И унесет тебя ветер

— Я вообще думаю, что ему на нас плевать. Грубо говоря, он это делает на потеху почтеннейшей публике. Мог бы вообще-то звонить прямо нам — мы бы не посылали за окружными да пожарными. У тех всех-то дел — дверь взломать! — добавил его товарищ.

К половине девятого группы, занятые следствием по делу Шанталь Коломар, одна за другой возвращались на набережную Орфевр. Мистраль внимательно выслушивал их донесения. Время от времени он заглядывал в свои записи и не находил точек пересечения с делом Элизы Норман. Насколько спокойная, без приключений жизнь была у Норман, настолько же напряженная у Коломар. Она заведовала салоном модных причесок, отдыхала за границей, постоянного бойфренда не имела, посещала фитнес-клуб, по вечерам часто не бывала дома. Имелось у нее с Норман кое-какое внешнее сходство: обе длинноволосые худенькие брюнетки примерно одного возраста. Еще два общих пункта: они жили в Шестом округе столицы и были не замужем. И вот их избрал убийца.

Мистраль прикрепил фото обеих жертв на магнитной доске и под каждым приписал кое-какие заметки. Под фото Шанталь Коломар он обвел красным фломастером аббревиатуру ДНК.

— В понедельник нажму на лабораторию, — заявил он решительно.

— А вы знаете, какие у них сроки? — отозвался Кальдрон. — Думаю, дней пять!

— Да уж наверное, опять получу все это: «Сейчас лето, все в отъезде, работы много, жара адская…» Вот по телевизору в сериале мы бы получили ответ через сорок две минуты, считая рекламу.

Через час в кабинет, где занимались работой Мистраль, Кальдрон и Дальмат, вошли Роксана Феликс и Себастьен Морено: во второй половине дня они разговаривали со следственной группой жандармерии Уазы. Для поездки им был выдан список первоочередных вопросов, которые могли бы сдвинуть расследование с места.

— Ну что? — сразу спросил Мистраль.

Морен положил на стол три толстые картонные папки, перевязанные ремешком.

— Жандармы передали нам полную копию дела, в том числе снимки мест преступлений и фотографии убитых. Сначала они там блуждали в потемках, но теперь уверены, что преступник арестован. Однако признают, что наша серия их смущает.

— Что у того в анкете, кроме криминального прошлого?

Роксана Феликс раскрыла сумку — большую котомку, где в беспорядке лежали ее личные вещи, светящаяся повязка «Полиция», пара наручников и школьная тетрадка на пружинках. Ее-то она и стала пролистывать.

— Прошлое Бриаля жандармы установили очень подробно. В двух словах, он единственный сын у матери, носит ее фамилию. Отца никогда не знал. Учился посредственно и рано бросил учебу из-за нескольких правонарушений еще до совершеннолетия; срок давности по ним истек. Холост, подруги тоже не имеет.

Полицейские продолжали беседу, вынимали из папок документы, а Дальмат тем временем открывал бутылки кока-колы, накопившиеся в холодильнике у Мистраля. Кальдрон прикрепил магнитиками рядом с фотографиями двух убитых парижанок снимки трех женщин из Уазы.

— Что касается вещественных доказательств, — продолжал Себастьен Морен, сделав большой глоток из бутылки, — жандармы при обыске обнаружили у него такую же веревочку, какой были связаны убитые, такую же пачку бумаги и ручку, идентичную той, которой были написаны цитаты из Сенеки. В пользу обвиняемого то, что все эти вещи производятся массово и продаются во всех магазинах в округе. Жандармы проверили: они есть у многих жителей деревни.

— А что с ДНК? — спросил Дальмат. — Что-нибудь уточнили?

— Нет. В домах убитых обнаружены его ДНК и отпечатки пальцев, но он садовник, а все три женщины — его клиентки. Кроме того, он при случае занимается мелким ремонтом и тому подобное, так что нет ничего особенного, что его ДНК попадается в чужих домах. Аргумент убедительный!

