Холодный зной

По сравнению с Тони О’Брайеном он был просто образцовым учителем. Взять хотя бы тот факт насилия над бывшим учеником. Тони не имел права так поступать, и это должно было стать сигналом для тех, кто выдвигал его на пост директора школы. А может, стоит написать анонимное письмо священнику и монахине, входящим в состав школьного менеджмента, и открыто рассказать о моральном облике Тони? Возможно, кто-нибудь из родителей соберет инициативную группу? Ведь существовало множество различных вариантов. Или вот еще, он мог принять точку зрения мистера Уолша и вообще отстраниться от школы, заняться, наконец, ремонтом столовой, побыть какое-то время дома. Голова гудела, как будто ее сжали тисками, — последствия бессонной ночи.

Эйдан брился очень осторожно, он не должен появляться в школе с порезами на лице. Потом обвел взглядом ванную комнату, будто раньше никогда не видел ее. Все стены были завешаны репродукциями, привезенными из Венеции. Когда дети были маленькими, они хотели, чтобы у них была не ванная комната, а венецианская.

Он дотронулся до иллюстраций и подумал, попадет ли снова туда когда-нибудь. Он побывал там дважды — первый раз в юности, а потом они с Нел проводили медовый месяц в Италии, и он показывал молодой жене Венецию, Рим, Флоренцию, Сиену. Это было чудное время, но больше они никогда не возвращались туда. Когда дети были маленькие, не хватало денег или времени, а потом… ну… кто бы поехал с ним? Скорее всего, ему пришлось бы ехать одному. И, возможно, он еще съездит, потому что его душа еще не совсем очерствела, чтобы не испытывать восторга от красоты Италии.

Как-то так получилось, что они будто договорились не разговаривать за завтраком. Так и повелось. Кофе был сварен к восьми утра, и в это же время включалось радио. Отдаленно напоминавшее итальянское, блюдо из грейпфрутов стояло на столе. Каждый сам себе готовил и сам себе накладывал еду. Хлебница и электрический тостер стояли на подносе с изображением фонтана Треви. Его подарили Нел на сорокалетие. В двадцать минут девятого Эйдан и девочки поднимались из-за стола, чтобы каждый за собой вымыл посуду.

Эйдан считал, что был хорошим мужем. Он всегда сдерживал свои обещания. Возможно, их дом недостаточно элегантен, но он оборудован кондиционерами и всей современной техникой, и трижды в год он оплачивал мытье окон, а два раза в год — чистку ковров и мягкой мебели. Каждые три года красили фасад.

«Перестань так мелочно рассуждать», — разозлился сам на себя Эйдан и натянуто улыбнулся.

— Как прошла вечеринка, Гранья? — спросил он.

— Отлично, — ответила дочь.

— Вчера в ресторане было много народу? — спросил он у Нел.

— Прилично для понедельника, ты знаешь, а вообще все как обычно, — сказала она. Нел отвечала подчеркнуто вежливо, как будто разговаривала с незнакомцем на автобусной остановке.

Эйдан взял портфель и отправился в школу. К своей верной и преданной утешительнице.

Что за мысли лезут в голову.

На какой-то момент он остановился в воротах школьного двора, представив отвратительную сцену драки между Тони О’Брайеном и тем мальчишкой, которому он пересчитал ребра и разбил нижнюю губу. Школьный двор был не убран, и порывы ветра подхватывали мусор. Ангар для велосипедов нуждался в покраске. Автобусная остановка, находившаяся сразу за школьным забором, была открытой настолько, что со всех сторон продувалась ветром. Если автобусная фирма «Эрмен» не в состоянии залатать дыры, создав комфортные условия для детей, ждущих автобус, значит, Комитет профессионального образования должен позаботиться об этом и найти деньги на ремонт. Именно с этого собирался начать Эйдан Дьюн, когда станет директором. А до того момента, похоже, никто так и не займется этой проблемой.

