теперь проблем у него самого.

Нет, Наташе больше по сердцу мужчины добрые, умеющие сопереживать. Пусть и не такие правильные.