И осталась только надежда…

Заклинание разорвало пространство, сорвав купол защиты, укрывавший этот дом.

Это уже не имело значения!

Накидывала набиру я, уже входя в серый туман. Следом за дарианцем.

Знакомые развалины вдалеке, березовая рощица, безбрежное голубое небо, стрекот кузнечиков. Как же много может вместить в себя лишь одно мгновение!

Щиты Вилдора раскрываются, укрывая собой двоих.

Я настолько доверяю своему кошмару, что игнорирую даймона, который отлетает на землю, сбитый мощным ударом, и странное существо, которое пытается подняться на ноги у грани, за которой чувствуется Хаос.

В этом мире, в этот миг есть только она… Моя дочь… Моя Амалия… И то счастье, которое сносит все барьеры выдержки.

Я обещала держаться, но я не знала, что нарушить клятвы так сладостно.

– Мы вернемся!

Он знает меня слишком хорошо, не позволяя моей ярости вырваться. Слишком. А я верю тому, что он говорит.

Схватив дочь, вновь скрываюсь в тумане перехода, успев заметить, как Вилдор подхватывает упавшего без сил человека.

Мы возвращаемся в гостиную, но там уже никого нет, кроме Сашки. И снова портал. Место мне незнакомо, но я догадываюсь, что это запасное убежище.

Их слишком много вокруг: даймонов, людей. Они говорят все сразу, задают вопросы. Мне, Амалии, мужчине, которого Кадинар одновременно накачивает силой и заставляет съесть хаткари. Тот матерится, отталкивает от себя чужие руки, смотрит на меня, что-то шепча. Я не слышу слов, но чувствую, что должна подойти.

Не отпуская дочь, которую прижимаю к себе, буквально протискиваюсь к спасителю Амалии, пытаюсь благодарить, но он качает головой и продолжает твердить про какого-то Туорана, который приказал ему отдать…

Я опять ничего не понимаю, но он протягивает мне кристалл, который я машинально беру в руки, и… падает без сил на пол, продолжая проклинать весь этот мир. И даймонов. И ту сволочь, которая показала ему его ничтожность! И ту суку, которая все это придумала! И ту тварь без имени…

Вилдор выхватывает у меня кристалл, кидает Сартарису, продолжая возвращать силы в утомленное боем тело.

В этой суете нет даже намека на порядок, но, похоже, только для меня. Их движения при всей хаотичности скрывают за собой какую-то целесообразность. Но мне трудно осознать ее, потому что все, что я слышу, стук сердца Амалии и то, как ее губы непрерывно твердят: «Мама, мама, мама…»

Ее голос звучит оглушающе, затмевая собой все звуки, создавая из них гулкий фон, в котором больше нет смысла, только отдельные слова, рвущееся из моей груди: она жива, она со мной…

Теперь я понимаю, почему женщины не могут быть воинами. Невозможно быть матерью и…

– Лера! – Его взгляд холодный, как ночь, отрезвляет, возвращая окружающему миру четкость и реальность. – Нам нужно поговорить с Амалией.

Дочь выглядит более собранной, повзрослевшей. Вжимается мне шмыгающим носом в шею, но тут же отстраняется, выворачивается из моих объятий.

– Вилдор… – Он держит Амалию за руку. Надежный. Достойный моего доверия. Это не мое мнение, я вижу его в глазах дочери. – Как он?

Тот не переспрашивает, просто оглядывается на мгновение на пристроенного на весьма скромной лежанке мужчину.

– Как говорит Александр, отделался легким испугом. – И, заметив, что я недовольна ответом, добавляет: – Умереть я ему не позволю. Даже если очень просить будет.

Не скажу, что это успокаивает, но я заставляю себя отбросить эмоции. То предчувствие, которое разбудило меня утром, теперь обретает ясность. Не зря же дарианец неоднократно повторял, что до проявления храма осталось не время – событие.

Этим событием стало возвращение моей дочери. Мир, наделивший наш род Равновесием, не мог подвергнуть опасности свою юную носительницу.

Чувствуя себя ослепшей и оглохшей, натыкаясь на что-то и кого-то, доплетаюсь до угла зала, где собрались Вилдор, Маргилу, Саркат с Сартарисом и Кадинар с Сашкой. Туда же перетащили и мужчину, который был с Амалией.

Не успела я сообразить, куда бы пристроиться, чтобы и быть рядом с дочерью, и не мешать, как сын буквально силой усадил меня в кресло, появившееся словно из воздуха.

– Ты уверен, что это был не даймон?

Кадинар сел рядом с человеком, плотно захватив его запястье ладонью. Когда встретился со мной взглядом, качнул головой – его состояние не внушало ему опасений. Значит, просто контролировал правдивость рассказа, не прибегая к ментальному воздействию.

– Туоран называл его созданием или Сэнши. Говорил, что он не маг, но способен поглощать силу. – Сашка протянул ему кружку с отваром. Жадно схватив ее одной рукой, мужчина выпил половину, с каким-то облегчением закрыл глаза, словно только теперь поверил, что самое страшное уже закончилось. Открыв, посмотрел на меня. Оценивающе. – Он и передал мне тот камень.

– Тистар, кристалл для записи, – машинально поправил его Сартарис.

Судя по его туманному взгляду, здесь его присутствие было чисто номинальным. Он изучал информацию, которую принес человек.

– Зачем?

– Туоран предупредил, чтобы я передал его матери Амалии.

– Кто такой Туоран?

– Сын Яланира, он нанял нас для защиты базы.

Вопросы сыпались один за другим, я даже не всегда улавливала, кто именно задавал их. В какой-то момент показалось, что ответы их и не интересуют, человек просто не успевал отвечать на все.

И только Вилдор не участвовал. Устроился на широком подоконнике, усадив Амалию к себе на колени. Слишком нереальный на фоне грязного стекла. Слишком монументальный, чтобы поверить в его присутствие в этом похожем на заброшенный ангар помещении.

– Почему он выбрал тебя?

– Что просил передать?

– Чем, кроме автоматов, вооружены наемники?

– Сколько человек было с тобой?

– На каком уровне находятся казармы?

– Что собой представляет внешний шлюз?

– У тебя есть собственный импер-код?

– Зачем тебя послали к нам?

– Ты предатель?

– Хватит! – Вилдор с невероятной для него нежностью провел по волосам Амалии, успокаивая ее. Услышав мой крик, она вздрогнула и попыталась вырваться. – Хватит, – уже тише повторила я, подходя к мужчине.

То, что даймоны подчинились, в этот момент меня нисколько не удивило.

– Как тебя зовут?

Я опустилась перед ним на колени, взяла его ладони в свои руки. Кадинар безропотно освободил его от своего захвата.

Мужчину трясло, его зубы непроизвольно стучали, в глазах плескалось отчаяние. Дело было не в том, что такого приема он не ожидал. Для человеческой психики даймоны были слишком сильны, да и Хаос уже начал свое разрушительное действие на него.