Хозяйка Империи

Аракаси махнул рукой:

– В бордель к матери захаживал некий воин. Мне было тогда три года; до сих пор помню его зычный голос и меч с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. Иногда он приносил мне сладости и ерошил волосы. Случалось, отправлял меня куда-нибудь с поручениями. Я относился к ним со всей серьезностью и лишь спустя много лет сообразил, что он просто хотел отделаться от мальчишки, который болтается под ногами во время любовных свиданий. Почему-то я считал его своим отцом.

Мара слушала, не перебивая.

– Когда умерла моя мать, этот воин как ни в чем не бывало пришел к нам и улегся в постель с одной из девушек. Дождавшись его ухода, я вылез из окна и побежал за ним в казарму. Он служил сотником в гарнизоне Тускаи, а жена его была кухаркой. Она меня подкармливала втайне от него. Жил я на улице, околачивался возле гильдий и постоялых дворов, а сам глядел во все глаза и рассказывал о своих наблюдениях управляющему властителя Тускаи. Когда я предупредил господина Тускаи о том, что Минванаби готовят на него покушение, он позволил мне принести присягу на верность.

Мара отдала должное Мастеру: он сумел подняться из самых низов. Протянув ему кубок вина, она предложила:

– Подкрепись. Тебе это необходимо.

И впрямь он выглядел слабым и исхудавшим. Однако Аракаси лишь скривил губы. Он не выносил алкоголя, который притуплял чутье.

– Госпожа, - промолвил он, и в этом слове слились решимость и мягкость, - я теперь не тот, что прежде.

– Пей! Я приказываю!
– воскликнула Мара.
– Ты простой смертный, у тебя есть сердце, которое может истекать кровью, пусть даже раньше ты об этом не подозревал. Да, ты уже не тот, что прежде, но перемена, которая в тебе произошла, - это пере-мена к лучшему.

– Откуда ты знаешь?
– с вызовом спросил Аракаси и залпом выпил содержимое кубка.

– Мне ли не знать?
– укоризненно отозвалась госпожа.
– У меня был Кевин, которого я потеряла. У меня был безупречный муж, который понимал все движения моей души, но одно глупое недоразумение отдалило нас друг от друга. У меня могло быть четверо детей - теперь двое из них мертвы.

Устыдившись, Аракаси сжал пальцами кубок.

– Я надеялся, - с усилием выговорил он, - что ваш с Хокану пример откроет ей глаза на другую жизнь. Ведь сам я многому научился у вас обоих.

– Освободи ее, Аракаси, - вырвалось у Мары.
– Пусть она сама учится жизни. Думай же, хитроумнейший из моих приближенных. Ты никогда прежде не любил и не стремился к этому. Камлио умеет ненавидеть, ее душа ожесточилась и при этом стала особенно ранимой. Ей нужно о ком-то заботиться - иначе почему она так яростно себя защищает?

Аракаси опустил глаза:

– Видят боги, хотел бы я, чтобы это оказалось правдой.

– Это и есть правда, - убежденно кивнула Мара.

Аракаси все вертел в пальцах пустой кубок. Мара мягко сказала:

– Твоя малышка никуда отсюда не денется. Она останется и поступит на службу. За это я ручаюсь.

– Иначе она ушла бы сразу?
– догадался Аракаси.
– Но почему ты так уверена?

– Она бы не стала пользоваться моим гостеприимством, - улыбнулась Мара.
– Гордыня жжет ее, как огонь. Жизнь научила меня разбираться в людях. Вы с ней - подходящая пара.

Только теперь Аракаси слегка расслабился. Он поставил кубок на поднос и положил себе на тарелку щедрую порцию хлеба, сыра и фруктов.

– Я понял, что ты хочешь сказать, госпожа. Теперь ясно, зачем ты меня позвала. Но позволь сказать о другом: в Город Магов никому нет хода. Ты только навлечешь на себя гнев Ассамблеи. Мы уже семь раз пытались туда проникнуть: четверо наших людей погибли, трое пропали без вести - наверняка их тоже нет в живых. Мы не знаем, что с ними сталось, но любая новая попытка может стоить нам жизни.

– Я так и думала, - ответила Мара, удовлетворенно наблюдая, как Аракаси с аппетитом принялся за еду. Пока он ужинал, она успела поведать ему о визите к чо-джайнам и о том, что собирается в Конфедерацию Турила.

Аракаси сухо усмехнулся:

– Вот не думал, что ты всерьез помышляешь о паломничестве.

Мара удивленно подняла брови:

– Почему бы и нет? Я весьма набожна. Разве ты не помнишь: одно время я даже собиралась стать жрицей Лашимы.

В глазах Аракаси мелькнул огонек иронии.

– Как же, помню. Это было задолго до того, как на твоем пути встретился рыжий варвар.

Мара вспыхнула:

– Да, верно.
– С этими словами она невольно рассмеялась: Аракаси раскрылся перед ней с совершенно новой стороны.
– Тебе нужно будет обеспечить мое прикрытие. И еще одно: поройся в имперских архивах и выясни, какие обстоятельства привели к столь необычному договору с чо-джайнами.

Вглядевшись в лицо советника, Мара заметила, что он прекратил жевать и смотрит прямо перед собой. Она мягко спросила:

– Что с тобой? Боишься оставить эту девушку?

– Не в этом дело.
– Мастер тайного знания отбросил назад черные волосы. Косичка на виске, принадлежность стихотворца, была стянута на конце выцветшим лиловым шнурком.
– Я больше не гожусь для должности советника. В моем сердце поселилась жалость.

– А разве раньше оно было жестоким?
– спросила Мара.

Аракаси ответил ей таким взглядом, какой она видела у него только однажды - когда он счел себя виноватым в гибели Накойи.

– Да, госпожа, конечно было. Прежде я бы равнодушно взирал на смерть Камлио от рук тонга. Вернувшись за ней, я подверг опасности тебя. Чтобы она бросила свой промысел, понадобились долгие уговоры и немалые деньги. Да к тому же это было не скрыть от посторонних глаз.

Мара обдумала это признание, глядя на свой нетронутый бокал вина.

– И все же, Аракаси, я не могу без тебя обойтись, - произнесла она после долгой паузы, стараясь не показать Аракаси, чего ей стоило такое признание.

Ведь ей предстояло поднимать Джастина и Касуму. Если с ней до сих пор не разделалась Ассамблея магов, то лишь потому, что она носила титул Слуги Империи. На время ее отсутствия детям следовало обеспечить надежную защиту.

– Аракаси, хочу поделиться с тобой тем, что пришло мне в голову после встречи с королевой чо-джайнов, - решилась Мара.
– Не может ли быть такого, что наша Империя незыблемо стоит тысячи лет отнюдь не благодаря традициям? Не может ли быть такого, что люди хотели перемен, но столкнулись с каким-то запретом? Не может ли быть такого, что великая Игра Совета, наше жестокое и кровавое наследие, отнюдь не ниспослана нам богами, а выдумана кем-то здесь, среди нас?