Художники

– Ох, девка, иди подобру-поздорову! – женщина даже притопнула ногой. Рульда юркнула в рабочий коридор.

Ну как же так. Алиса – она ведь такая веселая.

Брови Агнесса свела – но не показное ли это? Впрочем, я решил уступить ее женской прихоти.

Герцогиня оправила платье, хотя я ее еще даже не коснулся, прошлась к окну в комнате, которую теперь занимала с мужем. А год назад она делила здесь ложе со мной. И не могла не помнить.

Мне доставляло удовольствие смотреть на ее эмоциональную беззащитность. Потеряла она многое – и должна была очень жалеть.

Она оперлась рукой на подоконник. Я усмехнулся про себя – жалела. Пальцы упираются до побеления.

– Если вы хотели что-то сказать, регент, говорите сразу. Не понимаю, почему это нельзя было передать через моего мужа.

– Ты еще довольна, что выбрала его? – перешел я сразу к делу, желая насладиться ее реакцией.

Она повернула голову и вспыхнула.

– Не смей решать, что за меня делать!

– На «ты», на «ты», – усмехнулся я.

– Не смей оценивать мои поступки, – разозлилась она.

О, как это мило.

– Могу хотя бы оценить, что ты сбежала, – я окидывал взглядом комнату. – Променяла младость на старость, да еще какую: по-моему, даже теневые доходы не приносят ему столько, сколько имею я.

– Думаешь, я сбежала из-за денег?! – громким шепотом вскрикнула она.

– Уж точно не из-за чувств.

– Из-за чувств, – Агнесса сглотнула. – Ты знаешь, как я боялась.

Я сдвинул брови.

– И сейчас – ничего не изменилось. Я вижу…

– Тихо-тихо-тихо, ты говоришь опять вещи, которых не следует…

– Посмотри на себя, – я уже стоял к ней близко, – ты опять гонишь себя в могилу. Играешь с судьбой. Думаешь, я этого бы не боялась? Я и сейчас боюсь. Хотя никакого отношения к тебе не имею.

– Ты все еще думаешь… – я округлил глаза.

– Конечно. Ты пока еще в этой стране не закон.

Я был поражен. Она не может так думать.

– И сейчас, я уверена, ты готовишься это исправить!

В ее словах было столько ужаса. Столько ужаса в глазах. Неужели я так пугаю?..

Я сглотнул. Агнесса боялась всерьез. Я боялся всерьез… принимая ее слова за чистую монету?

– За кого ты боишься? За меня?

– За принцессу.

– Почему ты не боишься за меня?

Агнесса замерла.

– Ты отвечаешь за свои действия. А она…

– Она уже больше не ребенок! – я отвернулся.

– Однако ты ведешь себя с ней иначе.

Через несколько секунд…

– Она понимает…

Я оглянулся и холодно посмотрел на Агнессу.

– Она понимает, – повторила герцогиня, которая теперь показалось мне жалкой пародией на себя прежнюю. Ее живот, подвязанный лентой, подпирал ткань платья, намекая на чудо, которое должно было свершиться через пару месяцев.

– Ты выглядишь жалко.

– Все беременные выглядят жалко, – она в испуге обхватила руками живот.

– Думаешь, я говорю о твоем ребенке? – женщина, которая никогда не понимала, как устроен мир. Потому она и родилась женщиной.

Я хлопнул дверью. Приходил за постелью, а получил лишь горькую толику чужих воспоминаний и страхов. Она занимается любовью с этим обрюзгшим стариком…

Рульда сглотнула. Ей показалось, что за ней кто-то следит. А на следующем повороте… Ах, стражник!

Глава 3

– Испугалась?

И назавтра боялась. Рульда обняла тарелки крепче, подбросила выше – только бы ужас не отразился в глазах.

Ох, какой красивый. И пугающий, боже какой пугающий. Такой, зверь, она видела его среди других стражников, как-то запомнила, хотя все они на одну страшную рожу. Мускулы выпирают, будто хотят все вокруг заполнить, и удушить… Он не преграждал ей дорогу, но почему-то стало страшно, что он вот, сейчас, отберет ее тарелки, что-нибудь с ними сделает – и тогда конец ее работе.

Стражник был с желтыми кудрями и верхней кривой губой.

– Нет, – пискнула Рульда. – Я не боюсь.

Прошла мимо стражника, быстро-быстро, просеменила, чуть не бросилась наутек. Смотрит ли он ей вслед? Что думает? Хочет ее уволить? Она уже не знала, о чем подумать, Алису уволили, а та всего лишь болела!.. Может, он что скажет про нее, что-нибудь наплетет!.. Не связывайся со стражниками, говорили ей, только приноси еду, от тебя ничего более не требуется…

Императрица Далании смотрела с той же холодностью, если удавалось поймать ее взгляд. Где же граница презрения? Эта женщина провоцирует меня на те же чувства?

Впрочем, так даже интереснее. Когда еще игра не удавалась?

– Я была у принцессы Демиды в покоях.

Я еле сдержал свирепствующую волну, которая подкатила к горлу при этих словах.

Вокруг слишком много людей. Не могу ж я при всех злиться.

Новые приезжающие выражали мне приветствие кивком головы.

Одиная пригубила вино. Закрывается бокалом, чтобы я не мог наорать на нее во всеуслышание!

– Вероятно, принцессе это доставило большое удовольствие – разговаривать с вами, – я натужено улыбнулся, почти оправившись. – О чем вы говорили?

– О том, какой тиран ее дядя.

Змеиный вонзающийся взгляд.

– Она так считает? – ответил я на него.

– Нет. Такого мнения я.

С этой женщиной придется повозиться. Но в конце концов, какой в итоге куш?

– Почему же я тиран? Демидушка может присоединиться к нам, но не хочет.

– Думаете, я не вижу, что она на самом деле думает? Ей очень хочется вырваться из этой клетки.

– Дорогая императрица, – мягко начал я, запомнив со вниманием слова и тон, с которыми они были произнесены. – Мы с вами в одинаковом положении, вам не кажется? У нас у обоих есть, о ком заботиться. Каждому, в нашем положении, требуется принимать на душу грех, который нас совсем не устраивает. Вы любите своего сына?

– Конечно! – горячо шепнула она и отодвинулась, будто я хотел забрать ее ребенка. Ну, не сегодня.

– И я люблю Демидушку. Всем сердцем. Всем чувством, на которое способен любящий дядя. Я стремлюсь ей даже заменить отца.

– Вы умеете играть со словами, – сощурилась женщина. – Именно поэтому я не могу принять их на веру.

– Вы слишком плохого обо мне мнения, – улыбнулся я.

– У меня есть причины.

– Принцесса?

– Нет. Вооруженный отряд на границе моего государства.