Хозяйка Империи

Барка подошла к пристани. Не дожидаясь, пока ее владелец по всем правилам пришвартует судно, Аракаси перепрыгнул с палубы на причал и растворился в толпе.

Он задержался лишь затем, чтобы приобрести подобающую одежду, и направился во дворец. У входа, где стояли на посту Имперские Белые, он претерпел мучительную пытку ожидания, пока его послание передавалось от одного слуги к другому и наконец достигло ушей Мары. Будь у него побольше хитрости или времени, он мог бы гораздо скорее проникнуть к ней, в очередной раз воспользовавшись чужой личиной. Но свиток, который он нес, был слишком важен, и он не смел подвергать себя риску быть убитым Имперскими Белыми, которые могли принять его за злоумышленника.

Когда наконец его проводили к Маре, в ее личный уединенный сад, она встретила его улыбкой, хотя на нынешней стадии беременности уже не могла подняться на ноги, чтобы приветствовать верного сподвижника.

Он поклонился и с чувством, которое противоречило его обычной сухой сдержанности, произнес:

– Госпожа, дело сделано.

Перемена в повадках Мастера не укрылась от Мары. Ее глаза расширились, и, отослав слуг, она подала Аракаси знак, чтобы он сел на скамью рядом с ней.

Аракаси повиновался и вручил своей хозяйке сверток, закутанный в несколько слоев шелка. Сняв обертку, она увидела свиток, перехваченный красными лентами и украшенный печатями в виде цветка камои.

Мара спросила:

– Тонг уничтожен?

В голосе Аракаси прозвучала небывалая усталость:

– Почти. Осталось уладить одно небольшое дело. Мара взглянула на незнакомые письмена, увидела ключ расшифровки и отложила журнал в сторону для последующего изучения.

– Аракаси, что тебя гнетет?

Мастер с трудом подбирал слова:

– Я открыл нечто... о себе самом, госпожа... во время этого путешествия.
– Он набрал полную грудь воздуха.
– Я больше не могу оставаться тем человеком, которым был раньше... Нет, я уже не тот человек, которым был раньше.

Подавив искушение взглянуть ему в глаза, Мара ждала продолжения.

– Госпожа, в такие дни, когда нас поджидают самые грозные опасности - и со стороны Ассамблеи, и со стороны Джиро Анасати... я не уверен, что сумею оказаться на должной высоте, когда настанет пора противостоять этим опасностям.

Мара мягко, с сочувствием коснулась его руки:

– Аракаси, я всегда восхищалась твоей выдержкой и неизменно получала огромное удовольствие, когда ты таинственным образом появлялся в поместье - то в одном обличье, то в другом.
– Кажущаяся легкость ее слов не скрывала, что все это говорится всерьез.
– Но за каждым таким переодеванием стояла целая история исполненного долга, ради которого ты рисковал и терпел мучения.

Аракаси сообщил:

– Погибла одна девушка.

– Кто?
– спросила Мара.

– Сестра другой девушки.
– Раздираемый сомнениями, Аракаси не решался продолжать.

– Она для тебя много значит, эта другая девушка?

Аракаси поднял глаза к зеленому келеванскому небу над садом, вызывая в воображении лицо, которое являлось попеременно то в образе насмешницы-куртизанки, то умирающей, объятой страхом девочки:

– Не знаю. Я никогда не видел никого подобного ей.

Прошло несколько секунд, прежде чем Мара нарушила молчание:

– Я сказала, что восхищаюсь тобою, как никем другим из моих сподвижников.
– Она все-таки взглянула ему в глаза.
– Но мне казалось, что ты вообще не нуждаешься ни в чьей привязанности.

Аракаси вздохнул:

– Говоря по правде, госпожа, я тоже считал себя свободным от каких бы то ни было привязанностей. Но теперь я не знаю, так ли это.

– У тебя такое чувство, что Мастер тайного знания, состоящий на службе у Акомы, не может позволить себе такую роскошь, как дружба?

Аракаси энергично встряхнул головой:

– Да, не может, и это ставит перед нами проблему не из легких.

– И насколько же эта проблема трудна?

