Хрущевка

Ослепительный белый свет от потолочных ламп начал резать глаза. Передо мной стоял почти такой же рынок, на котором я работал, только вместо палаток и тентов – небольшие залы. Каждый из них был разноцветный, с разными картинками и надписями, но все стояли в ряд. Самый дальний прилавок продавал палёные диски и кассеты с фильмами, и даже отсюда я мог почувствовать едкий запах дешёвого китайского пластика. На “торговом перекрёстке” виднелись два магазина бытовой техники, где выставлялись на продажу пылесосы, радиоприёмники и сотовые телефоны; последние были за стеклянными витринами, расположенными вдоль стены, ведущей прямо к кассе, где стоял менеджер в дурацкой жёлтой футболке. Покупатели ходили в расстёгнутых куртках, держа шапки и шарфы в руках, карманах или сумках. Справа, далеко вдали, был эскалатор, ведущий на верхний этаж, а передо мной стоял охранник, одобрительно кивающий и словно говоривший всем своими видом “проходи, не задерживай очередь”. Сделав несколько шагов вперёд, я осмотрел помещение. Плитка была жёлтой, потолок дешёвым, в небольшой бреши сверху виднелись провода, а стены были покрашены в теплый цвет. Но самое интересное – рядом висели маленькие, еле заметные таблички с названиями магазинов, указатели туалета и выхода. Но было одно странное слово “фудкорт”. Я понятия не имел, что это такое, да и времени у меня не было. В ушах началось покалывание, пальцы сгибались бодрее, живот громко заурчал. Мне нужен был супермаркет.

Пройдя по коридорам, я вышел к просторному помещению с двумя входами: для покупателей и для тех, кто уже совершил покупку. Разница была в том, что плоский турникет (но не как на входе в метро, а открывающийся только в одну сторону со стрелкой вперёд) перекрывал выход любому, кто хочет пройти через кассу. Прилавки с овощами, различными газировками, чипсами “Русская картошка”, какао, плитками воздушного белого шоколада и дешёвыми блейзерами совсем меня не интересовали, а потому я быстро их проходил. Если перекусывать, то как следует. Холодный ряд подсвечивался лампами, а за прозрачным стеклом стояли салаты, колбасы, сыры, разные жареные вкусности и прочее. Запаха еды я не чувствовал из-за отмороженного носа, но одного внешнего вида уже хватало, чтоб я захотел скупить половину прилавка. Продавщица, на голове которой была шапочка в цвет её голубого фартука, упаковала мне три холодных блина с творогом и маленькую бутылку морса. К сожалению, денег хватило только на один блин. После оплаты я спрятал еду в карман, выбросив чек в урну, и направился к этому “фудкорту”, чтоб занять себя как-то на пару часов.

Куча столов, где вдоль стены располагалось множество забегаловок – вот, что такое фудкорт. Везде стоял запах жареного мяса, солёной картошки и газировки, пока в центре, сидя на дешёвых стульях, люди общались и ели. Пара гопников в углу разговаривала громче всех, рядом с туалетом сорокалетний мужик в коричневой кожаной куртке обедал с женой и маленьким сыном, где-то возле выхода к эскалатору один умник в свитере и очках с огромными линзами скрючился над книжками, увлечённо записывая, а рядом со мной было три девочки в одинаковых розовых куртках, больших голубых джинсах с длинными разноцветными ногтями и макияжем. Я сел за пустой столик и достал свой жалкий блин, упакованный в полиэтилен на куске непонятно чего белого цвета. На вид он был очень тонким, но на вкус… Ничего мягче и вкуснее я в Москве не ел. Если выбирать между сырыми сосисками и блином с творогом – я готов отдать все деньги за блины, причём не раздумывая. Творог таял в моём рту, и я даже не жалел, что на морс денег не хватило. Сидел я, согнувшись над едой, как человек, не евший очень давно. Вдруг меня будто ударило током и мне стало стыдно. Прекратив жадно есть, я стал искать в кармане салфетку, чтобы вытереть рот.

