Холодный зной

Он посмотрел на нее с недоверием.

— Я не могу уйти, — произнес он.

— Не говори ерунды, ты найдешь работу в другом месте.

— Я не могу уйти, потому что люблю тебя, — сказал он.

— Ты несешь чушь, — разозлилась она и сейчас еще больше испугалась. — Ты не любишь ни меня, ни кого-либо другого. То, что ты сделал, ничего общего не имеет с любовью.

— Я говорил тебе, что напился, но я люблю тебя.

— Тебе придется уйти, Шай.

— Я не могу оставить тебя. Что будет с тобой и с Лэдди, если я уйду?

Он повернулся и вышел из кухни.

— Почему Шай не приходит обедать? — спросил Лэдди в субботу.

— Он говорит, что предпочитает есть у себя, он очень скрытный человек, — сказала Роза.

После того разговора она больше не разговаривала с Шаем. Работа шла своим чередом. Забор был починен. Он поставил на кухонной двери новый замок, чтобы она могла запираться изнутри.

Трип, старый пес Лэдди, сильно заболел. Лэдди не находил себе места. Он держал голову собаки, пытаясь влить ей в рот воду с ложки. Временами он плакал, обняв собаку за шею.

— Поправляйся, Трип, я не могу выносить, когда ты так дышишь.

— Роза? — впервые за несколько недель Шай заговорил с ней.

Она подскочила на месте.

— Что?

— Я думаю, надо отвезти Трипа в поле и пристрелить там. Что ты думаешь? — Они оба посмотрели на умирающего пса.

— Мы не можем так поступить, не сказав Лэдди. — Лэдди ушел в школу в тот день, пообещав Трипу купить маленький кусок мяса, который бы поддержал его силы. И хотя собака уже была не в состоянии есть, Лэдди не верил в это.

— Тогда я спрошу у него.

— Спроси.

В тот вечер Лэдди вырыл могилу для Трипа, и они отнесли его в поле. Шай выстрелил собаке в голову. Все произошло за секунду. Лэдди выпилил деревянные колышки и воткнул их вокруг маленького холмика.

— Ты все время молчишь, Роза, — сказал Лэдди, — я думаю, ты любила Трипа так же сильно, как и я.

— Да, конечно, — ответила она.

Но Роза молчала, потому что чувствовала то, чего никогда не ощущала раньше.

В последующие недели Лэдди забеспокоился. С Розой творилось что-то не то. И причиной тому было что-то большее, чем смерть Трипа.

В Ирландии в пятидесятые годы для нее было три пути: она могла родить ребенка, жить с ним на ферме, и все считали бы ее опозоренной; она могла продать ферму и вместе с Лэдди уехать куда-нибудь, чтобы начать новую жизнь там, где никто их не знал; и она могла привести Шая Нейла к священнику и стать его женой.

Ей была невыносима мысль о том, чтобы изменить свою жизнь. Но и продать ферму она не могла, потому что остальные сестры так же были здесь хозяйками.

Она подумала и вышла за Шая Нейла.

Лэдди был рад этому, а еще больше обрадовался, когда узнал, что скоро станет дядей.

— А малыш будет называть меня дядей Лэдди? — не терпелось ему узнать.

— Если ты захочешь этого.

Ничего не поменялось в доме, кроме того, что теперь Шай спал в комнате Розы. Сейчас Роза не так часто ездила в город, как раньше, возможно потому, что больше уставала, а может, просто потеряла интерес к людям, живущим там. Лэдди не был уверен. Теперь она реже писала сестрам, хотя они, наоборот, стали писать чаще. Роза организовала для них праздничный ужин, и все они не могли найти вразумительных объяснений, почему их старшая сестра так поступила.

А потом родился здоровый малыш. Лэдди стал его крестным отцом, а миссис Нолан, работавшая в отеле, — крестной мамой. Мальчика назвали Августом, но они называли его Гус. Улыбка вернулась на лицо Розы, когда она взяла его на руки. Лэдди любил маленького мальчика, а Шай, как и всегда, был немногословен.

Шло время, Лэдди пошел работать в отель к миссис Нолан. Маленький Гус начал делать первые шаги, затем бегать по ферме и гонять цыплят, а Роза стояла у двери и восхищалась им.

Шай совершенно не изменился. Иногда вечерами Роза наблюдала за ним, когда он подолгу лежал с открытыми глазами. О чем он думал? Был ли он счастлив в браке?

Сексом они почти не занимались. Сначала причиной тому была беременность Розы, но после рождения Гуса она сказала ему прямо: мы муж и жена и у нас должна быть нормальная семейная жизнь.

— Все правильно, — сказал он без энтузиазма, по-прежнему оставаясь спокойным по отношению к ней. Разговаривать с ним было практически невозможно.

В доме не держали алкоголя, не считая полбутылки виски, стоявшей на верхней полке на кухне, на случай, если понадобится продезинфицировать рану или прополоскать разболевшийся зуб. События той ночи, в результате которых ей пришлось выйти замуж, Роза постаралась спрятать в самые укромные уголки своей памяти. Она даже никогда не связывала их с рождением своего любимого сына, который дал ей столько счастья и радости.

Для нее было полной неожиданностью, когда однажды Шай пришел домой настолько пьяный, что практически потерял дар речи. Состроив рожу в ответ на ее критику в его адрес, он снял ремень и стал бить ее. Казалось, это занятие так возбудило его, что он набросился на нее, и она вспомнила события той ужасной ночи, которые все это время пыталась выкинуть из головы. Отвращение и ужас снова вернулись к ней. Она лежала вся в ссадинах и с разбитой губой.

— И теперь, дорогая, ты не сможешь заявить мне завтра, чтобы я собирал вещи и катился отсюда, потому что теперь я твой законный муж, — сказал он и, отвернувшись, захрапел.

— Что с тобой случилось, Роза? — Лэдди был ошеломлен.

— Я свалилась с кровати во сне и ударилась головой о стол, — соврала она.

— Когда я буду в городе, я позову доктора. — Лэдди еще никогда не видел таких синяков.

— Нет, Лэдди, все хорошо, — сказала она и присоединилась к рядам тех женщин, которые мирятся с насилием, потому что это легче, чем противостоять ему.

Роза надеялась родить еще одного ребенка, сестричку для Гуса, но этого не произошло. Как странно, что беременность могла наступить после одной-единственной ночи насилия, а не после месяцев того, что называют нормальной семейной жизнью.

Миссис Нолан из отеля рассказала доктору Кенни, что очень странно, как это Роза так часто падает и ранит себя.

— Я знаю, я видел ее.

— Она говорит, что стала очень неуклюжей, но я не знаю.

— А я тем более не могу знать, миссис Нолан, но что я могу сделать?