Мистраль и Кальдрон скривились.

— Другие клиенты у него там были? — задал вопрос Мистраль.

— Да, само собой, и не только одинокие женщины. Все показали, что садовник вел себя нормально, никогда никаких проблем с ним не было. Одним словом, человек серьезный, положительный, угрюмый. Поселился в тех местах около двух лет назад.

— А цитаты из Сенеки?

— Он отказывается что-либо объяснять, потому что не признает себя виновным в убийстве. Вполне логичная система защиты. У нас есть ксерокопии этих цитат.

— Алиби?

— На эту тему он не желает говорить. Сообщает только, что истина рано или поздно откроется, что он жертва полицейского произвола. В общем, смешная стандартная чушь для простаков.

— Какое мнение у судебного следователя?

— Как говорят жандармы, не торопится с выводами. Он тоже думает, что арестован настоящий убийца, но не так уверен. Одно дело думать, другое иметь доказательства. Словом, сейчас у них полный переполох.

Мистраль обратился к Кальдрону и Дальмату:

— Нужно не откладывая съездить в гости к этому следователю и рассказать, что есть в деле у нас.

— А как он выглядит? — Дальмат перечитал только что сделанные записи и задал такой вопрос.

Роксана Феликс взяла большую коричневую папку с этикеткой «Национальная жандармерия» и штемпелем «Не сгибать».

— Вот фотографии.

Два обыкновенных опознавательных черно-белых снимка. На одном арестованный снят стоя с табличкой, на которой написаны имя и фамилия Жан-Пьера Бриаля, рост (1,76), дата (2 ноября 2002 г.) и причина ареста (умышленное убийство). Другая фотография изображала его сидящим, в фас и в профиль. Эти снимки привлекли особое внимание полицейских. Изучая их, они пытались составить мнение об этом персонаже.

На фотографии в полный рост Жан-Пьер Бриаль имел недовольный вид. Это был человек довольно крепкого сложения с мясистым лицом, трехдневной щетиной. Глаза у него были маленькие и глубоко посаженные. Толстые пальцы с грязными ногтями держали табличку. Одет он был в запачканные грязью штаны и поношенную рубашку. На фотографии в профиль был виден его двойной подбородок, длинные темные волосы зачесаны назад и собраны в хвост.

Через несколько минут Мистраль встал и прикрепил фотографию Бриаля рядом с убитыми в Уазе. Над снимками убитых парижанок он нарисовал большой вопросительный знак.

Теперь полицейские рассматривали фото мест преступления. За столом наступила тишина. Полная сосредоточенность. Кальдрон положил фотографии убийств в Уазе рядом с парижскими.

— На первый взгляд почерк тот же. То же положение тел, ткань на лице, осколки зеркала в груди и во рту. Признаюсь, это смущает, однако… — Мистраль нарушил молчание, в котором пребывали полицейские, внимательно разглядывающие пять совершенно одинаковых изображений убийств.

— Тут задумаешься, — заметил Кальдрон. — Если не знать, что после первой серии преступник был арестован, так и скажешь, что злодей из Уазы приехал в Париж.

— Вот и мне так кажется, — признался Мистраль. — Вечером прочту дело из жандармерии и узнаю, что они говорят об этом субъекте.

Полицейские допили кока-колу, немного поговорили о посторонних вещах и ушли из кабинета Мистраля. Дальмат на пороге обернулся к комиссару и Кальдрону, которые заканчивали разговор. Мистраль вопросительно посмотрел на него.

— Я знаю, что с этими двумя убийствами на нас будут очень давить. Мое дежурство заканчивается в воскресенье, и, возможно, в этот день случится третье убийство. В общем, я на всякий случай. Мне это очень неудобно, у меня уже давно запланированы семейные дела — будет очень сложно меня кем-нибудь подменить?