И вот так я трачу остаток своей жизни, сидя за грязным столом, с творогом на губах, без цели и желания что-либо делать. Дамы и господа: Алексей Жданов. Человек, проедающий смысл своей жизни. Даже блин не стал доедать, до такой степени грусть облепила меня со всех сторон. Подумать только: за двадцать один год всё, к чему я стремился, ради чего жил, что вызывало у меня эмоции – этот жалкий блин. Пусть вкусный, пусть сытный, но обычная еда. А что будет завтра, когда я проснусь? Очередная пустота, очередная мысль “скорее бы этот день закончился”? Жизнь без радости, без принципов, без желания. А если бы меня эта сосулька убила, то значит я вообще жил напрасно. Но я ведь могу что-то передать своим детям, разве нет? А, кого я обманываю… Нечего мне им передавать.

Вскоре я почувствовал под своими ногами что-то, что не походило на привычную плитку. Мои глаза опустились и наткнулись на маленькую листовку. Она была приятной на ощупь, но след слякоти от ботинка остановил меня от того, чтобы поднять ее с пола. К счастью, её можно было рассмотреть издалека благодаря крупному шрифту и выделяющейся расцветке: белой, синей и чёрной.

“ПОЕЗДКА НА 2 МЕСЯЦА В ЭСТОНИЮ С ПОЛНОСТЬЮ ОПЛАЧИВАЕМЫМ ЖИЛЬЁМ И ПИТАНИЕМ!

Туристическое агентство International Trips совместно с сетью отелей проводит акцию, в которой Вы можете принять участие: всего за сорок пять тысяч рублей, оплачивая таможенную пошлину, билеты на самолёт и проживание на соответствующий срок, у Вас есть шанс посетить страну бывшего СССР и современной Европы, ознакомившись с архитектурой. Ждём вас!”

На листке было несколько очень ярких фотографий. Главная площадь с собором бежевого цвета, увенчанным большим и острым металлическим шпилем, располагалась в старом готическом городе среди голубого неба. На втором фото изображалась маленькая деревушка с аккуратным колодцем из камня, где за обеденным столиком два старичка в смешных очках играли в шахматы. Оба улыбались. На вид место было тихим, спокойным, ухоженным, от него будто веяло оптимизмом и вкусом к жизни. Третье фото показывало, как в плохо освещённом баре стояли семь пинт пива, а рядом – большая тарелка с фисташками. Люди, видимо, смотрели футбол, ведь у кричащего фаната был шарф с символом, похожим на эмблему команды. Ну да, конечно. Они определённо счастливы. Живут в своей Эстонии, путешествуют по Европе, гуляют в лесах и любуются пейзажами, живут счастливо. А я, может быть, тоже хочу так жить! Вот возьму и уеду хоть завтра, и тогда… В голове будто что-то щёлкнуло. Ни один кофе меня так не бодрил. Это… Это было ответом на многие вопросы. Я словно читал не простой рекламный буклет, а настоящую путёвку в свою новую жизнь. Ни одно событие не вызывало у меня столько трепета за последние полгода. В голове зарождались образы. Тут я в Германии пью пиво, здесь я на берегу Сены ем луковый суп, а здесь я прогуливаюсь по торговым рядам Милана! Столько европейских городов, я буду как ребёнок в кондитерской. Нет никакой серости будней, угрюмых прохожих, вечно хамящих преподавателей и жалующихся соседей. Обычный рекламный лист, который кто-то выбросил, дал мне возможность не потратить свою жизнь зря, дал мечту. Вот оно: решение! Я почувствовал, как в груди снова энергично забилось сердце, по венам начала течь кровь, а моё тело заряжала энергетика и желание поскорее оказаться там, на этих картинках с буклета. Я даже не заметил, как мои ноги понесли меня прочь от стола, на котором остался блин с творогом, а руки продолжали держать лист бумаги так, будто это Библия. В глубине души я продолжал думать, что всё это сон, и я вновь проснусь в сером мире, где всё мне будет безразлично. Но каждый раз, наступая на плитку, я понимал: ты здесь, идёшь, держишь в руке то, что поможет тебе осуществить твою мечту. Новорождённую, настоящую мечту.

