Хроники Тамула. Трилогия

Экрасиос размышлял об этом, в одиночестве угрюмо наблюдая, как солнце опускается все ниже в пелену туч, заволокших небо на западе. После злосчастного нападения на Норенджу у предводителя дэльфов возникли серьезные трудности. Казалось, что в городе есть достаточно ворот, которыми могли бы бежать ударившиеся в панику мятежники, но оказалось, что их командир еще прежде велел завалить эти ворота камнями изнутри, чтобы укрепить оборону. Напуганные до полусмерти, солдаты оказались в ловушке, и у них не было иного выхода, как только сражаться. Несколько сотен людей полегло в немыслимых муках, прежде чем Экрасиосу удалось отвести своих соплеменников в необитаемую часть развалин, чтобы открыть мятежникам путь к бегству через главные ворота. Многие дэльфы плакали, не скрываясь, от ужаса, который им пришлось обрушить на ничем не повинных, сбитых с пути истинного бывших крестьян. Экрасиосу понадобились два дня и все его красноречие, чтобы не дать половине своих воинов бросить все и вернуться в Дэльфиус.

Адрас, друг детства Экрасиоса и его помощник, был среди тех, кого глубже всего затронула трагедия в Норендже. Теперь Адрас изо всех сил избегал своего предводителя, и их редкие разговоры были краткими и чисто деловыми. Потому Экрасиос удивился, когда Ад-рас явился к нему без вызова в красноватом отсвете огненного заката.

– Могу я поговорить с тобою, Экрасиос? – напряженно спросил он.

– Разумеется, друг мой. Ведаешь ты, что тебе нет нужды о том и спрашивать.

– Принужден я сказать тебе, что не буду сей ночью участвовать в нападении.

– Адрас, связаны мы нашим договором с Анакхой, – напомнил Экрасиос. – Наш анари поклялся в сем, и мы должны почитать его клятву.

– Но я не могу, Экрасиос! – воскликнул Адрас, и слезы хлынули из его глаз. – Не снесу я того, что уже сотворил и что должен буду сотворить вновь, войдя в город! Воистину, Эдемус дал нам свой ужасный дар не затем, чтобы мы применяли его подобным образом!

Экрасиос мог бы привести в ответ с десяток доводов, но в глубине души понимал, что все они ложны.

– Я не стану настаивать, Адрас. Сие было бы недостойно друга. – Он вздохнул. – Признаюсь тебе, что и сам я мучим теми же мыслями не менее, чем ты. Мы не созданы для войны, Адрас, и проклятие Эдемуса придает нашей войне куда больший ужас, нежели обычное кровопролитие, совершаемое иными народами, а поскольку мы не изверги, ужас сей терзает наши души. – Он помолчал. – Ты ведь не один в сем своем решении, Адрас? Есть и иные, не так ли?

Адрас молча кивнул.

– Сколько?

– Около полутора сотен, друг мой.

Экрасиос был потрясен – почти треть его войска вышла из строя!

– Ты весьма встревожил меня, Адрас, – сказал он. – Не могу я повелеть тебе презреть голос совести, однако же отсутствие твое и подобных тебе грозит нынешнему нашему делу неуспехом. Позволь мне поразмыслить.

Он начал расшагивать взад и вперед по раскисшей лесной прогалине, перебирая в уме различные возможности.

– Впрочем, – сказал он наконец, – мы еще можем нынешней ночью добиться победы. Позволь мне измерить глубину твоего отвращения к сему делу, друг мой. Признаю я, что ты не в силах отречься от велений совести и войти в лежащие пред нами руины, однако же покинешь ли ты меня вовсе?

– Ни за что, Экрасиос.

– Благодарю тебя, Адрас. Тогда можешь ты и единомышленники твои поспешествовать нашему делу, не раня своих чувств. Как узнали мы в Норендже, проклятию Эдемуса подвержена не только живая плоть, но и иные предметы.

– Истинно так, – согласился Адрас. – Врата оных скорбных руин распались в прах от единого нашего касания.

– Восточная стена Синаквы выстроена из бревен. Могу ли я положиться на то, что ты и сотоварищи твои обрушите ее, покуда я введу прочих в город?

Адрас соображал быстро. Он расплылся в улыбке, мгновенно стершей все отчуждение, которое искажало их дружбу в последние дни.

– Ты рожден командовать войском, Экрасиос, – сказал он. – С радостью я и мои друзья исполним сие. Вводи свое воинство через главные врата, а между тем я и мое воинство откроем иные врата в восточной стене, дабы те, кто обитает в городе, могли бежать. Таким образом все останутся довольны.

– Недурно сказано, Адрас, – согласился Экрасиос, – весьма недурно.

ГЛАВА 27

– Они скрылись из виду, – прошипел Телэн. – Хватайте тележку!

Келтэн и Спархок поднялись из зарослей, подхватили наполовину загруженную тележку с хворостом и оттащили ее назад, в кустарник. Было около полудня.

– И все-таки я считаю, что это дурацкая идея, – проворчал Келтэн. – Даже если нас не остановят в воротах – как мы сможем незаметно выгрузить наше оружие и кольчуги? И как мы потом выберемся из загона?

– Положись на меня.

– Рядом с этим мальчишкой, Спархок, я чувствую себя стариком, – пожаловался Келтэн.

– Мы сумеем все это проделать, Келтэн, – сказал Бевьер. – Ксанетия говорила, что надсмотрщики-кинезганцы не обращают на рабов особого внимания. Сейчас, впрочем, лучше убрать тележку подальше, покуда те, кто оставил ее, не вернулись и не обнаружили, что она исчезла.

Они покатили шаткую двухколесную тележку по узкой тропе туда, где, укрывшись в кустарнике, поджидали их Миртаи и Ксанетия.

– Зрите, – сухо проговорила Миртаи из своего укрытия, – се герои возвращаются к нам с военной добычей.

– Я тебя очень люблю, сестренка, – отпарировал Спархок, – но у тебя чересчур длинный язык. Келтэн прав, Телэн. Надсмотрщики, возможно, и слишком тупы, чтобы заметить, чем мы занимаемся, но другие-то рабы это заметят, и первого, кто откроет свой рот, выслушают со всем должным вниманием.

– Я над этим работаю, Спархок, – ответил мальчик и, опустившись на колени, внимательно осмотрел днище тележки. – Все в порядке, – сказал он уверенно, поднимаясь и отряхивая колени. Они переделали кинезганские одеяния, избавившись от рукавов и капюшонов и подрезав подолы чуть выше колен. Теперь их одежда напоминала рубахи, которые носили рабы, трудившиеся на полях и в лесах окрест Кирги.

Пока остальные прочесывали лес, таская хворост из груд, собранных рабами, Телэн возился с днищем тележки. К тому времени, когда он закончил, они успели собрать приличных размеров груду хвороста. Спархок вернулся с охапкой хвороста как раз в ту минуту, когда мальчик завершал свое творение.

– Хочешь глянуть на это, Спархок? – окликнул он из-под тележки.

Спархок опустился на колени, чтобы рассмотреть дело рук юного вора. Телэн закрепил концы гибких веток между бортами тележки и сплел из них подобие неглубокой корзины, которая была совершенно незаметна под днищем похищенной тележки.