Аракаси встал, словно мог обуздать собственное смятение, если будет двигаться.

– Единственный человек, который достаточно искусен, чтобы обеспечить твою безопасность, окажись он на моем месте... к несчастью, именно этот человек пытается тебя уничтожить.

Мара взглянула на него, и в глазах у нее сверкнула веселая искорка.

– Чимака из Анасати?

Аракаси кивнул:

– Я должен продолжать начатое - выявить его агентов и покончить с ними.

– А что же насчет незавершенного дела с Камои? Аракаси видел, что она жаждет услышать всю историю, и потому рассказал ей о своем путешествии на юг, завершившемся смертью Обехана. Он упомянул о том, что существование куртизанки по имени Камлио представляет опасность для Акомы:

– Пока убийцы из Камои лелеют хоть малейшую надежду вернуть журнал, они будут пытать и убивать любого, которого заподозрят в утаивании каких-либо полезных для них сведений. Только после того, как их честь будет запятнана публично, они начнут чахнуть и умирать. Этот свиток, - продолжал Аракаси свои объяснения, - единственное средство установить, кто именно заказал то или иное убийство по контракту. Как только станет известно, что журнал украден, любой человек получит возможность заявить, что он оплатил услуги Камои и ждет выполнения Братством своих обязательств, а у тамошних заправил не будет никакой возможности доказать, что он лжец. Более того, этот свиток для них все равно что священный натами для знатного рода, и его отсутствие будет истолковано так, что Туракаму больше не взирает благосклонно на их деяния.
– Аракаси засунул пальцы себе за пояс и, помолчав, закончил так: - Когда ты изучишь эти записи к полному своему удовлетворению, я уж постараюсь, чтобы каждый собиратель слухов в Священном Городе узнал о краже. Когда новость станет общеизвестной, тонг рассеется как дым.

Мара и на этот раз не позволила отвлечь себя от подспудного смысла услышанного:

– А эта куртизанка? Это она произвела в тебе... такие перемены?

Глаза Аракаси выдавали его растерянность.

– Возможно. Но возможно и другое: что она лишь знамение этих перемен. Впрочем, так или иначе, она... представляет для тебя опасность. Из соображений благоразумия нужно... заручиться ее молчанием.

Мара, пытливо присматривавшаяся к Мастеру, приняла решение.

– Ступай и спаси ее от Камои, - приказала она.
– "Заручись" ее молчанием, предоставив ей защиту Акомы.

– Для этого потребуется очень много денег, госпожа.
– Высказанная вслух озабоченность практической стороной проблемы почти не скрывала ни его облегчения, ни замешательства.

– Больше, чем ты просил раньше?
– спросила она с комическим ужасом. В течение многих лет Аракаси был у нее самым дорогостоящим служащим, и Джайкен не раз пенял ей за то, что она позволяет Мастеру столь непомерные траты.

– Это не относится к тем расходам, которые делаются по долгу службы, - вырвалось у него: не высказанная словом мольба каким-то образом смогла прорваться через железную броню самообладания. Сейчас это был не сподвижник, знающий себе цену, а проситель. До сих пор лишь однажды Мара видела его в таком состоянии - когда он счел себя виновным в провале и просил ее разрешения умереть от собственного клинка. Она встала и крепко схватила его за руку:

– Если ты делаешь это для себя, то тем самым ты делаешь это ради Акомы. Такова моя воля. Джайкен в кабинете. Он даст тебе столько денег, сколько потребуется.

Аракаси собрался что-то сказать, но не нашел слов. Поэтому он просто поклонился и едва слышно произнес:

– Госпожа...

Она провожала его взглядом, пока он не скрылся за дверью ее дворцовых апартаментов, а потом подозвала слугу и послала его за холодным успокаивающим напитком. Когда пришла горничная, чтобы оказать госпоже необходимые услуги, Мара размышляла о последствиях своего решения. Она пошла на риск, приказав Аракаси пощадить жизнь куртизанки. Впрочем, подумала она с горечью, оставшейся после прошлых утрат, что ожидало бы в будущем каждого из них, если бы она вообще не принимала в расчет сердечных дел?