Целых два часа с полным желудком и каплями пота на лбу я провёл в местном книжном, который скорее был похож на советскую библиотеку. Если бы не старая женщина с крашеными волосами и в больших очках, которая решила мне нахамить, то книжный был бы куда более привлекательным. Оторваться от книг про эстонскую историю, культуру и архитектуру было невозможно. Правда, это была маленькая страна, поэтому я только открывал карты, пролистывал общие справочники, но находил то, что было нужно. Готические здания, национальные костюмы и блюда, даже свистнул небольшой буклет с картой Таллина, столицы. Мой мозг пожирал информацию страница за страницей, и я вычитывал и конспектировал все подряд. Впервые в моей душе появился детский восторг. Я перечитывал каждую страницу об Эстонии по несколько раз и подолгу засматривался на фотографии городов. Красивая брусчатка, современные металлические памятники, во многом непонятные, но манящие и завлекающие, эти узкие домики с деревянными дверками, где всегда в центре есть окошко, позолоченные ручки, уютные аскетичные квартиры – всё было таким привлекательным, что я был опьянён красотой прибалтийской Европы. В голове уже слышался шум моря, чувствовался морской воздух, ласкающий шею, а чайка уже подлетала, чтобы отнять кусок мягкого тёплого хлеба. Мне захотелось попробовать национальную еду. Я никогда не любил рыбу, но то, как они сочетали её с самыми необычными и, на первый взгляд, несочетающимися продуктами, восхищало меня. Сочетание перловой каши с картофельным пюре на слух может звучать просто отвратительно. Всё же, я выписал себе на листок бумаги рецепт “Мульгипудера”. Посмотрев на часы, я спохватился и стремительно покинул торговый центр, прижимая рукой карман с картой.

В тот вечер я шёл домой окрылённым идеей переезда. Не помню, как меня донесли ноги до квартиры, и как я вообще смог проехать зайцем в пятницу вечером, но рука уже стучала в дверь. Матвей был не в настроении меня встречать, так что как только я сказал ему спасибо, он отправился спать. Снимая с себя джинсы с носками, я разложил все заметки, а в центр положил туристическую карманную карту, прижав загибающиеся углы подсвечником и настольной лампой. В лунном свете, равномерно падающем на стол, я увидел схему общественного транспорта, расположение домов, улиц, а маленькими рисунками были обозначены главные достопримечательности города, выделенные серым карандашом из Икеи, завалявшимся в куртке. Город был схематичным и условным, но не для меня. Не знаю, помешательство это или нет, но при взгляде на одну большую надпись “Таллин”, написанную латинскими буквами, во мне просыпалось что-то тёплое и интригующее, а главное – я был уверен в своей затее. Стоял я так ещё минуту, прежде чем укутаться в тёплый плед, открыть щель в окне на ночь и лечь в кровать. Засыпал очень долго, но помню, что даже когда глаза слипались от усталости, а боль в ногах начала нарастать, долго смотрел в потолок с трещинами, временами поглядывая на кучу своей одежды, лежавшей на стуле рядом с развёрнутой картой. Мысль о ней и о городе мечты заставляла меня думать, что с завтрашнего дня начинается новая жизнь, в которой у меня есть цель.

