Хромой из Варшавы. Книги 1-15

Бывшая леди Астор тут же спросила:

– Что за дамы?

– Я открою вам этот секрет, если вы перейдете в Лаковую гостиную, леди Ава.

Альдо не так уж плохо знал эту женщину и прекрасно понимал, что, если задеть ее любопытство, от нее можно много чего добиться. Монтальдо еще и слова не успел произнести, как она уже поднялась.

– Я иду в Лаковую гостиную! Уверена, что увижу на портретах не привратницу и не дочь садовника, а значит, мне надо поспешить познакомиться с этими дамами. Им нечего делать рядом с… пастухом отвратительных лам, которые только и умеют, что плевать на вас, когда в недобрый час тебя занесет к ним на родину.

Подтверждая правоту леди Авы, перуанец изрыгнул несколько проклятий на своем языке и плюнул на великолепный ковер Савонри, который занимал почти весь кабинет. Увидев плевок, Пизани со стоном схватил графин с водой, который всегда стоял на столике, вытащил из кармана носовой платок, опустился на колени и стал уничтожать последствия святотатства, впрочем, весьма незначительные.

Американка одарила миллиардера пренебрежительным взглядом.

– Хорошо еще табак не жует, – проговорила она и взяла Альдо под руку. – Отведите меня и покажите ваши семейные портреты, князюшка. А потом постарайтесь как можно скорее отделаться от этого отвратительного типа. Изумруды ему понадобились! А состояние свое нажил, небось, собирая гуано [481] .

481

Экскременты морских птиц, используемые в качестве удобрения. (Прим. автора.)

– Вы ошибаетесь, миледи, на гуано специализируется семья Патиньо.

– Ах, вот как? Не важно! Морские птицы производят столько этого гуано, что его хватит на шесть или семь состояний!

У Альдо уже не было сил участвовать в этой перепалке, и он молча, взяв Аву под руку, повел ее в Лаковую гостиную. Едва войдя в комнату, Ава оставила руку Альдо, поспешила вперед и застыла перед портретами, переводя взгляд с одного на другой.

– Оо-о! – произнесла она, и в голосе ее прозвучало неподдельное восхищение.

– Вот и Лаковая гостиная, – произнес Альдо.

Но не прибавил «добро пожаловать», хотя подобное приветствие подходило как нельзя лучше именно к этой уютной комнате, но ему почему-то не хотелось желать добра этой даме, и он ограничился сухим обещанием:

– Я пришлю вам Анжело… и шампанское.

– Не думаете же вы, что я буду пить шампанское с вашим секретарем? Я буду пить его с вами, но немного позже. Скажите только, кто эти дамы, и отправляйтесь к своему дикарю!

– Вот это моя мать, княгиня Изабелла Морозини, дочь герцога де Рокелор, – потом Альдо сделал полный оборот и показал на другой портрет. – А это наша героиня, графиня Фелисия Морозини…

– А почему она не княгиня?

– Это боковая линия, она доводится мне двоюродной бабушкой. Но могу вас успокоить, что родилась она в Риме и была до замужества княгиней Орсини.

Грозная Ава не нашла что сказать, застыв перед портретом как статуя, и Альдо поспешил удалиться.

Вернувшись в кабинет, он отправил к ней Анжело с шампанским.

– Главное, не шумите, – предупредил он секретаря. – На какое-то время она нейтрализована.

– На свете все бывает, случаются даже чудеса, – отозвался молодой человек.

Зато сеньор Монтальдо находился в крайней степени возбуждения. Он стоял перед большим ларцом, который Ги Бюто открыл перед ним, поставив на драгоценное бюро Мазарини. Сначала Ги достал сказочной красоты колье, состоящее из десяти крупных изумрудов-кабошонов, разделенных между собой листьями – сверкающими бриллиантами. Великолепные зеленые капли мерцали на подвесках-серьгах, а дополнением к убору служила царственная диадема из двух веток с листьями, усыпанными изумрудами. Альдо не понадобилось расхваливать камни и работу ювелира, в глазах перуанца и так загорелся фанатичный огонек, который хорошо был знаком Морозини. Но молчание все длилось, и это наскучило Альдо.

