Хрустальная пирамида

— Как тут с продуктами, не стоит ли немного запастись на рынке? — спросил я Леону.

— В сумке с аквалангами есть кое-что съестное, — ответила она.

За окном справа от машины тянулись скалы, но наконец впереди появилась площадка со стоявшим на ней большим одиноким деревом. Леона притормозила, свернула на нее и остановилась в тени.

Когда мы вышли из машины, местность вокруг напомнила Ониосидаси в Оку-Каруидзаве [31] . Отсюда до Иджипт-Айленд предстоял долгий путь пешком. Подоспел, поднимая пыль, и «Форд» охранников.

— Привет, друзья! Мужчинам всегда достается тяжелая работа. Приходится терпеть до самого смертного дня! — прокричал Митараи по-английски, как только двое охранников в белых пиджаках вышли из «Форда». — Не хотели бы поработать у меня, когда контракт с ней закончится? Я бываю только дома и в библиотеке. Один может дежурить в комнате, другой — в библиотеке.

Казалось, что Митараи говорит это всерьез. Но, на мой взгляд, у охранников была бы совсем не такая работа. Мой друг может спокойно сидеть за чаем в Басядо, а в следующий момент уже лететь на Северный полюс.

Митараи больше всего на свете ненавидит быть зависимым. Поэтому он не понимает, как такая женщина, как Леона, может мириться с сегодняшними обстоятельствами.

Охранникам было поручено нести две большие сумки, которые Леона достала из багажника. Им еще не сказали, что находится внутри.

Мы впятером отправились на пикник. Южное солнце пекло не хуже, чем в Африке, пот стекал на глаза. Посочувствовав охранникам, Митараи предложил им снять пиджаки и вызвался их нести, но тут же всучил мне.

В бескрайних скалах не было слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Это было мертвое побережье. Утешали только раздававшийся время от времени шум ветра и легкий запах моря.

Извилистая дорога по скалам изобиловала крутыми подъемами и спусками. К тому же тропинка то расширялась, то сужалась настолько, что двоим было не разойтись. Местами росла скудная трава, а кое-где и мелкие цветы, но в целом местность не сильно отличалась от египетской пустыни. Во время этого сорокаминутного похода с носовым платком в руке откуда-то все время доносились удары колокола, похожего на церковный.

— Здесь есть церковь? — спросил я.

— Нет, это буй, — засмеялась Леона, помотав головой.

— Буй?

— Неподалеку от берега в море плавает буй с колоколом. Вокруг него подвешены четыре молотка. Когда на море шторм, буй раскачивается, молотки ударяются об колокол и издают звук.

— Понятно. Значит, чем чаще удары…

— Тем сильнее волнение на море.

Мы вскарабкались на возвышенное место. Бриз резко усилился и приятно обдувал наши вспотевшие тела.

Я, наверное, долго не забуду это впечатление. Перед нашими взорами расстилался бескрайний Мексиканский залив. Его простор сверкал синими блестками. То ли из-за сухости воздуха, то ли из-за сильного сияния солнца это выглядело совсем не так, как приглушенный блеск моря в Японии. Долго смотреть на это сверкание было невозможно.

Остановившись для отдыха и подставляя лицо морскому ветру, я медленно повернул голову вправо. Тут у меня вырвался тихий вскрик.

Вдалеке над морем блистало нечто прекрасное и величественное. Там, на острове, окруженном белой каймой прибоя, стояла прозрачная пирамида. Нижняя ее часть была сделана из камня, подобно первой пирамиде Гизы, которую мы недавно видели. Зато верхняя, стеклянная, сверкала вдали, как драгоценный камень.

— Хрустальная пирамида, — сказал Митараи по-японски. — Она как волшебный шар предсказателя. Перед этой стеклянной пирамидой цивилизация обнажит свою сущность.

Вокруг пирамиды не было никаких признаков присутствия человека, и не приходилось ждать, что нас окружит толпа страждущих гидов, как в Гизе. Я чувствовал, что это красивое сооружение, существующее не для показа кому бы то ни было, олицетворяет подлинные ценности этого мира, никак не связанные ни с жаждой славы, ни со страстью к наживе, заключает в себе квинтэссенцию любознательности, честолюбия и научного поиска ученого-египтолога. Это сознание тронуло мою душу.

— Так, друзья, хватит отдыхать. Пошли! Там нас ждет все то, что надо отыскать, — сказал Митараи.

Говорят, что подъем на гору Фудзи долог из-за того, что все время видишь ее вершину. С нами было то же самое. Мы поднимались и спускались по скалам, кружили по расселинам, продвигались то вправо, то влево по ведущей к берегу тропе, но стеклянная пирамида почти не становилась ближе.

Тяготы нашего пути сглаживал вид маленьких рыбок, резвящихся в попадавшихся там и сям лужах, оставшихся после отлива.

Наконец наша группа добралась до так называемого японского моста. Из-за отлива поверхность воды была у нас далеко под ногами. Темные от влаги, густо обросшие ракушками и водорослями скалы обнажились, и волны со зловещим шумом вздымались и опускались между ними.

Если, переходя мост, смотреть на пирамиду Пола Алексона, она создает совсем не такое впечатление, как настоящая, в Гизе.

Прежде всего пирамида Гизы стоит на светлой скале, покрытой белым песком и пылью. А эта, на Бич-Пойнте, построена на темно-серой скале и производит довольно аккуратное впечатление.

Затем, если кладке в Гизе уже пять тысячелетий, то с момента постройки этой прошло всего несколько лет, и поэтому, естественно, складывающие ее камни выглядят совершенно новенькими. Египетская сооружена из белого камня, а здесь камень, скорее, серый. Углы еще не стерлись. Видимо, камни разной породы. Наконец, поскольку верхняя часть пирамиды — из стали и стекла, она смотрится безжалостно модерново.

Японский мост подводит к пирамиде с севера. Соответственно, спустившись с моста, мы оказались с северной стороны пирамиды, напротив ее восточного края.

Мне говорили, что эта пирамида — точная копия пирамиды Хуфу в Гизе. И действительно, видя ее перед собой, испытываешь очень похожее ощущение давящей массы. Ее ширина с востока на запад тоже точно соответствует оригиналу. Только вот в ее северной грани нет пролома Аль-Мамуна. Вместо него на довольно большой высоте виден открытый главный вход.

Если приехать сюда, не видев подлинника, наверняка будешь сильно поражен. Самая новая в мире пирамида занимает бо2льшую часть этого маленького скалистого островка, который из-за нее прозвали Иджипт-Айленд — Египетским островом.

Если идти вдоль восточной грани пирамиды на юг, в ней будет большая деревянная дверь, как в средневековом замке. Такой в Гизе нет. Пройдя ее и оказавшись у южного края, можно увидеть круглую каменную башню. От ее верха к стеклянной грани пирамиды ведет металлический подвесной мост.