Хозяйка аптечной лавки

Стучат снова, более настойчиво.

Дом волнуется, ему не нравится такое обращение. Повожу плечами, сбрасывая с себя его недовольство. Распахиваю двери.

На пороге стоит мужчина.

А за ним, тяжело опираясь на перила крыльца — девочка, лет десяти.

— Знахарка? — с ходу начинает незнакомец, впиваясь в меня обеспокоенными темными глазами. — Слышал в этих местах у леса целители живут…

Он возвышается надо мной, как скала и давит запахом хвои, смешанным с солью и кровью.

— Да, — слетает с языка, прежде чем успеваю о чем-то подумать.

В сознании отпечатывается образ высокого худого человека с лицом, поросшим темной бородой. Он одет в охотничий болотно-зеленый костюм с жилеткой со множеством мелких карманов. На лоб натянута такого же цвета бандана — слишком низко, почти до самых бровей. Густых, с торчащими во все стороны волосками.

Мужчина отмечается мной, как не опасный. Хотя раньше я бы точно обошла такого стороной. Слишком уж хмур и тяжел его взгляд.

Отодвигаю человека со своего пути и прохожу мимо, заинтересовываясь девочкой. Она неестественно бледна, под карими глазами залегли тени, а пальцы свободно висящей вдоль тела руки заметно подрагивают.

От нее пахнет страхом и горечью.

— Что с тобой случилось?

Девочка переводит взгляд мне за спину, пошатывается, едва не падая. Не успевает. Отпихнув меня в сторону, незнакомец бросается к ней и подхватывает на руки.

— Нужна помощь! — ревет он, сверкая дикими глазами. — Ее что-то ужалило в лесу.

— Неси в дом, — коротко говорю я, проходя первой.

Стремительно иду вперед, каждой клеточкой ощущая странное движение энергетики в воздухе. Останавливаюсь посреди гостиной и с удивлением вижу небольшую кровать прямо там, где должен был стоять один из многочисленных шкафов. Рядом трется Огонек, молчаливо шевеля усами.

Удивительно! Дом сам подготовил место для пострадавшей.

Раньше мне доводилось оказывать первую помощь лишь раз. Тогда какой-то парень вытащил из реки девчонку, что едва не утонула. Я сделала ей искусственное дыхание и массаж сердца. По наитию, полностью отдавшись интуиции. Потом убедила себя, что это всего лишь отложилось в памяти после просмотра какого-нибудь фильма.

— Сюда, — командую мужчине. — И можешь быть свободен.

— Что? Это моя дочь, я не отойду от нее. — повышает голос и смотрит на меня с вызовом.

В темных глазах пляшут искры огня, или мне чудится?

— Тогда она умрет.

Говорю это и мысленно ужасаюсь жестокости слов. Но сейчас мной будто владеет кто-то другой, проснувшийся сегодня утром вместе с ведьмовской силой.

Он первый отводит взгляд, задерживает его на девочке.

— Ее зовут Лита. А я — Ксандор. Спаси ее, знахарка.

Отворачивается и уходит прочь, звучно стукнув дверью. Почему именно «знахарка»? Разве он не слышал о ведьмах?

Выдыхаю, закрыв на мгновение глаза. Затем смотрю на фамильяра и срываюсь с места. Бегу на кухню, почти лечу в темный зев погреба.

Мне нужно в лабораторию.

Даже не глядя на Литу, знаю, что за зелье ей необходимо. Этот горький запах, тремор рук, синяки под глазами… Все кажется таким знакомым, будто не раз сталкивалась с подобным.

Отыскав на стеллаже нужную склянку, возвращаюсь.

Опускаюсь на колени перед кроватью с девочкой, веду ладонью над бесчувственным телом. В какой-то момент ощущаю резкий жар и возвращаю руку к тому месту.

— Нужно снять штаны, — бормочу самой себе.

Тело ребенка почти невесомо, хотя она не выглядит слишком худой. Это в моих руках силы прибавилось?

— Да… конечно, — шепчу, замирая над тремя алыми точками на бледном бедре.

Осторожно касаюсь места пальцами и начинаю заговор, слова которого всплывают в памяти, словно всегда там были. Кожа накаляется, пульсирует, начинает источать свет. И я сама не могу понять — место укуса сияет или моя ладонь.

В комнате становится темнее, будто стекла на окнах покрыл дымный налет. Стены подрагивают, но ощущаю это только я. Дом впитывает гуляющую в нем энергию, чтобы преобразовать ее потом в бытовую магию.

Напряжение достигает своего пика и резко спадает.

Становится снова светло, уходит спертость воздуха, вместе с горьким запахом смерти. Отнимаю руку. Три алые точки больше не воспалены.

Откупориваю принесенную и подземелий бутыль и капаю бесцветное вязкое зелье на ранки. Жидкость моментально впитывается, оставляя за собой мятный аромат.

Отставляю емкость в сторону и резко выдыхаю, пряча лицо в ладонях. На меня наваливается вся суть произошедшего. А если бы не справилась? Неверно выбрала зелье? Прочла не те слова…

По телу прокатывает холодная дрожь.

— Обычно, Кассандра этого не делала, — тихо говорит фамильяр.

Он подходит ко мне и усаживается рядом, тоже глядя на девочку. К ней постепенно возвращается естественный цвет, отодвигая смертельную бледность.

— Почему? С даром ведьмы столько людей можно спасти…

— Из-за долга жизни.

Хмурюсь, поворачивая голову к коту. Он поясняет:

— Теперь отец ребенка обязан тебе. И не просто услугу, плату или что вздумаешь попросить. Когда ведьма спасает человека, это ставит на них обоих печать. Это — твоя первая, и будет не ощутима. Но чем больше душ, тем тяжелее их вес.

— Ну ничего себе! Мне не нужен долг жизни от ребенка!

— А тебя никто и не спрашивает. Сила сама принимает решения.

Глава 9

Девочка спит, и я не бужу ее.

Оставляю кота присматривать, сама выхожу из дома. Нежданного гостя обнаруживаю сидящим на ступени крыльца. Опирается на расставленные колени локтями и держится за голову, запустив пальцы в темные, торчащие во все стороны волосы. Бандана лежит рядом — сброшенная и забытая.

Подхожу осторожно, как к спящему зверю. Поднимаю смятую вещицу и сажусь на ее место. Поворачиваюсь, опираясь лопатками на столбик перил, описываю сгорбленную мужскую спину взглядом.