Хозяин антимагии

Мы протиснулись между первокурсниками, один из которых непрерывно чихал в платок, окрашивая его в розовый цвет.

Жимин массивными плечами задел висящий на стене портрет какого-то важного лекаря, и он с грохотом рухнул на пол.

Несколько человек вздрогнуло, но никто даже не обернулся: все были слишком поглощены своими проблемами.

Из толпы, словно из ниоткуда, вынырнул Жданов. Его обычно аккуратно зачёсанные назад русые волосы торчали в разные стороны.

— Киря! — он схватил меня за рукав — Ты не поверишь, что тут творится!

— Хаос? — попробовал догадаться я и попытался вырваться, но хватка оказалась мёртвой. — Давай быстрее, у меня срочное дело к ректору.

— Ага, как и у всех, — он нервно облизал пересохшие губы. — Ты слышал про третьекурсника, который купил в порту тушканчика и сегодня утром притащил его в академию?

— Какого тушканчика?

— Милого. Пустынного. Скрежезуба.

— И что? — раздражённо спросил я.

Мой голос прозвучал неестественно громко во внезапно наступившей тишине. Даже санитарка, проходившая мимо с подносом, полным склянок, остановилась на мгновение, прислушиваясь.

— Песчаная лихорадка, — Митя понизил голос до шёпота, но его слова резали слух, — она не смертельная, но…

— Но?

— Инфекция блокирует магию жизни, — тихо прошипел Митя. — Целители бесполезны! Слава четырём стихиям, она не передаётся от человека к человеку, иначе у нас была бы настоящая эпидемия.

— Если песчаная лихорадка не заразна, почему так много больных? — нахмурился Амат.

Митя закатил глаза, словно сейчас рассказывал азы биологии.

— Потому что этот мелкий паразит, скрежезуб, кусает всех подряд. А потом сбегает и ищет следующую жертву.

— Ты видел его? — поинтересовался я.

— Нет. Но описание знает каждый, кто бывал в пустынных колониях, — Митя жестом показал что-то размером с крысу. — Маленький, пушистый, с огромными глазами. Прямо как игрушка. Все хотели его погладить.

— И где он сейчас?

— Кто знает? — Жданов развёл руками. — После первого укуса его выбросили, но тварь явно не ушла далеко. Теперь она бегает по академии, кусает студентов, а потом исчезает.

Где-то вдалеке раздался крик, но его тут же заглушил шум захлопывающейся двери.

— И что, никто не может его поймать с утра? — Амат скрестил руки.

— Пробовали, — Митя мрачно усмехнулся. — Но он быстрый, юркий, и, кажется, чует магию заранее. Как только кто-то подходит, зверь уже в вентиляции или под полом.

— Дай время, охрана отыщет, — отмахнулся я.

— Это да, — согласился Жданов, — только, боюсь, перед этим половина академии окажется в медицинском блоке. А ректор…

— Где ректор? — перебил одногруппника, теряя остатки терпения.

— На втором этаже в северном крыле. Но туда никого не пускают! — Митя развёл руками.

Я не стал слушать дальше и направился наверх, Амат шёл следом.

— Эй, погодите! — Митя внезапно вцепился мне в рукав. — Вы же не проберётесь просто так! Там охрана!

— Отлично, — фыркнул Амат. — Значит, будем пробиваться.

— Нет-нет-нет! — зашептал Митя, хватая нас обоих за плечи и пригибаясь, будто мы уже в зоне видимости часовых. — У меня есть гениальный план.

— Если он включает в себя «случайно» уронить что-нибудь громкое, то нет, — я попытался вырваться, но Митя уже тащил нас к боковой лестнице.

— Лучше! — его глаза блестели. — Мы притворимся… санитарами!

Амат медленно поднял бровь.

— У нас нет халатов.

— Зато есть это! — Митя вытащил из кармана три повязки с красным крестом — явно старые, потрёпанные, но сойдут. — Всегда ношу с собой на случай… ну, всякого.

— Ты либо гений, либо сумасшедший, — пробормотал я, но повязку взял.

Через минуту мы уже шли по коридору, стараясь выглядеть озабоченно-деловыми. Митя шёл впереди, размахивая каким-то листком и громко бормоча:

— Срочный вызов в изолятор! Пятёрка курсантов с острым… э-э-э… воспалением совести!

Охранник у двери, перекрывающей вход в северное крыло, нахмурился.

— У вас нет допуска, — бросил он.

— Да мы с доктором Полено! — Митя сделал глаза, как у испуганного кролика, и тыкнул пальцем в Амата. — Вот он! Ну, почти. Стажёр!

Амат, к его чести, не растерялся. Он склонил голову, изобразив скорбное выражение лица, и глухо басовито пробормотал:

— Тяжёлый случай… Пятёрка… Воспаление…

— И что, все трое нужны для осмотра? — охранник скрестил руки.

— Коллегиальность! — выпалил Митя. — Очень заразно!

Охранник заколебался. В этот момент позади него раздался душераздирающий вопль.

— БЫСТРО ОТКРЫВАЙТЕ! — рявкнул я, внезапно входя в роль. — ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ НАЧАЛАСЬ ЭПИДЕМИЯ?!

Охранник дёрнулся и наконец отступил.

— Ладно, проходите…

Мы ворвались внутрь, едва сдерживая смех.

— Воспаление совести, — фыркнул Амат. — Это новый диагноз?

— Зато сработало! — торжествующе поднял подбородок Митя.

Коридор был пуст и неестественно тих. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, напоминающий плесень на старом хлебе, а под ногами скрипел паркет.

Мы подошли к двери в конце коридора — массивной, дубовой, с медной табличкой «Изолятор № 1».

Я приоткрыл дверь.

Большая палата на сорок коек была заполнена до отказа. Между рядами металлических кроватей, застеленных белыми простынями, метались санитары и преподаватели. В воздухе витал резкий запах лекарств.

Ректор ходил между койками, как загнанный зверь. Его безупречный сюртук был расстегнут, а карманными часами он то и дело щёлкал, будто пытаясь заставить время течь быстрее. Ледяной взгляд, пронизывающий до мурашек, сейчас был расфокусированным, почти потерянным.

В углу палаты стоял граф Дубин. Его длинные пальцы светились зелёным, он поочерёдно прикладывал их ко лбам студентов, но выражение лица говорило само за себя: «Это бесполезно».

Рядом с ним топтался секретарь академии — коренастый мужчина с непроницаемым лицом. Он что-то быстро записывал в блокнот, время от времени бросая взгляд на ректора, словно ожидал приказа.