– Вам не нравится? – спросил он.

– Полагаю, что вы пошутили, – отозвался тот. – Ничего прекраснее я не видел!

– Кроме той, я думаю, которая будет его носить.

– Что за охота шутить напала на вас сегодня! – воскликнул сеньор Монтальдо. – Нет такой женщины, чья красота была бы их достойна! Они будут услаждать меня одного! Сколько?

Морозини назвал цифру с множеством нулей, которая казалась ему вполне разумной, учитывая качество камней, и приготовился к торгу, но перуанец достал из одного кармана чековую книжку, из другого – ручку, подписал чек, не сводя глаз со своей покупки, потом подошел и со вздохом облегчения закрыл ларец. Затем он спрятал ларец в кожаную сумку, запер ее на множество замочков, приковал к руке подобием наручника, надел широкий плащ, спрятав под него сумку, пожал руку окаменевшему от изумления Альдо и направился к двери. У выхода из дворца его уже дожидался катер. На пороге он все-таки обернулся и сказал провожавшему его Альдо:

– Вы подарили мне величайшую радость в моей жизни, князь. Но не смущайтесь, сообщите мне, если случай вдруг подкинет вам что-то столь же интересное.

Сеньор Мональдо спрыгнул в катер, который тут же развернулся и, оставив за собой пенный след, помчался к набережной Эсклавон. Альдо остался стоять на крыльце, удивляясь еще одному чуду. Он прекрасно знал сеньора Монтальдо, его вспыльчивость, требовательность, дурное воспитание. Он не был готов увидеть перед собой ангела, который полетел на всех парах в рай.

– Думаю, я не зря вас побеспокоил, – раздался позади Альдо тихий голос Ги Бюто.

– Не сомневайтесь. Я до сих пор никак в себя не приду. Он даже шампанского не выпил, которого так громко требовал вначале. А это ведь не первые изумруды, которые мы ему продаем. И обычно он торговался из-за них, как баба на базаре.

– Любовь с первого взгляда. Или страх, что леди Риблсдэйл сунет нос в его дела. Не мне вам говорить, дорогой Альдо, какой репутацией пользуется эта дама!

– Да, мне об этом прекрасно известно. Однако теперь придется заняться ею. Правда, я позволю ей потомиться еще несколько минут, а сам выпью на кухне чашечку кофе. Мне бы так хотелось принять ванну, дорога меня совсем измотала, но, боюсь, увижу ее на табурете у себя в ванной комнате. Как вы думаете, чего она от нас хочет?

– Ума не приложу!

– Постараемся избавиться от нее как можно быстрее. А потом я позвоню в Понтарлье и узнаю, чем закончилось свидание вчера вечером. Леди так привыкла совать нос не в свои дела, что я не решаюсь звонить в ее присутствии.

Альдо выпил целых три чашки кофе, потом тщательно вымыл руки, причесался и только после этого отправился в Лаковую гостиную к своей персональной Эринии.

– Что ж, посмотрим, чего хочет от нас невыносимая Ава! Если бы мне удалось спровадить ее так же быстро, как Монтальдо, я бы поставил большую свечу Царице Небесной. Но был бы крайне удивлен.

Альдо вошел в гостиную и, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что персональная Эриния так и не сдвинулась с места. Она стояла, скрестив руки на груди, перед портретом Феличии и словно бы вела с ней молчаливый разговор.

– Я хочу знать о ней, – произнесла леди Ава, по-прежнему не сводя глаз с портрета.

– Это длинная история, – ответил серьезно Альдо, – и я совсем не уверен, что она вас заинтересует.

– Я могла бы вам ответить, что об этом судить только мне, но сейчас у меня действительно мало времени. Я заехала к вам только для того, чтобы узнать, есть ли новости о моем бриллианте?