Хозяйка хищной космической оранжереи

И этот его вопрос…

— Если постоянно думаешь об одном мужчине, но при этом ненавидишь его, — пробормотала.

— Ненавидишь его? Или себя за неуверенность?

— Да, не знаю, — поджав губы, испытала такую злость. — Зачем я вообще об этом заговорила? Где я, а где какая-то там любовь? Я не создана для этой ерунды. Чувства — это вообще ненужное и…

— Ясно, влюбилась, — засмеялся Риме. — Вернее, до тебя дошло, да? Долго, конечно. Но и ладно. Отвечая на твой вопрос. Да, я влюблялся. Тебя люблю, Петуния.

Услышав его, замерла и недоверчиво приподняла бровь.

— Спроси за что? — он подался вперед. — Ну же, попытайся взглянуть на себя моими глазами.

— Риме, ты мой друг и… — я стушевалась.

Как-то, задавая ему вопрос, я не на то рассчитывала.

— А я разве жду взаимности? Нет, Петуния, любовь она разная. Я рядом с тобой очеловечиваюсь. Хрон, он хоть и полукровка, а все равно ходячая штука для убийства. Нам настолько не хватает эмоций, что мы ваши поглощаем. Так что да, Петуния, я тебя очень люблю и не хочу ни с кем делиться, но, видимо, придется. Я тебя как хрон люблю. Но вот то, о чем спросила ты… Наверное, я все еще на такие чувства неспособен. Иногда я улавливаю кое-что любопытное для себя. Прислушиваюсь к этим эмоциям и запоминаю их.

Выдохнув, я покосилась на дверь.

Ребята поднялись из трюма и отправились на мостик. Они прошли мимо кухни и не заметили нас.

Хотя Кирроси и скользнул взглядом по двери.

— Короче, нашла я у кого спрашивать, — пробурчала. — А чего все собираются?

— Трусиха ты, в себе неуверенная. Все сестрой как щитом прикрываешься, потому что боишься всего.

— Неправда, — я скривилась. — Я лучшая ученица группы и…

— … и большая трусиха. А собираются все, потому что Лукер позвал. Он поймал сигнал. Кажется, за нами тенью следуют конкуренты. Прав был этот твой профессор бородатый. Будут нас копировать.

— И ты молчал! О всякой ерунде сидим болтаем!

Он так посмотрел на меня. Обиженно. Нижняя губа задрожала, реснички захлопали.

— Я ей в любви признаюсь, а она…

В этот момент я взгляд на дверь подняла. Вот словно шестое чувство сработало.

Так и есть, в проходе Лукер.

Большой, злой орш с горящими глазами.

— Риме! А не пошел бы ты… — рявкнул он, сотрясая стены.

— Пети, но ты же любишь меня, правда? — этот хрон недоделанный подался ко мне. — Скажи мне «да».

— На что? — не поняла я.

— На все! — и взгляд такой просящий.

Стул, скрипя ножками, проехался назад, и мой лучший друг оказался на полу.

— Риме, — вскочив, я побежала к нему. — Лукер, да что ты творишь! Он же шутит так. За что ты его?

— Я его еще и пальцем не тронул, — процедил орш. — Хватит меня бесить, друг. Иначе я сорвусь.

— Два года не срывался, чего вдруг начнешь? — страдальческое выражение покинуло лицо хрона.

Он нагло улыбнулся и обнял меня за плечи.

— Вот, отвечая на твой вопрос, любовь моя, когда мужик вот так выпускает пар из носа, значит, он неровно к тебе дышит. Запоминай.

Захохотав, Риме вскочил на ноги и помог мне.

— Пошли разбираться с твоей вражиной. Интересно, что там за особа такая. И да. Лукер, у Петунии есть к тебе вопрос. Объясни ей, что такое любовь, а то у меня не вышло.

Орш повернулся ко мне и прищурился. Встрепенувшись, я обогнала Риме и понеслась на мостик.

— Ну и кто ты после этого, Петуния Войнич, как не трусиха! — прилетело мне в спину от друга.

Глава 18

Забравшись с ногами в облюбованное кресло, нервно сжимала подлокотники. Всё шутка Риме из головы не шла. Ну, нашел кого попросить мне о любви рассказать.

Выдохнув, я упрямо смотрела в монитор. Настраивала мысли на ботанику. Важна лишь наука, все остальное — лишнее.

Но взгляд все равно предательски смещался на место капитана, за которым сидел Лукер.

Он зло ухмылялся.

— Кажется, с нами и правда хотят связаться. Попугать, наверное, — Кирроси аж от нетерпения подпрыгивал на месте. — Включай уже, Лукер, не дразни.

— Близняшки кендалийки идут к нам, — Дупел с Мити многозначительно переглянулись. — Красоточки с фиалковыми глазами. Миниатюрные, изящные… Все как мы любим.

Далам рядом с ними лишь тяжело вздохнул. Но на всякий случай пригладил свои густые темные волосы, собранные в хвост. Видимо, если вдруг тем самым сестричкам блондины не понравятся.

Закатив глаза, я выдохнула.

Что с мужиков возьмешь, кроме анализов?

— Лукер, давай веселье, — к Кирроси подсел Риме.

— Даю! — орш застучал пальцами по клавиатуре.

Над пультом развернулось огромное голографическое окно с нежной синей подсветкой. Пошла рябь. Несколько раз изображение моргнуло, но так и не появилось.

— Петуния, подойди, пожалуйста, — Лукер уперся в меня взглядом.

Заинтригованная происходящим, я не почувствовала подвоха и направилась к нему. — Я сейчас вещь одну сделаю, но потому что надо так. Для психологического эффекта. Ты ведь у нас главная, правда? — он заглянул в мои глаза, и я настороженно кивнула. — А главная не должна сидеть у выхода. Поэтому, — рывок, и я оказалась у него на коленях.

Открыла рот, чтобы возмутиться, и тут же ощутила его палец на губах. Второй рукой он нажал на панель, и изображение на большом мониторе подернулось.

— Сиди, Петуния, — шепнул он. — Это место капитана, и они должны видеть тебя сильной, властной.

— И какую мне власть даст факт, что я… — у меня даже духу не хватило договорить, мое бедное сердце отбивало дробь в ушах. Внизу живота стало странно горячо. Стиснув бедра, я уставилась на орша, ожидая ответа.

— Полную, — он улыбнулся и бросил быстрый взгляд на Риме. — Он действительно тебе признался в любви?

— Ага, — я рассеянно кивнула и, отвернувшись, уставилась на экран.

Даже не понимала, что волнует больше: Лукер или встреча с Соели.

— И что ты ему ответила?

— Кому? Риме? — Лукер был так невыносимо близко, что мысли сбивались.

Опомнившись, я все же попыталась подняться.

— Они появятся в любой момент, ты ведь не хочешь, чтобы эта девица стала свидетельницей нашей ссоры? — Лукер меня легко удержал.

— Это шантаж! — прошипела я.

— Да. Так что ты ответила на признание в любви, Петуния?