Он сухо кивнул детям, поприветствовавшим его, вместо того чтобы поздороваться с каждым из них по имени, как он обычно делал, и прошел в учительскую, где Тони О’Брайен размешивал в стакане таблетку, снимающую похмельный синдром.

— Я слишком стар, чтобы так буйно проводить ночи, — пожаловался он.

Эйдану очень хотелось спросить, почему бы ему просто не изменить образ жизни, но он не хотел показаться бестактным.

— Думаю, что сорок пять — тот возраст, когда стоит призадуматься. Это половина от девяноста, скажу я тебе. — Он поднял стакан и скривил губы.

— И стоило оно того, я имею в виду прошлую ночь? — спросил Эйдан.

— Кто ж знал, что потом будет так плохо… Я подцепил молодую красотку, и вот видишь, какие последствия бывают в нашем возрасте. — Он замотал головой, как собака, которая отряхивается от воды, выходя из реки.

И этот человек собирался возглавить Маунтинвью на ближайшие двадцать лет, а бедный старый мистер Дьюн будет сидеть и спокойно наблюдать за происходящим.

Тони О’Брайен тяжело шлепнул его по плечу:

— Ave atque vale — как вы, латинисты, говорите… Боже, нельзя так напиваться в нашем возрасте да еще спать четыре часа в сутки.

Эйдан не думал, что Тони может знать хоть что-нибудь по-латыни. Он сам никогда не произносил латинских фраз в учительской, подразумевая, что многие из его коллег могут не знать их перевода, и потому ему не хотелось выпячиваться перед ними. Но теперь было ясно, что мы зачастую недооцениваем своего врага.

День прошел как обычно — Тони продолжал мучиться от похмелья, а у Эйдана было все так же тяжело на сердце. В его голове продолжали крутиться разные мысли, но никакого конкретного плана действий не возникало. Он никак не мог найти подходящего момента рассказать дома, что его надежды стать директором провалились. В действительности он считал, что, пока не объявят решение, лучше вообще ничего не говорить, пусть это будет сюрпризом для всех.

И он не забывал о своих планах насчет отдельной комнаты для себя. Продал обеденный стол и стулья и купил маленький письменный стол. Пока его жена работала в ресторане, а дочери бегали на свидания, он сидел и думал об этом. Постепенно осуществлял свою мечту: старые рамки для фотографий, низкий стол рядом с окном, большой диван, который как раз умещался в отведенном ему пространстве. И однажды он сменит ковры желто-золотого цвета на один квадратный — в совершенно иной цветовой гамме. На новом ковре будут изображены какие-нибудь оранжевые и фиолетовые цветы, несущие жизнь и энергию.

Дома он не рассказывал о своих планах, потому что ими все равно никто не интересовался.

— Что там нового в школе? — неожиданно спросила Нел как-то вечером, когда они все вчетвером сидели за кухонным столом.

Он ощутил, как его сердце сжалось.

— Точно известно, что на следующей неделе они голосуют. — С виду Эйдан казался спокойным и невозмутимым.

— У тебя есть шанс. Старый Уолш поддерживает тебя, — сказала Нел.

— Так получилось, что он не будет участвовать в голосовании, так что мне это не поможет. — Эйдан нервно усмехнулся.

— Но, папа, ведь ты выиграешь эти выборы? — спросила Бриджит.

— Неизвестно, что люди хотят увидеть в новом директоре. В некотором роде я строг и рассудителен, но эти качества могут оказаться совсем ненужными в наши дни. — Он сделал жест руками, показывая, что обстоятельства могут быть сильнее его.

— Но кого выберут, если не тебя? — хотела знать Гранья.

— Если бы я занимался составлением гороскопов, я бы знал ответ на этот вопрос. Возможно, того, на кого и не подумаешь… Но главное, чтобы это был достойный человек, неважно, мужчина или женщина.