Глава 4

Взглянув на часы, я понял, что опаздываю. Резко вскочив, я начал собираться, даже не заваривая утренний чай. Матвей спал в соседней комнате мертвецким сном – последствие вечерней смены. Обуваясь, я схватил в руки куртку, но надел её только на улице, когда бежал к остановке. Зайдя в автобус, я выбрал самое тихое место, сел и засунул наушники в уши. Контролёров не было – к счастью безбилетника. За окном было очень темно, вместо солнца – свет от фар и фонарей вдоль чёрного проспекта. На светофорах автобус стоял по несколько минут, причём очень часто. На одном из перекрёстков я увидел пустой трамвай. Он выглядел как большая деревянная коробка с полостью. Редко встретишь такой трамвай для перевозки грузов в наше время. Пятидесятилетний дед ел бутерброд с сыром и докторской колбасой, пока у меня урчал живот. Советские брюки с широкими штанинами, откуда выглядывали рыночные кожаные туфли с трещинами, большой серый свитер, поверх которого была натянута кожаная жилетка. Даже шапки на голове не было, хотя было холодно, а плешь покрыла половину седой головы. Морщины и грубая щетина, уставшие глаза. Почему-то даже сквозь окно, небольшую метель, утреннюю мглу и расстояние в семь метров доносился запах портвейна. Или мне так показалось. Доев, работяга вытер руки о жилет и стал взбираться наверх по ступеням к кабине, опираясь на перила. Автобус тронулся, и я стал смотреть на проезжающие мимо машины, голые ветки деревьев и прохожих. Ценю вид из окна движущегося авто на колёсах именно за переменчивость, если можно так сказать. Видишь ты старую ржавую девятку или шестёрку, а через пару минут уже новенькая немецкая бэха с вылизанными до блеска номерами и тонированным стеклом. Или, например, переходит дорогу мама-одиночка в шубе из норки и тащит сына в смешной яркой шапке за руку, а в противоположную сторону идёт типичный представитель интеллектуальной элиты с шарфом на шее и высокомерием в глазах, одним словом – сноб. Столько людей с разной судьбой в одном городе, на одной улице.

Так сильно замечтался, что чуть не проехал свою остановку. Выйдя на улице Юлиуса Фучика и пройдя пару метров, я достал на ходу пропуск, открыл тяжёлую дверь РГГУ и оказался внутри.

Я сидел на подоконнике напротив кабинета, где через пару часов начиналась пара. Само здание выделялось большими белыми колоннами и европейским стилем, а на фоне серых скучных панелек универ смотрелся более благородно. Деревянная тяжелая дверь и охранник встречали и портили настроение первокурсникам, а красная дорожка, прикреплённая к полу еле заметными позолоченными металлическими палками, внушала уважение и даже страх. В коридоре, ведущем к кабинетам, было очень шумно. Обсуждение экзаменов, обмен шпорами и последними новостями – ежедневный фон студенческой жизни, а в самих аудиториях всегда хотелось спать: парты шатаются, голос лектора тихий, а речь – монотонная. За окном взошло солнце, осветив улицу, машины и людей пастельно-розовым цветом. Лучи света, бившие в окно, освещали тёмный коридор, а частицы пыли, попадая под них, меланхолично кружились. Даже храм скуки порой может быть красивым. Я закинул ноги, чтобы не добавлять работу уборщице, но слякоть теперь была на подоконнике. Потом вытру. До пар оставался ещё час и, сидя с книгой о старой Европе в руках, я планировал провести время интересно и с пользой. Вся книга была законспектирована в тетрадь с желтоватыми листами в клетку карандашом, заточенным кухонным ножом. Заметки были очень короткими, но ясными, отображающими суть. Рядом с местом, которое хотелось посетить, были мои рисунки. Сама тетрадка теперь походила на энциклопедию “Путеводитель по Таллину”.

– Какой смешной у тебя нимб над головой.

Тихий женский голос, похожий на журчание ручья, оторвал меня от тетради. Возле меня стояла молодая девушка лет двадцати в серой водолазке, тканевой юбке с небольшим узором и в чёрных колготках. На её шее было непонятное украшение странной формы из дерева, напоминавшее медальон. Яркости образу добавляли серьги с тёмным камнем, контрастирующие со светлыми волосами, опускавшимися до лопаток, а над ее губой была еле заметная родинка. Глаза чистого голубого цвета широко смотрели на меня, а улыбка на лице и привлекала, и пугала. Незнакомка наклонила голову вбок, держа в руках потёртый рюкзак с турецким брелоком в виде голубого глаза. И хоть она и стояла очень скромно, но её пронзительный взгляд заставлял смущаться. На миг мне показалось, что на мне нет одежды. Спрыгнув с подоконника, я быстро встал, закрывая лужу слякоти.